Значит, она интересна и таким. Неудивительно. Она ведь не только звезда эстрады, но и медийная личность, занимается культурным развитием - себя и окружающих заодно.
Параллельно со своими взглядами по сторонам я ловил и чужие взгляды на себе. О, ещё бы… наверное, я выгляжу стрёмно. В очках и капюшоне, уродливые отметины на лице.
Что же, я привык.
Наконец, свет в зале погас, а вместе с ним утихли и разговоры, за которыми коротали время до начала выступления тысячи зрителей, что пришли сюда узнать очередные секреты успеха. Пару мгновений спустя прожекторы осветили пустую стойку микрофона на сцене небольшим кругом, таким образом сфокусировав зрителей на предвкушении грядущего выступления. Из динамиков, расположенных по всему периметру зрительного зала, зазвучала одна из сотен безликих мотивационных песен, что нынче играли в каждом такси, а вслед за ней тут же загорелись большие экраны по бокам для тех, кто не смог позволить себе билеты в первые ряды.
Я выдохнул. Сейчас я увижу её впервые за много лет. Две секунды - и, под общие овации и пронзительный свист откуда-то с балкона, вышла она. Скромно, красиво, минималистично. На теле легкая накидка - ничего сверхъестественного, но выглядеть она умудрялась одновременно и целомудренной, и эротичной. Скромно глядя на аудиторию, она улыбнулась.
— Всем добрый вечер.
И – уже этих трёх слов хватило, чтобы внимание публики оказалось прикованным к ней. “Важно не то, что ты говоришь, а как ты это говоришь” — эта фраза казалась чертовски меткой. Она стояла на сцене, освещённая белым лучом прожектора, прекрасно умеющая держаться, но держащаяся открыто. Темные волосы свободно спадают с плеч, не собранные в заумную причёску, как на её концертах. Выражение лица - открытое и… фальшивое?
— Если честно, я немного боюсь выступать… Вот так. Потому что одно дело — выходить на сцену со своим творчеством, а другое дело - рассказывать о себе. Надеюсь, вы не будете смеятся, если я начну з-заикаться...
Шутка простая, но интонации, ударения между слов вызвали улыбку почти у всего зала.
— Но я постараюсь, как и всегда. В конце концов - “ты сдюжишь, ты сможешь, вперёд!”
Фраза из её песни - наверное, одной из самых популярных. Конечно, у неё есть много куда более стандартных текстов - про любовь, про всякие прочие популярные мысли, но именно эту песню год назад назвали “самой мотивирующей песней Республики среди нового поколения”.
— И, - продолжила она мысль, — как и в любой хорошей истории, я начну со своего детства. В детстве я была… обычной девчонкой. Даже не из столицы.
Я слушал её слова, звучащие мягко и чуть чарующе. Я не ждал от её выступления документальной правдивости – даже безголовому будет понятно, что текст написан за неё, вычитан, выверен, трижды отредактирован и утверждён. Но всё-таки многое было правдой.
— Время летело быстро. Чем я занималась? Тем же, чем и все нормальные дети в то время. Играла с друзьями, била крапиву палкой, лазила по гаражам…
Да, всё это было. Видел, помню. Принимал активное участие. Друзей, правда, у неё было не то чтобы много: мало кто, кроме меня, хотел дружить с ней. Или, точнее, мало кто мог — из-за положения её родителей.
— Прекрасное было время. Ни проблем, ни ответственности… - она мечтательно, ностальгически улыбнулась. — Думаю, все вы вспоминаете о том времени так же. Так длилось до моего десятилетия, а потом…
Её лицо враз помрачнело.
— Я пробудилась. Слабые способности… и диагноз в придачу к ним. Думаю, вы все знаете, какой: чернокровие.
Ну уж нет, слабыми её способности не назовёшь. Мало кто об этом знает, конечно. Когда она наконец-то смогла развить в себе способности, подаренные пробуждением, выяснилось, что ей достался редкий дар. Не самый полезный в бою или политике, зато... Красивый. Идеальный слух, чарующий до гипноза голос. Лучше всего это было заметно, когда она пела, но и простая речь её могла заворожить своей плавностью, ритмом и какой-то еле уловимой внутренней гармонией. Поэтому она сейчас и могла заставить зал переживать двумя словами.
Но болезнь — правда, чистая.
— Это было как гром среди ясного неба. Не знаю, поймёте ли вы… надеюсь, что никто из вас не испытывал и никогда не испытает такого, но когда тебе десять, и тебе говорят, что ты скоро умрёшь - это… как будто выключают свет в ярко освещённой комнате.
Не помню, чтобы ей кто-то такое говорил. Нет, мы были детьми - и, как и свойственно детям, мало что тогда понимали. Да, что-то случилось. Да, она стала болеть, и это расстраивало. Но точно скажу - о смерти тогда никто из нас двоих не думал и не знал в помине.
— С этого момента все стало сложнее. От меня все отвернулись. Все до единого.
Я напрягся. Вот как?
— Не было ни единого человека, кто решил бы поддержать меня. Я стала изгоем, который умрет через пару лет. Ведь для нас так важно, чтоб общение с человеком имело будущее. Никто не хочет дружить с тем, кого… не станет. Я знаю это как никто другой. Ведь довольно сложно общаться с другом, когда понимаешь, что будешь стоять через пару лет у него на похоронах.
Ложь. Я не отвернулся от неё. Я тогда не думал ни о каких похоронах, но даже если бы и думал - всё равно не отвернулся бы. Чего не скажешь о тебе, моя родная.
— Но, увы, похороны не состоялись, — она вновь улыбнулась, как бы символизируя этой улыбкой победу над болезнью. Теперь эта улыбка казалась мне более фальшивой, чем ранее. Нет, я и до того понимал, что она актриса на сцене, что играет роль, но теперь...
— Вот и все, что я могу сказать о своем детстве. Трудности сделали меня такой, какая я есть. Позволили мне не терять надежды в дальнейшем пути, как бы трудно не было. И вот я здесь.
Как и кто поднял руку - я не заметил; я вообще полагал, что вопросы задают после выступления, а не посреди. Но она отреагировала.
— Да? Вы хотите что-то спросить?
— Скажи, — фанат через пару рядов позади меня заговорил со звездой сразу на “ты”. — Это всё, ну, оно же, типа, заставило тебя больше ценить жизнь? Когда бываешь, типа, близко к смерти, и…
— Разумеется,—- кивнула она. Кажется, она специально не дала фанату договорить до конца, чтобы остановить поток его “типа” и “ну”. — Я очень сильно пересмотрела свои взгляды на жизнь - ещё тогда, подростком - и это всё осталось со мной до сих пор. Я ценю каждое мгновение, что мне отпущено, и каждый день напоминаю себе, что этот самый день может стать последним. И стараюсь прожить его достойно.
Вслед за первым фанатом тянул руку и второй, уже спереди от меня. Кто-то из сотрудников зала шустро передал ему микрофон.
— Как вы думаете, — этот заговорил на “вы”, — Если бы не болезнь, не все эти трудности - как могла бы сложиться ваша судьба?
— Не знаю, — она покачала головой, и я сам собой, ненароком подметил, что этот жест не изменился со времён нашего с ней детства. Такой же лёгкий поворот головы, как и тогда. — Я не предсказатель, но одно могу сказать точно: это была бы уже не я. Мой путь определило именно то, через что мне пришлось пройти.
У меня в голове стоит другой образ. Она… во время болезни. Лицо не такое уродливое, как у меня, но и красивым его уже не назовёшь. Хриплый, надтреснутый голос, как у той тётки из автобуса - её собственная сила обратилась против неё…
Я не отвернулся. Даже не подумал об этом.
Я тяну руку.
— Ещё один вопрос, — улыбается она. — А потом я всё-таки продолжу.
Кто-то суёт мне в руки микрофон, я машинально беру его.
— Спасибо, — благодарно киваю я... и снимаю очки. Короткий обмен взглядами практически незаметен для окружающих, но сам я уверен на все сто: узнала. Не так уж сильно я изменился за эти годы... Если не считать оспин на лице, которые сами по себе – улика.