– Замечательно. Элвис покинул здание. Теперь и мы можем отправляться.
Мы вернулись обратно, пока К. забирала свои вещи и отдавала последние указания одним и прощания другим, я допил свой бокал. После этого и мы покинули вечернику. К. взяла меня под руку и мы отправились. Вопроса "куда мы идем" никто не задал, потому что это было абсолютно неважно.
По сути наш разговор прервался на полуслове. Ни К., ни я полностью свою мысль не развернули. Никто из нас не решался вернуться к затронутой теме. И мы молча шли по старательно расчищенным тротуарам под вереницей тусклых фонарей. Мы не выбрали конечный пункт, а лишь интуитивно брели на знакомым местам. Было уже довольно поздно и на улице никого не было. Небо было чистое, на нем виднелись звезды, ровно настолько их возможно различить в мегаполисе. Мы плыли вдоль узких улиц, старательно подбирая маршрут, дабы случайно не оказаться около шумной магистрали и тем самым не разрушить нашу смешную молчаливую идиллию. И мы бесшумно брели, ловя наши безмолвные отражения в окнах припаркованных машин. Нити мироздания, оставленные разбежавшимися по своим домам местными жителями и просто спешившими куда-то прохожими, мирно покоились на асфальте, вздрагивая лишь от крохотных дуновений ветерка, случайно забредшего в те же переулки, что и мы. Я задумчиво шел сквозь них, словно через водоросли на мелководье. Однако, ровно как и те, что остались в клубе, лежавшие под ногами К. красные ленты сторонились ее. В страхе и почтении они расходились в стороны пред ней, и она не могла до них дотронуться, даже случайно.
– Вообще написать книгу – дело нехитрое, – в мертвом городском пейзаже ее голос звучал сродни звукам потустороннего мира. – Как говорил один известный писатель: "Написать роман может каждый, если дать ему шесть недель времени, ручку, бумагу и убрать телефон и жену." Правда о качестве материала он не уточнял.
– Но полагаю, твой друг уже выработал себе необходимые критерии качества.
– Заслуженным писателям сложно сказать что-то поистине новое, они лишь могут обрамлять свой талант, стремясь к совершенству, но блеск его таланта уже всем знаком. Не сомневаюсь, что критики тепло встретят его новую работу. А если одни скажут хорошо, то мало кто может им что-либо противопоставить что-либо. В таких тонких материях, где никто по сути ничего смыслит, склонны доверять чужому мнению. Это также касается современного искусства и дорогого вина. Хорошо, что есть еще люди, которые решают сами для себя смотреть или не смотреть, пить или нет. Свое собственное мнение во все времена очень ценно. И оно становится еще ценнее, если не стараться его кому-то навязать.
Литература рождается из собственного опыта и впечатлений, и насколько бы она не было бы великолепно произведение, никто не сможет гарантировать, что оно затронет те же нити в другом человеке, что и в тебе. Легко сказать "Чушь", если сам никогда с подобным не сталкивался. Мировой опыт не всегда является расширенной версией с субтитрами твоего собственного. Так удивительно, да? Конечно, можно написать пятьсот страничный роман о классических темах таких как любовь, смерть, гуманность и прочие догматах, пока еще не попираемых наукой. Но тут сложно не скатиться в банальность. Главное, хранить свою субъективность как самое ценное что у тебя может быть. Это я тебе говорю как начинающему писателю.
– Я думал, мы выдумали эту легенду, чтобы оправдать мое присутствие на той вечеринке.
– Попрошу тебя не называть вечеринкой. Это – уникальное мероприятие, которое я тщательно организовывала, начиная от непростого выбора каждого гостя, ведущего, программы, заведения, заканчивая тем, что лично попробовала каждую несчастную подаваемую канапешку.
Шутит она так или нет, сказать было сложно. Поэтому я извинился с таким же тоном, завуалированной искренности.