Арчи Сесиль занимал очень важный для британского могущества пост и, надо сказать, исполнял свою работу не только безукоризненно, но и великолепно.
Таких, нужных империи людей британцы ценят, берегут и стараются обставить их работу всевозможнейшим комфортом. И в этом диком уголке, в котором, кажется, невозможна даже мысль об очаровательном гнездышке, мы встречаем прекрасный коттедж.
На стенах холла милые акварели, в столовой охотничьи картины, а в смокинг рум — уютные диваны и все приспособления для курения по всем способам, существующим в мире, всех сортов наркотиков.
Спальня лейтенанта и комната для гимнастики тоже были маленькими шедеврами. Каждое утро, после крепкого сна, час гимнастики, тренировки с мячом, гантель, турник, как и кофе с воздушной почтой, входили в обязательную для исполнения программу дня.
Арчи, в трусиках, влюбленный в свое тело, в каждый мускул, упражнялся на снарядах; после этого, взяв холодный душ, накинул пижаму и с наслаждением принялся за завтрак и прибывшую, как всегда — вовремя, корреспонденцию.
Утро напоминало прохладной свежестью холодящий вкус мангустанов и взывало к сердцу спортсмена-охотника. Арчи попросил слугу, красивого молодого сикха:
— Гавинда, приготовить мне крошку Джекки!
В то славное утро, похожее на золотистую сердцевину мангустана, мысль об охоте пронизывала колониальных офицеров. Вы, конечно, не думаете, что паутинка Арчибальда Сесиля была одинока. Пауки, такие же лощеные и чистые, в белых, немного палевых костюмах, с подбородками, выутюженными бритвой Жиллет, вымытые душистым мылом Пирса, любили джунгли, любили мангровые леса и любили границу.
И если у других пауков паутина не была похожа на рождественский пирог, то она напоминала индийские пагоды. На что бы они ни походили, в каком бы стиле ни выглядывали их окна, во всех было очень уютно и все отвечало вкусам и потребностям джентльменов.
Телефоны, самолеты, слоны поддерживали связь между бритыми пауками, а они, здоровые, молодые, очень красивые, очень сильные и очень подлые, любили хорошие дни проводить вместе, на охоте.
С четырех направлений к самому западному двигались четыре джентльмена на четырех слонах, с четырьмя сэвэджами и в хорошем настроении. Все четверо остановились у коттеджа.
Лейтенант Арчибальд Сесиль, старший сын знаменитого лорда Сесиля, встретил друзей так же спокойно, бодрым пожатием руки, как он это делал у себя, в Лондоне.
Они перекинулись несколькими словами о погоде и о том, что в такое время нельзя заниматься ничем другим, кроме как охотой. Гавинда привел крошку Джекки.
Хорошенькая «крошка» была маленьким слоненком. Уютным, с симпатичным хоботком, приличного метража, с зубами, приводившими в содрогание, ушами, похожими на плед, толстой твердой кожей и глазами, кроткими, как глаза стройной газели.
Прибывшие понимали толк в слонячьих фигурах. Они знали «крошку» Джекки так же хорошо, как любовниц своих друзей, но все же они приветствовали его и выразили восторг специалистов. Их слоны тоже не были плохи, но им было далеко до Джекки. Слоненок грациозно опустился и лейтенант занял свое место. Охотники пустились в путь.
Они разговаривали о впечатлениях от последних политических событий, о погоде, о солнце. Им не было скучно перечислять сотню лошадиных фамилий, принимавших участие в осеннем Дерби. Они наслаждались и загорались азартным спокойствием при упоминании о состязаниях Кембриджа и Оксфорда в гребле и в футболе. Когда исчерпались корзина светских и спортивных сплетен и плотный лес, они вошли в мангровые заросли.
— Дорогой Арчи, — спросил Берти Пендертон. — Вы твердо убеждены, что на тигровой тропе есть логово?
— Сто против одного, старина Берти! — отвечал Арчи.
Они перешли на тигровое логово в тот момент, когда влево повернула тропа, прозванная ими в честь диктатора джунглей. На тропе виднелись следы, протоптанные животным. Тропка пересекла дорогу и направлялась прямиком к черной реке.
Если забежать на полкилометра вперед, то можно было увидеть виновницу раннего путешествия молодых аристократов, симпатичную тигрицу, пушистую и потешную, похожую на породистого домашнего кота, уважаемого даже собачьим населением.
Тигрица забавлялась с маленькими котятами, поднимала свои лапки с затвердевшими пухлыми подушками и тыкала ими в мокрые и холодные носы котят. Котята ластились к ней, она их отшвыривала, они опять прижимались к земле, готовились к новому прыжку, забирались на спину и на голову к своей мамаше.