В Канзас Дикки приехал в семь часов. В городе стояла духота и свирепствовала пыль. Машина, на которой Дикки поехал в Холливуд, сломалась на полпути и он предпочел пройти остальную половину расстояния пешком.
Прежде всего, Дикки встретил знакомого парня с заячьим ухом, по имени Том Пакля, в прозвище которого, без сомнения, были виновны его волосы. Том Пакля радостно приветствовал Дикки, с которым он познакомился в редакции.
— Старина Дикк! — фамильярно бросился он к нему. — А знаешь ли, — продолжал он таким тоном, как будто бы вчера распивал с ним пиво, — пока черт где-то трепал твою шкуру, у нас дурацкая история!
— Что такое?
— Ты знал этих миляг Мак-Кэна, О’Нейля и Крена? Ну, так вот, они предпочли скрыться в неизвестности и мы не знаем, что делать. Некому баллотироваться на выборах и опять пройдут белые колпаки.
Дикки отправился к месту жительства О’Нейля. Том Пакля пошел с ним. По дороге их нагнал шофер.
— Алло, мистер! Не хотите ли продолжать путь?
— Да! — если через метр не повторится история с машиной.
Дикки и Том Пакля сели в автомобиль и благополучно доехали до дома, где проживал О’Нейль.
В его комнате Том Пакля повторил свой рассказ, а Дикки Ред нашел окурок сигареты марки «Янки Дудль».
— Прекрасно, — сказал он, — Том Пакля, можешь повесить меня, если я не найду ваших ребят на ранчо Гарри Терреля.
— Больно, старик, ты высоко прыгаешь.
— А разве у вас гористая местность?
— Что?
— Разве у вас, говорю, гористая местность и до ранчо Терреля трудно добраться? — повторил Дикки Ред.
Как и следовало ожидать, у Тома Пакли нашлись знакомые: рыжий Джек и черный Билль. Резкий контраст их внешности не мешал им быть душевно единым существом.
Ранчо Терреля находилось в 20 милях на запад от Канзаса, а рыжий Джек и черный Билль состояли ковбоями при ранчо.
— Слушай, старина Том, — сказал Дикки, — я здорово хочу спать, приходи ко мне в отель ровно в 10 утра и мы отправимся в путь.
Наутро утро Дикки был готов к путешествию и, когда Том Пакля вошел к нему в номер, то встреча была не очень трогательной.
— Эй, мистер, что вы потрошите чужие карманы? — сказал он.
Человек, стоявший к нему спиной, не обратил никакого внимания на этот скромный окрик. Это был здоровый малый с далекого запада и хлесткий конец его косынки задорно подпирал вихры волос на затылке.
Том Пакля, недолго думая, подошел ближе и нежно ударил джентльмена, шарившего по чужим карманам, по шее.
Тогда малый обернулся.
— Брось, Том Пакля, валять дурака, — сказал он, — поезд уходит в 10.30 и я совершенно готов.
Вышли на станции Коровий Брод. А у ранчо встретили рыжего Джека и черного Билля. Они курили свои трубки и вспоминали фруктовые консервы у старика Бодроуса в городе.
— Слушай, — сказал рыжий Джек черному Билли, — ты не думаешь, что это Том Пакля?
— Да, — ответил черный Билль, — я думаю, что это он!
Они поздоровались и Том Пакля представил друзьям Дикки.
— Вот, рыжий Джек, мой приятель Дикки, прекрасный парень; он хотел бы, как и я, получить работу в ранчо, но, к сожалению, у него нет прозвища.
— Что ж, — ответил Джек, — вид у него классный и раз он твой приятель, то он будет работать на ранчо и мы назовем его Дикк Паклин.
Дикк Паклин, Том Пакля и два приятеля пошли к управляющему ранчо.
— Два хороших ковбоя никогда не лишни в таком большом хозяйстве, — подумал управляющий, и они подписали контракт на один год.
В этот же вечер Дикки загонял скот, как заправский пастух, а в салуне старого Сэма показывал ребятам, как не моргая дуть виски с перцем.
После хорошего прогона по залу в шимми под веселого тапера, он и Том Пакля тихо покинули трактир и, сев на своих лошадок, поскакали на ранчо.
В пятистах метрах от дома в скалах и холмах терялось ущелье и объемистые пещеры, часто служившие загоном для низкорослого скота.
У входа в ущелье стояло двое белых истуканов. Дикк Па-клин с одной стороны, а Том Пакля — с другой оглушили, раздели, связали и спрятали в кустах белых младенцев. После короткого знакомства с документами, в пару секунд, Дикк Паклин стал Джебсом Мак-Дугласом, клигрупсом и ранчером с запада, а папаша Том обрел счастье в имени Джонатана Стивенсона.
Через полчаса пришли трое джентльменов и последний из них, такой же белый осел, как и все, сказал, что братья могут уйти с поста.
Дикк Паклин бросил взгляд на лошадей. Над деревом, к которому они были привязаны, по-прежнему безмятежно колыхался белый платочек. Оба исчезли в глубине ущелья.
Под яркий свет высокого, крестообразного факела несколько десятков околпаченных молодцов, под председательством двух главных колдунов с какими-то птицами на груди, валяли дурака, или иначе — вели заседание ложи клана 86.
Дикк понял, что двое с птицами и буквами Г. С. — это Чарльз Лоув из Нью-Йорка и Гарри Террель — владелец ранчо. Он понял, что связанные, в красных повязках на глазах, у стены — это Мак-Кэн, Ричард О’Нейль и Чарли Крен.
Правда, немного темновато, свет слишком тускл, но такой объектив, как у Дикки, мог взять какую угодно темноту. Незаметно спрятав аппарат в складках халата, Дикки навертел целую катушку снимков и успел зарядить другую.
На собрании клана, собрании богатых ранчеров, салунщиков, отставных майоров, полковников, капитанов и других людей такого же сорта, вынесли решение. Ввиду предстоящих выборов, стачек и всевозможных передряг, в целях обеспечения общественного спокойствия в городе линчевать трех большевистских агентов.
— Слышишь, Пакля? — сказал Дикки. — Надо начинать!
Связанных отвели от стены и вся процессия, возглавляемая горящим крестом, двинулась к выходу.
— Том Пакля, — шепнул Дикки, — мчись скорее к ранчо, приведи пару лошадок, а остальных отпусти и полей им под хвост скипидара.
От ущелья повернули в проход к большому дереву с сучьями, похожими на маленькие баобабы. Два высокого роста кузнеца и один старший леший заняли места палачей и приготовили веревки.
Том Пакля примчался и нашел Дикки на условленном месте.
Луна освещала долину и поблескивала на белых балахонах кланцев. Часто летучие мыши падали на белые халаты, а у горящего креста крутился рой ночных насекомых.
— Лошади за углом! — сказал Том.
— Хорошо, заставь их потоптаться на месте с пару секунд, а я буду работать с запада, — и Дикки прошел к дереву с другой стороны.
— Итак, братья, — болтал колпак нью-йоркского колдуна, — остаемся в святом и ненарушимом союзе и воздадим богу хвалу за его милосердие и справедливость…
— Леди и джентльмены, я должен сознаться, что вы окружены, — непочтительно прервал Дикки.
Белые колпаки заколебались. Два «пушечных» отверстия показывали свои дырки. Но так как все были безоружны, то никто не сказал ни слова.
— Верховные члены клана, потрудитесь развязать у трех джентльменов вечерние туалеты на их шеях. В случае отказа…
Кузнецы и леший быстро исполнили приказание.
— Леди и джентльмены, надеюсь на вашу скромность. Отвернитесь! Мак-Кэн, О’Нейль, Крен, идите прямо. Алло, Том, принимай!
— Леди и джентльмены, перемените позиции! Пользуйтесь моими указаниями.
Белые балахоны сгрудились и по мере того, как Дикки отступал к югу, где его ждали четверо всадников, — путаясь в фалдах священного одеяния, беспорядочно отходили назад.
Вскочив в седло, Дикки дал в воздух пару выстрелов и кавалькада бешено помчалась к железной дороге. Через несколько минут они услышали погоню. Дикки и Том не могли сократить расстояния, они не знали местности, а тот, кто догонял, перерезал горы по малоизвестной тропинке.
Впереди вынырнула станция железной дороги. С запада приближался поезд. Через секунду на шоссе показались всадники, на путях поезд, и еще через пару секунд Том Пакля и Дикки Ред, О’Нейль, Мак-Кэн и Крен были на последней площадке последнего вагона, а по смежной линии бешеным галопом неслись оскорбленные в своих лучших чувствах члены клана.