Дамон, улыбаясь на шум их и шепот веселый,
Громчей заиграл и запел веселей и быстрее:
"Вчера, о друзья, у прохладной пещеры, где нимфы,
Игривые дщери Алфея и ближних потоков,
Расчесывать кудри зеленые любят сходиться
И вторить со смехом и песням, и клятвам любовным,
Там встретил я Хлою. "Старинушка добрый, спой песню", -
Она мне сказала. – "С охотой, пастушка, с охотой!
Но даром я песень не пел никогда для пастушек;
Сперва подари что-нибудь, я спою". – "Что могу я
Тебе подарить? Вот венок я сплела!" – "О, прекрасен,
Красиво сплетен твой венок, но венка мне не надо".
– "Свирелку возьми!" – "Мне свирелку! красавица? Сам я
Искусно клею их воском душистым". – "Так что же
Тебе подарю я? Возьмешь ли корзинку? Мне нынче
Ее подарил мой отец – а ты знаешь, корзинки
Плетет он прекрасно. Но, дедушка, что же молчишь ты?
Зачем головой ты качаешь? Иль этого мало?
Возьми же в придачу ты овцу любую!" – "Шалунья,
Шалунья, не знать в твои годы, чем платят за песни!"
– "Чего же тебе?" – "Поцелуя". – "Чего?" – "Поцелуя".
– "Как, этой безделицы?" – "Ах, за нее бы я отдал
Не только венок и свирелку, корзинку и овцу:
Себя самого! Поцелуй же!" – "Ах, дедушка добрый!
Все овцы мои разбежались; чтоб волк их не встретил,
Прощай, побегу я за ними". – Сказала, и мигом
Как легкая серна, как нимфа дубравная, скрылась.
Взглянул я на кудри седые, вздохнул и промолвил:
Цвет белый пастушкам приятен в нарциссах, в лилеях;
А белые кудри пастушкам не милы. Вот, други,
Вам песня моя: весела ли, судите вы сами".
Умолк. Все хвалили веселую песню Дамона;
А Хлоя дала поцелуй (так хотели пастушки)
Седому слагателю песней игривых и сладких -
И радость блеснула во взорах певца. Возвращаясь
К своим шалашам, пастухи и пастушки: "О боги, -
Молились, – пошлите вы нам добродетель и мудрость!
Пусть весело встретим мы старость, подобно Дамону!
Пусть так же без грусти, но с тихой улыбкою скажем:
"Бывало, любили меня, а нынче не любят!"
1821
2. ОТВЕТ
Зачем на меня ты и глупость, и злобу,
Плетнев, вызываешь нескромной хвалой?
К чему величаешь любовью бессмертных
Простого певца?
Так, были мгновенья ниспосланы Фебом:
Я плавал в восторгах, я небом дышал!
Я пел – и мне хором, веселые, вторить
Любили друзья.
Я пел – но в то время роскошная младость
Мне жизнь озаряла волшебным лучом:
Я веровал в счастье, я жаждал любови,
Я славой горел!
И опыт суровый смирил обольщенья,
Мой взор прояснился; но скрылись мечты,
За ними и счастье, и прелесть любови,
И славы призрак.
Как слушал Лаертид, привязанный к мачте,
Волшебные песни Скиллийских сирен
И тщетно к ним рвался – упрямые верви
Держали его, -
Так я, твоей лирой печально пленяясь,
Вотще порываюсь к святым высотам,
Знакомым бывало, и в робкие струны
Напрасно звучу.
Напрасно у неба прошу вдохновений:
Мне путь на родную страну возбранен,
И глас мой подобен унылому гласу
Жестоким стрелком
Подстреленной птицы, когда завывают
Осенние ветры и к теплым странам
Веселою стаей при кликах несутся
Подруги ее.
1820
Со мною мать прощалася
(С полком я шел в далекий край);
Весь день лила родимая
Потоки слез горючие,
А вечером свела меня
К сестре своей кудеснице.
В дверь стукнула, нет отклика,
А за дверью шелохнулось;
Еще стучит, огонь секут;
В окно глядим, там светится.
Вот в третий раз стучит, кричит:
"Ты скажешься ль, откликнешься ль,
Отопрешься ль?" – Нет отзыва!
Мы час стоим, другой стоим:
А за дверью огонь горит,
Дрова трещат, котлы кипят,
Ворчат, поют нерусское.
Но полночь бьет, все смолкнуло,
Все смолкнуло, погаснуло!
Мы ждать-пождать, дверь скрыпнула,
Идет, поет кудесница:
"Туман, туман! В тумане свет!
То, дитятко, звезда твоя!
Туман тебе: немилый край;
Туманный свет: туманно жить.
Молись, молись! туман пройдет,
Туман пройдет, звезда блеснет,
Звезда блеснет приветнее,
Приветнее, прилучнее!"
Ах, с той поры в краю чужом
Давным-давно я ведаю
Тоску-печаль, злодейку-грусть';
Злодейка-грусть в душе живет.
Так, старая кудесница,
Туман, туман – немилый край!
В нем тошно жить мне, молодцу!
Но та звезда, та ль звездочка,
Свети иль нет, мне дела нет!
В краю чужом у молодца
Другие есть две звездочки
Приветные, прилучные -
Глаза ль моей красавицы!
1824 или 1825
4. ГЕНИЙ-ХРАНИТЕЛЬ
(Сновидение)
Грустный душою и сердцем больной, я на одр мой недавно
Кинулся, плакать хотел – не мог и роптал на бессмертных.
Все испытанья, все муки, меня повстречавшие в жизни,
Снова, казалось, и вместе на душу, тяжелые, пали.
Я утомился, и сон в меня усыпление пролил:
Вижу – лежу я на камне, покрытый весь ранами, цепи
Руки мои бременят, надо мною стоит и рыдает
Юноша светлый, крылатый, созданье творящего Зевса.
"Бедный товарищ, терпенье!" – он молвил мне.
(Сладость внезапно
В грудь мою полилась – и я жадно стал дивного слушать.)
"Я твой гений-хранитель! Вижу улыбку укора,
Вижу болезненный взгляд твой, страдалец невинный, и плачу.
Боги позволили мне в сновиденьи предутреннем ныне
Горе с тобой разделить и их оправдать пред тобою.
Любят смертных они; и уж радость по воле их ждет вас
С мрачной ладьи принять и вести в обитель награды.
Но, доколе вы здесь, вы игралище мощного Рока;
Властный, законы ужасные пишет он паркам суровым.
Эрмий со мною (тебя еще не было) послан был Зевсом
Миг возвестить, когда им выпрясть нить твоей жизни.
Вняли веленью они и к делу руки простерли.
Я подошел к ним, каждую собственным именем назвал,
Низко главу наклонил и молил, всех вместе и розно,
Ровно нить сию прясть иль в начале ее перерезать.
Нет! и просьбы, и слезы были напрасны! Дико
Песню запели они, и в перстах вретено закружилось".
1820 или 1821
5. НА СМЕРТЬ В‹ЕНЕВИТИНО›ВА
Дева
Юноша милый! на миг ты в наши игры вмешался!
Розе подобный красой, как Филомела, ты пел,
Сколько любовь потеряла в тебе поцелуев и песень,
Сколько желаний и ласк новых, прекрасных, как ты.
Роза
Дева, не плачь! я на прахе его в красоте расцветаю.