— Нужно заканчивать — это дело.
Снова нежно звучали слова и, не изменилось выражение глаз, но неприятное слово «дело» ужесточало, портило собою всю атмосферу. Слишком грубо — слишком тяжело. На глазах разрушался ореол счастливой гармонии, которую принёс вечер, и дополнила чарующих красок истекшая, сбежавшая от них ночь.
— Не волнуйся Степан. Я вижу, как ты переживаешь. Ты же говорил, что главное — это нам быть вместе, так вот мы сделаем несколько необходимых шагов и тогда будем вместе. Неужели ты передумал?
— Что ты говоришь, конечно, я не передумал — это всё, что мог произнести Степан, но спустя несколько секунд он добавил.
— Просто переживаю. Не каждый день на мою долю выпадает такое счастье, а если точнее, то оно и вовсе обходило меня стороной. Я только и делал, что придумывал его для себя. Степан быстро оделся. Соня ждала его, прикрывшись одеялом. Она не отвечала и никак не комментировала его слова. Он смотрел на неё. Ждал, когда прозвучит её голос, но не дождавшись, продолжил.
— Я готов на всё Соня. Не сомневайся во мне, иначе это убьет меня быстрее, чем то, что подкрадывается из далека.
— Оно не так далеко, и они не оставят тебя.
Слова Сони пробежали по коже Степана холодком. Он на какое-то время замер на месте.
— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил он у Сони, когда в очередной раз их глаза встретились, задержав собою целую минуту, которая не желая того уже напоминала вечность.
— Сделать можно Степа и сделать необходимо. Я тебе мало чем смогу в этом помочь, но у тебя есть желание. Я вижу, что есть, и хоть страх старается подчинить тебя себе, но я знаю, что ты справишься. Запомни главное, пока шашка не окажется в могиле рядом с костями Резникова и Выдыша, держи её в руках и держи крепко. Не оставляй её рядом даже ни на секунду.
Тревога — звучала голосом Сони. Степану казалось, что её слова живут сами по себе, зависают в воздухе, делают паузу, затем оседают вниз, уступая место новым, а она смотрит на него так, чтобы он впитал в себя каждое её слово, ничего не пропустил, ничего не забыл.
— Шашку нужно захоронить в могиле Резникова. Но где его могила? — испуганно, испытывая крайнее напряжение, сдавливающее всё внутри, спросил Степан и несколько раз обернулся, боясь, что кто-нибудь сможет их услышать.
— Я знаю только одно Степан. Резников захоронен неподалёку от Ярового — сказала Соня, наблюдая насколько сейчас тяжело Степану.
От этого и она чувствовала учащенное сердцебиение, прилив жара к щекам.
— Но Соня, там много места, очень много места — произнёс Степан, стараясь хоть что-нибудь увидеть в её глазах.
— Шашка нам поможет.
— Она приведет меня на место, как в сказке?
— Нет, Степан, она подскажет и сделает — это сейчас. Она чувствует, что ты хочешь. Сними с неё тряпицу и возьми в руки.
Степан подчинился. Исполнил всё слово в слово.
— Поднеси её к губам, поцелуй её сталь.
Соленый привкус проник внутрь, застыл на языке и губах. Сдавило горло, начала кружиться голова.
— Не бойся — услышал он голос Сони, только голос находился уже где-то в отдалении и звучал лишь тихим шепотом.
Ангельское было в нём, плохо доступное, и от того жутко приятное. Степан закрыл глаза, сильнее прижался к металлу, который помимо привкуса крови начал сильно нагреваться, отдавать своё тепло, распространять его по всему телу Степана. У него начали гореть огнём руки, ноги, сильно закружилась голова. Степан открыл глаза…
…— Не бойся — снова шепотом прозвучал голос Сони.
Степан сидел на траве. Над головой висела ночь, а рядом сидела она и держала его, как маленького ребенка за руку.
— Не пойму, что со мной? — с тяжестью произнёс он.
— Ранение, обычное ранение. Ты ещё слишком слаб — шептала Соня, и только сейчас Степан увидел, что они не одни.
Появились из темноты уже знакомые лица. Подпоручик уселся рядом с ним и Соней. Кондратьев в небольшом отдалении, а старичок священник продолжал стоять на ногах, держа в руке лампу. Он видимо убавил огонь, потому что лампа горела очень тускло, еле-еле освещая в полуметре от себя.
— Ничего прапорщик в рай и таким сгодишься — пошутил молодой подпоручик.
— Я в рай не попаду, точно знаю — угрюмо низко произнёс Кондратьев.
Ему никто не ответил, и он продолжил ещё тише.