— Чёрт — произнёс Степан и двинулся к калитке, примяв лопухи, он оказался в ограде.
В доме плакал ребёнок. Сомнений не было, но Степан всё же ещё раз посмотрел по сторонам, ища глазами хоть кого-то из местных жителей, но его взгляду ответила абсолютная пустота, а ребёнок плакал всё сильнее. Степан пихнул ногой входную дверь. Затхлый тяжёлый запах ударил ему в нос, на секунду перехватило дыхание.
— Есть кто внутри! — громко крикнул Степан.
Эхо пронеслось кругом, ушло к двум красивым пихтам, и Степан ещё раз повторил на этот раз тише.
— Есть кто внутри!
То же самое эхо, но сейчас за ним он услышал шорох, — и тут же появился, жалобный плачь. Преодолев страх, вспотев на затылке, Степан прошёл дальше. Половые доски сильно заскрипели. Потолок доходил Степану до самой макушки. Прямо перед ним на стуле сидела древняя старуха, похожая на мумию. Из её рта и исходил — этот звук. Степан остолбенел от ужаса, когда она в очередной раз открыла страшный беззубый рот, — и его уши прорезал сиплый противный звук, сейчас он не походил на детский плачь, а походил на зов. До Степана наконец-то дошло это, — и он рванулся к выходу, но запнувшись за какой-то предмет, упал на грязный пол, а старуха продолжала кричать. Шашка вылетела из рук, освободилась от тряпицы. Не успел Степан полностью подняться, как получил страшной силы удар ногой в голову.
— Прекрати выть Елизавета Павловна — громко крикнул Резников.
Между глаз Степана мерцали бесконечные искры, всё кружилось, но он соображал, он слышал.
— Что вернулся на место преступления, тянет тебя сюда — это был голос Калинина.
Степана ещё раз ударили ногой, но на это раз не так сильно.
— Возьми её, чего стоишь — закричал Резников, обращаясь к Калинину.
Степан не видел, как шашка оказалась в руках следователя, но понял, что — это конец. Ещё через пару секунд и он потерял сознание.
Сколько он был в объятиях полной темноты, он не помнил. Холодная вода, вылитая на лицо заставила Степана очнуться. Он с трудом открыл глаза, перед ним стоял Резников облаченный в сияющий новизной мундир белогвардейского капитана, рядом был Выдыш. Калинин курил у окна. На не самом широком подоконнике стояли два горшочка с комнатными растениями, возле них белели ажурные занавески. Окно было приоткрыто, папиросный дым уносился в оставленную щель. Всё — это видел Степан, и Калинин тоже был в форме белогвардейца. Степану второй раз плеснули на лицо ледяную воду.
— Готовишь его — засмеялся Выдыш.
— Нет, я его пожалею — засмеялся в ответ Резников.
— С чего так? — изумился Выдыш.
Резников не ответил. Зато Степан услышал, как трещат в печи дрова. Стройная женщина средних лет с аристократическим надменным взглядом, проследовала мимо Степана в соседнею комнату.
— Елизавета Павловна — тихо выговаривая слова, произнёс Степан.
Женщина обернулась, посмотрела на него и, передернув плечами, как будто была на морозе, удалилась.
— Закрой окно — тянет — грубо приказал Резников Калинину, тот исполнил указание тут же.
Переступил через Степана и уселся на стул с высокой спинкой.
— Так что Степан не повезло, недели две не дотянул — саркастически произнёс Резников.
— До чего не дотянул? — прохрипел Степан.
— До своих, до кого же ещё, но может ты станешь героем, хотя я так не думаю. Твои новые хозяева ещё где-то возле Новониколаевска. На партизан не надейся, сейчас всё перемело так, что ни одна сука сюда не сунется.
— Я и не надеюсь — еле слышно сказал Степан.
— Каждый надеяться, ничего с этим не сделаешь. Это — нормально Степан. Так устроен человек, он до последнего верит. Конечно, объясняет сам себе, что всё бессмысленно, но пока бьётся сердце, всё равно надеются. Вот эти людишки на улице тоже отчаянно ждут, обращаются к своим красным богам. Очень хочется им услышать, как на окраине села выстрелит винтовка, за ней полоснет пулемёт, и станет капитану Резникову не до них.
— Не нашли того солдатика, что с прапорщиком был, как в воду канул — произнёс кто-то посторонний, появившийся вместе с потоком холодного воздуха по полу.
— Как обращаешься каналья! — закричал Резников.
— Виноват ваше благородие! — рявкнул посторонний.
— Обшарьте каждый дом. Спрятала его какая-то сука. Некуда было ему деться, пошёл вон!
— Есть! — крикнул посторонний.
— Подожди, бабу мне, как зеницу ока стерегите, теперь иди — Резников сбавил громкость, но и этого хватило для Степана.