Наконец-то гости покинули дом, выйдя через обычную дверь точно так же, как и все нормальные люди. Прохор посидел ещё несколько минут. Ему казалось, что Резников с Выдышем не могут уйти просто так и через пару минут обязательно вернутся. Но за дверью было тихо. Утро начало настойчиво стучаться в окна, в каждое по отдельности и вовсе сразу. Темнота разбавлялась тусклым светом, и хоть он выглядел мутно, но с каждой минутой обретал всё больше и больше смелости, и вот через пять-семь минут Прохор уставшими глазами отчетливо мог различить краски стоящих в отдалении деревьев. За ними появилась притихшая во время безветренной ночи трава. Где-то рядом вскрикнула птица, ей ответила, еще одна.
Прохор, наконец-то преодолев себя, шатаясь и с трудом удерживая равновесие, оказался возле кровати. Только его голова коснулась подушки, как заждавшийся сон поглотил его в свою реальность.
Ему казалось, что какое-то время он спал закрытый в черную комнату без окон и дверей, или это больше походило на коробку фокусника, а затем и вовсе Прохору показалось всё — это гробом, где он только, что очнулся похороненный заживо. Мгновенная удушающая истерика придушила его приступом неописуемого страха, он упёрся руками в боковины, колотил ими вверх. Дышать было нечем, но кто-то неожиданно открыл дверь, запустив к нему свет. Вместе с ним Прохор жадно глотнул воздуха, который обжег собою легкие, закружил голову. Несмотря на свет, Прохор ничего не видел. Глаза ослепли от приступа вакуумной темноты. Впрочем, длилось это не долго и вот он, преодолев слепоту, увидел контуры стоявшего рядом с ним человека. Прохор понял, что может подняться, пространство позволяло ему это сделать и он встал на ноги разглядел стоявшего рядом с ним Устина.
— Куда ты дел тряпицу Прохор? — спросил Устин.
Прохор отреагировал нервно.
— Не знаю я! Не знаю, что вам всем от меня нужно!
Устин исчез, а Прохор побежал очень быстро. Под ногами мелькала земля, попадались камни лужицы, но он не обращал на это внимания. Ему было хорошо, он снова был молод. Горячая кровь стучала в груди, глубокое сильное дыхание приятно наполняло легкие воздухом. Тело жило движением, неповторимым, ни с чем несравнимым движением молодости. Легкость говорила ему только одно: «беги, наслаждайся собой, смотри на себя». И возможно, что он пробежал бы мимо, но какая-то тень, мелькнувшая сбоку, заставила его сбавить темп. Он перешёл на быстрый шаг. Перед глазами показался дом отца Кирилла, и Прохор почувствовал робкий, чем-то детский и даже странный страх. Прохор замедлился по мере приближения к дому, через калитку входил, уже еле переставляя ноги. Преодолев несколько метров, он оказался возле окна. Ему от чего-то было страшно смотреть внутрь, сильно боялся увидеть там умирающего отца Кирилла, и ещё больше он боялся увидеть, как отец Кирилл поднимается с кровати, удерживается рукой за металлическую спинку, достает, как фокусник из всё того же черного ящика веревку, и не замечая Прохора идет через собственный огород в сторону заждавшейся его осины.
Но то, что увидел Прохор, оказалось в тысячу раз страшнее. Прохор буквально онемел. Лицо прижалось к стеклу, пытаясь проникнуть сквозь прозрачную преграду. Резников схватил отца Кирилла за горло, затем быстро отпрянул. Выдыш подал ему веревку, а из ближнего к Прохору, глаза отца Кирилла стекала одинокая слеза. Отец Кирилл пытался попробовать поднять руки, но было видно, что последние силы уже окончательно его покинули Губы, шептали слова и Прохор понимал, что видит своими глазами, как выглядит последняя настоящая молитва. Только всё это уместилось в несколько мгновений. Резников накинул веревку на шею отца Кирилла и начал с жадной силой затягивать её. Отец Кирилл хватался слабыми пальцами за веревку, его ноги начали дергаться в конвульсиях.
Тут же от чего-то стало темно. Испуганно Прохор отскочил от стены дома, спрятался за ветхим уличным туалетом. Продолжение уже стучалось в голову Прохора. Ему было известно, что должен будет он увидеть, но он не мог уйти со своего места и очень скоро дождался, того чего видеть уже не хотел.
Напевая неизвестную для Прохора мелодию, появился во дворе Резников. Он демонстративно размял несколькими движениями тело. Одетый в форму, перетянутый ремнями с кобурой из кожи выглядел он, совершенно естественно на фоне старого дома отца Кирилла. Прохор почувствовал, что время здесь не имеет своей силы, и лишь маленький отрывной календарь на кухне в доме из которого сейчас появился Резников, сообщает о том, что время несколько опередило капитана Резникова, и появившегося следом за ним поручика Выдыша. Тот тащил за собой тело мертвого отца Кирилла, держал того под мышки, и, как казалось испуганному Прохору не испытывал при этом какого-то перерасхода сил. Ноги отца Кирилла были лишены обуви, и Прохор вспомнил висевшего на осине отца Кирилла, на ногах действительно не было обуви, но тогда никто почему-то не обратил на это внимания.