— Бдительность и дисциплину! — неожиданно рявкнул Джеймс, весьма успешно пародируя Грозного Глаза.
— Вот именно. Джеймс, например, чертовски хорош в квиддиче, и его уже пригласили на стажировку.
— Бродяга, ты летаешь ничуть не хуже меня, не прибедняйся. Тоже мог бы стать прекрасным охотником.
— Джимми, — снисходительно отозвался Блэк, наклоняя голову, — Я разве похож на человека, который жаждет летать на этом пыточном модифицированном венике с сомнительной целью забрасывания шариков в кольца? Я вообще не представляю, как вы умудряетесь на этом, — Блэк скривился, — сидеть.
— Там есть специальные подставки для ног и, кстати, всегда можно заказать особое седло.
— Седло? Сохатый, вот эти волосы и эти руки, — Блэк указал сначала на голову, а затем показал Джеймсу свои кисти рук с длинными аристократическими пальцами, — и эта шикарная задница, кстати, тоже, не будут трястись в каком-то там недоделанном седле, обдуваемые потоками штурмового ветра, дабы в перспективе еще и получить бешеным шаром по башке. Я создан для чего-то более утонченного…
— Блэк, ты себя сейчас видишь? Нет? А я — да. И поверь мне на слово, горный тролль сейчас утонченнее и изящнее тебя. И, судя по всему, даже чище. Да и пахнет лучше.
— Ну еще бы! Я всю ночь с высунутым языком носился за Ремусом, пытаясь не дать ему проломить дверь! А ты в это время, между прочим, запутался своими огромными рогами в шторе и, если бы не Пит…
— Давайте не будем ссориться, — примирительно произнес Люпин. — Вам, по крайней мере, не нужно будет сегодня еще и на отработку идти.
— Странное ощущение, — ухмыльнулся Блэк, — мы с Джеймсом свободны как ветер, а наши самые ответственные друзья отдуваются за содеянное…
— Это нечестно, между прочим, — проворчал сонный Питер. — Почему мне тоже назначили наказание? Я честь дамы защищал, а они…
— Кстати, о дамах, — Сириус ухмыльнулся, — что тебе сказала Паркер?
— Чтобы в следующий раз я предупреждал ее о своих дикарских замашках, ибо она тоже хотела попробовать, но побоялась избивать Малфоя в одиночку, — вздохнул Ремус и, видя недоумение на лицах друзей, добавил: — Это дословная цитата.
— Тогда могла бы запинать его ногами, пока он протирал собой пол, — хмыкнул Блэк.
— Именно это ей и ответила Беата. Эмили сказала, что, если бы не МакГонагалл, она бы обязательно попробовала.
— А по ней и не скажешь… — зевнув, произнес Джеймс. — Такая тихая всегда, уравновешенная.
— В тихом омуте, Джеймс, в тихом омуте, — пожал плечами Сириус. — Хэй, а это что такое?
Друзья дружно повернулись в ту сторону, куда смотрел Сириус, и прищурились. Кто-то, словно испуганный заяц, петлял среди кустов, двигаясь по направлению к школьным воротам. На миг мелькнули неестественно светлые волосы, и показалась худощавая обнаженная спина бегущего.
— Ребятки, у меня глюки, или это был Малфой? — с совершенно ошарашенным выражением лица вопросил Блэк. — И он еще, кажется…
— …без одежды, — закончил за него не менее удивленный Поттер.
— Да нет, брось. Что забыл голый Малфой в четыре утра посреди леса после полнолуния?
— Может, он тоже оборотень? Лунатик, ты его случайно не покусал во время своего прошлого забега по Запретному Лесу?
Люпин аж поперхнулся, но ответить ему не дали:
— Да ты что говоришь такое, Сохатый! Лунатик бы подавился, если бы попробовал на вкус такую падаль, — возмутился Сириус, а затем, задумчиво почесав нос, сладко потянулся: — А… нет у меня сил его преследовать. Давайте отведем этого страждущего к Помфри и пойдем по кроваткам, а?
Друзья, кряхтя, скрипя и тихо матерясь, поднялись с сырой земли и, подхватив Ремуса под белы рученьки, потащили его в больничное крыло. Хвост замыкал шествие, деловито оглядываясь по сторонам, в случае, если кому-то еще, кроме них, не терпится прогуляться ранним утром на свежем воздухе.
***
Ремус, поежившись, спускался в подземелья. Неумолимая профессор МакГонагалл сообщила, что они будут драить владения Слизерина под бдительным (Ремус только хмыкнул) присмотром Слагхорна, пока хорошие манеры не впитаются им в кожу, а дурные мысли не выйдут вместе с потом.
Ремус чувствовал себя не то чтобы ужасно — скорее, просто омерзительно. Кости ныли, спину ломило, а мышцы то и дело предвещали о скорой судороге. Но декан, грозно взглянув на префекта своего факультета, сообщила, что “Мистеру Малфою тоже было не очень приятно окроплять своей кровью пол в Главном Холле, а нос, даже с использованием магии и зелий, далеко не всегда может зарасти правильно”. Поэтому сейчас Люпин предвкушал мучительный вечер в компании Беаты, Эмили и Питера, что, в сущности, может быть не так уж и ужасно, если первые две любопытные особы не начнут приставать к нему с расспросами.
— Ремус! — Беата спрыгнула со стола, как только Лунатик вошел в класс зельеварения. — Ты выглядишь еще хуже, чем Паркер себя чувствует!
Она рассмеялась и, потирая ладони, начала ходить по классу, зачем-то внимательно разглядывая стены.
— Что она там ищет? — неуверенно спросил Люпин, пытаясь завести разговор, подходя к Паркер, угрюмо взирающей на подругу. — И почему ты чувствуешь себя плохо?
— Свои мозги она там ищет, — буркнула недовольная Эмили.
— Именно! Ибо Паркер выела мне все те, которые у меня были, тем, что она безусловно виновата в случившемся. Что нам не стоило размахивать палочками, а кому-то и кулаками, — Беата подмигнула Ремусу, — и тогда нас бы не заточали в холодных слизеринских подземельях. Она вообще бывает категорически труслива и занудна. О! Нашла!
— На самом деле, — поморщившись, отозвалась Эмили, — она ищет творения своего больного разума за позапрошлый год. На пятом курсе она была совершенно неадекватна.
— Но, тем не менее, — отличницей и префектом! — бодро отозвалась Слизеринка. — Я тут во время наказаний все стены разрисовала пошлыми картинками, но они не всегда проявляются.
— Честно говоря, я и вправду не понимаю, почему вам обеим назначили наказание — вы ведь просто защищались. Тем более что Малфой сказал про Беату ужасные вещи и….
Эмили так громко фыркнула, что Ремус недоуменно вздрогнул и замолчал.
— Ничего ужасного, Рем. В смысле, — она заметила его озадаченный взгляд. — В смысле, ничего такого, что не было бы близко к правде.
Она скептически смерила спину Беаты взглядом, на что спина отозвалась наигранно печальным голосом:
— Вот так всегда, Ремус… Ни от кого поддержки не дождешься, даже от моей собственной лучшей подруги, — плечи Беаты поникли, а через секунду она уже смеялась вовсю, рассматривая ошарашенного Люпина.
— Она сумасшедшая, Рем, не обращай внимания. И в самом деле несколько ветреная… Весь вопрос в том, с чего Малфой решил, что имеет право сообщить ей об этом.
— Пфф… Пусть сообщает все, что угодно. АВ прищучат его, как пить дать.
— АВ? — тут же вскинулся Ремус, — Вы что-то знаете?
— Не более тебя, Рем, — задумчиво отозвалась Беата, увлеченно тыкая пальцем в какую-то ожившую на стене картинку, теперь улепетывающую от нее к потолку. — Но Малфой слишком часто выходит сухим из воды. Не удивлюсь, если для АВ произошедшее станет последней каплей.
Подошедший только что Питер тут же включился в разговор:
— Мне кажется, мы видели сегодня Малфоя… Возле леса.
— Леса? Когда?
— Утром, часа в четыре, он от кого-то убегал и…
— А что, если не секрет, вы делали в четыре утра за пределами замка? — Эмили заинтересованно воззрилась на двоих друзей. — И да, Ремус, — ты не умеешь врать. Питер, ты умеешь, но лучше бы вам сказать правду, ибо я не в настроении, и у меня в запасе есть кое-что посерьезнее Импедименты.
— Эмили, какая тебе разница? — устало вздохнул Люпин, не обращая внимания на сомнительную угрозу подруги. — Ничего сверхъестественного там не происходило.
— Мы учимся в магической школе, Рем. Ты уверен про часть с отсутствием сверхъестественного? И, строго говоря, я отлично помню про наш неудавшийся разговор перед Травологией. Не думай, что я забыла.