Питер задумчиво посмотрел на Ремуса, потом на Эмили и приглушенно спросил:
— Паркер, ты умеешь хранить секреты?
— Ну? — несколько заинтересованно отозвалась она. Беата, обернувшись, подошла к ним поближе.
— Пит! — воскликнул Ремус. — Ты же не…
— Мы там были по поручению АВ, — не обращая на Люпина никакого внимания, закончил Хвост.
Беата и Эмили удивленно переглянулись и воззрились на Питера. Ремус тоже выглядел слегка ошарашенным.
Паркер задумчиво посмотрела на весьма убедительное лицо Питера и весьма сомнительное лицо Ремуса, который попытался сделать вид, что так и надо, но еще не до конца справился с возникшим после слов Питтегрю удивлением.
— Он лжет, я чувствую это.
— Хуже того, Беа, этот вредный мальчишка нас проверяет.
— Нашу реакцию?
— В том числе.
— Значит, из их голов еще не ушла идиотская идея о нашей причастности?
— У меня есть доказательства, — внезапно произнес Ремус, прерывая диалог двух подруг.
— Прости, что? — Паркер несколько надменно подняла бровь.
— Доказательства, Эмили. Они у меня есть.
— Хм… дай-ка подумать… Доказательства того, чего не может быть. Хороший блеф, Рем, но ты выбрал не ту цель. О! Профессор Слагхорн! — по лицу когтевранки расползлась вежливая улыбка, и она, скорее пытаясь увильнуть от разговора, чем действительно интересуясь, спросила: — Что мы должны сделать?
— О, мои милые девушки… как же так, как же так… Как же вы умудрились получить наказание? А ведь лучшие ученицы… — преподаватель с мягким сочувствием взирал на всех присутствующих. — Да и вы, мистер Люпин и мистер Петтигрю, всегда отличались ответственностью и дисциплиной.
— Это была случайность, профессор, — беззаботно ответила Беата.
— Ну да, ну да, сломанный нос и три целенаправленных заклятия… — пробормотал Питер, на что Ремус лишь улыбнулся.
— Случайность, говорите? Действительно? Уважаемая профессор МакГонагалл рассказывала мне диаметрально противоположное… Но, впрочем, она бывает излишне строга к студентам… В таком случае, распределяю на каждого по два котла, и можете быть свободны, мои дорогие, — и профессор, беззаботно насвистывая какую-то легкую мелодию себе под нос, удалился в свою комнату.
— Ничего не хочу слышать про АВ! — отрезала Паркер, приступая к очистке котла и резко отворачиваясь. Беата лишь пожала плечами, заговорщически прошептав: “Это ее первое наказание, она немного волнуется”, а Ремус, поглядев на неестественно прямую спину собеседницы, не осмелился снова с ней заговорить.
***
Через час, окончательно вымотанные, они выходили из класса зельеварения. Беата, неопределенно махнув рукой, удалилась в сторону своей спальни, зевая на ходу. Паркер, Питер и Ремус молча дошли до развилки, откуда один коридор шел по направлению к башне Гриффиндора, другой — Когтеврана. Троица неуверенно остановилась, затем Паркер вдруг повернулась к ребятам:
— Ремус, насчет того, что мы знаем об АВ… Полагаю, мы знаем несколько больше, чем мы тебе сказали. Но! — резко продолжила она, видя просыпающийся вперемешку с удивлением интерес в глазах ребят. — Откровение за откровение, Рем. Ты расскажешь, где ты вечно пропадаешь, и кто пропускает твое лицо через мясорубку, а я отвечу на пару ваших вопросов.
— Эмили… ты ведь говорила про доверие, разве нет? А сейчас ты шантажируешь меня.
— Ничуть, — спокойно отозвалась Паркер, складывая руки на груди. — То, что я хочу сказать, я сказала бы и так, будь ты моим другом, Ремус. Но, не доверяя мне, ты утратил это… звание. Так что — тебе решать.
— Эмили, я…
— Не оправдывайся, ладно? Я не знаю, что происходит в твоей вечно сомневающейся во всем голове. Но во мне ты можешь быть уверен, — она вдруг улыбнулась, гораздо теплее, чем за весь предыдущий вечер. — И да, кстати, это был отличный удар, Рем. Я запомню, кто именно выступил в роли моего спасителя.
И, насмешливо улыбаясь, она развернулась и направилась по направлению к своей башне. Полы ее мантии взметнулись, словно крылья летучей мыши, обдав Питера и Люпина потоком холодного воздуха.
Ремус устало приложил руку ко лбу:
— Честное слово, Питер, женщин понять невозможно, будь ты хоть трижды умнейшим волшебником.
Питер только хмыкнул, неопределенно пожав плечами, сомневаясь то ли в том, что вечно мрачную и нелюдимую Паркер можно назвать женщиной, то ли в том, что Ремус является трижды умнейшим.
***
Несмотря на позднее время в опустевшей гостиной Люпина и Питера ожидали Блэк и Джеймс. Они о чем-то оживленно переговаривались, чертя малопонятные несведущему схемы, но, завидев друзей, попрятали все пергаментные листы и невинно улыбнулись.
— Я вас предупреждаю, если вы хотите сорвать тест…
— Ну, рассказывай! — бодро прервал его Сириус, подозрительно заботливо наливая вкусно пахнущий чай в пузатую чашку и пододвигая ее к Ремусу.
— Рассказывать что? — Люпин устало плюхнулся в кресло, наслаждаясь наконец покоем и отдыхом. Он осторожно принюхался к чаю и крайне неуверенно сделал первый глоток. Чай оказался вкусным, даже несмотря на острый привкус крововосстанавливающего зелья.
— Я не тебе, Ремус, я — Питеру. Они повелись?
— Нисколько, — грустно вздохнул Петтигрю. — Но Паркер сделала нам интересное предложение.
— От которого невозможно отказаться?
— Ну… скажем, она шантажирует Ремуса, прикрываясь дружбой, — Питер хмыкнул, — говорит, что поведает нам что-то об АВ, если Ремус расскажет ей о своих ночных прогулках.
— Отлично! Лунатик, давай ты быстренько поведаешь Эмили о том, что ты милая лохматая собачка, и мы, наконец, перейдем к делу, а?
— Я не буду ей ничего рассказывать, — мрачно возвестил Люпин.
— Ну что ты уперся? Она же твой друг, в конце концов. Если мы приняли тебя, почему бы и ей не сделать то же самое? А если она тебя отвергнет — неужели ты будешь убиваться из-за какой-то там девчонки?
— Она не какая-то там девчонка, Сириус! — вспылил Ремус. — Она мой друг, и я не хочу извращать нашу дружбу и идти у нее на поводу! Если ей так важно это дурацкое доверие, то с какой стати она пытается вызнать правду таким отвратительным способом?
— Это же Паркер, приятель. И она общается с Беатой. От такого у кого угодно поедет крыша, — Сириус философски пожал плечами. — Не нервничай так. Но…
— У меня есть кое-что насчет АВ, впрочем, — вдруг мрачно произнес Люпин, отодвигая от себя чай.
— У тебя и вправду есть доказательства? — Питер оживленно подпрыгнул. Джеймс и Сириус непонимающе переглянулись, не понимая, о чем идет речь.
— Не совсем. Но помимо настройки на хозяина, я пытался снять с вашей метки, — Ремус кивнул на Блэка и Поттера, — некий “слепок” характера.
— И?
— Хм… как бы объяснить… — Джеймс с Сириусом тоскливо переглянулись, предчувствуя длинную и монотонную поучительную речь. — В общем, людскую душу можно представить в виде различных цветовых оттенков, каждый из которых присущ только одному человеку и сочетается с другими в определенной комбинации. Вся суть в том, что, если Подпись является общей, эти оттенки начинают смешиваться и, чем их больше, тем сложнее их различать. К примеру, если смешать большое количество цветов, то в итоге, как ни крути, получится нечто вроде болотного или темно-коричневого.
— И? — повторил Джеймс, нетерпеливо ерзая в кресле.
— И я предполагал, что АВ — это ассоциация из двух человек, а, значит, смешение этих самых оттенков несколько смажет картину, но какое-то общее представление мы получим.
— Ну?…
— Цвет и вправду оказался… почти болотным.
— И что это значит? Что мы опять ничего не узнали? — недовольно фыркнул Сириус.
— Нет, почему же… Это, значит, что существует довольно высокая вероятность того, что там не двое людей, Бродяга.
— Трое?
— Может быть, а, может, и гораздо больше.
Мародеры ошалело уставились на нахмурившегося Люпина.
— Я не уверен, но…
— Ты хочешь сказать, что там целый отряд что ли? Но это же глупо! Если бы существовала какая-то действительно большая группировка, мы бы узнали об этом.