Мракоборец прибежал на шум, ворвался в гостиную, увидел мать и дочь, застывших в объятиях друг друга, и замер с неловким выражением лица. Наконец Эмили повернулась к нему, решительно протянула ему чемодан и сказала:
— Я возвращаюсь в Хогвартс. Вы проводите меня?
Мужчина замешкался, но тон Эмили не оставлял шанса на раздумья. Она смотрела с такой дикой уверенностью, что мракоборец поначалу немного попятился, а потом и вовсе решил не задавать лишних вопросов, оставив разбираться со всем Дамблдору.
— Я не могу оставить твою мать в одиночестве, Эмили, — только и сказал он. — Но я запрошу подтверждение у профессора Дамблдора и подкрепление из Хогвартса, и тогда, если все в порядке, мы отправимся. Ты… уверена в своем решении?
Глупый вопрос. Эмили кивнула без тени сомнений.
— А твоя мать? Без подтверждения хотя бы одного родителя, я не…
Эстель часто закивала, смахивая слезы и безрезультатно пытаясь скрыть свою печаль. Она боялась передумать и в то же время понимала, что ее решение Эмили не остановит. Лучше было отпустить Эмили и верить, что она вернется, чем запретить ей, но потерять навсегда.
На закате Эмили Паркер в компании трех мракоборцев прибыла в Хогсмид, откуда ее сопроводили в Хогвартс. Фрэнсис, ее отец, рвал и метал, узнав, что Эстель согласилась отпустить дочь в таком состоянии. Он немедленно выслал письмо директору Хогвартса, и получил подробный ответ, что под защитой школы Эмили Паркер будет в большей безопасности, чем дома. Учитывая, что Эмили была похищена на каникулах, то есть, как только покинула Хогвартс, Фрэнсис, скрипя зубами, согласился с доводами директора. Через несколько дней споров, сомнений и переживаний Эстель и Фрэнсис все-таки пришлось вернуться в убежище под защиту Дамблдора.
О возвращении Эмили Паркер Хогвартс узнал только на следующее утро. А еще чуть позже и она сама узнала кое-что новенькое.
Что Беата Спринклс так и не вернулась в школу после каникул.
*
Утро Ремуса началось традиционно.
Он вскочил с кровати, тщательно побрился, причесался, принял холодный душ и обрядился в добротную чистую одежду, конечно же, выглаженную. Затем он собрал полную сумку фруктов, пирожных и мешочки с кофе для Эмили, захватил пару сиклей для того, чтобы купить цветы, на этот раз орхидеи. Потом подумал, что лучше сорвет их в оранжереях у Стебль, там они наверняка будут свежими, и совершил на теплицы краткий набег. Оставалось только спуститься на завтрак, прихватить пару булочек и отправиться в Лондон с очередным мракоборцем. Дамблдор не одобрял действий Ремуса, но прекрасно понимал, что запрет его не остановит. А мракоборцы ежедневно отправлялись в Министерство с поручениями и отчетами, так что с Ремусом им было по пути, и парень хотя бы оставался под присмотром.
Ремус вошел в зал, приветственно хлопнул по плечу Джеймса, с хлопком пожал руку Блэку и Питеру, не заметив их заговорщические хитрые взгляды и привычно вскинул глаза на стол Когтеврана.
И застыл.
Эмили Паркер, лохматая, в истрепанной одежде, невыглаженной мантии и с мрачным выражением лица жевала тост. Обыкновенный, в меру прожаренный сухой тост с абрикосовым джемом.
Здесь.
В Хогвартсе.
Она была здесь!
Сумка соскользнула с плеча Ремуса, и Джеймс заботливо подхватил ее, укладывая рядом на скамью. Орхидеи посыпались на голову Блэку, но тот отмахнулся от них, вяло дернув палочкой, и продолжил с усмешкой наблюдать за Люпиным. Питер скромно улыбался, переглядываясь с Марлин и Лили.
Сначала Люпин пошел вперед. Он не сразу понял, что перед ним стол, но когда до него это дошло, Ремус как раз пересекал его поперек, а кубки с соком дребезжали от его шагов.
— Какие поразительно чистые ботинки, — протянул Блэк, наблюдая отсутствие следов обуви на белоснежной скатерти.
Ремус продолжал идти.
У многих это вызывало короткие смешки, но то упорство, с которым Ремус шел, не могло не очаровывать. Люпин успешно пересек стол в прямом смысле слова, затем скамью и так же размеренно продолжил наступление.
Эмили Паркер, почуяв неладное за спиной, обернулась.
Их взгляды встретились.
Затем Ремус рванул с места, а Эмили неуклюже поднялась с неуверенностью во взгляде. Или попыталась. Она выглядела не вполне реальной, потому что и сама все еще не могла понять, что она действительно вернулась в школу, а вокруг знакомый до боли замок, а не больничная палата, комнатка в Лондоне или же подземелье Мальсибера. Люпин с силой подхватил ее на руки и закружил по залу, словно танцуя, между столами.
Джеймс начал аплодировать первым.
За ним тут же, словно по команде, подтянулся весь Гриффиндор, неуверенно вступил Пуффендуй, после зашевелились когтевранцы, а Слизерин, как и водится, остался презрителен и недвижим.
Ремус продолжал танцевать с Эмили на руках, и та, одновременно смеясь и вырываясь, барахталась у него на руках. Сириус Блэк наблюдал эту картину задумчиво, без злобы и раздражения, но тонкие слабые уколы ревности царапали его изнутри, и он ничего не мог с этим поделать. Он тоже так хотел, вот только не с Эмили.
— Э-МИ-ЛИ! — скандировал Большой Зал. — С ВОЗ-ВРА-ЩЕ-НИ-ЕМ!
Если поначалу улыбка Паркер была натянутой, то с каждой новой секундой она становилась все чище, светлее и наливалась силой, тянущейся к Эмили ото всех вокруг широким сплошным потоком. Лили счастливо улыбалась, и только морщинка, пролегшая у нее на лбу, выдавала смутное беспокойство, но Лили и сама пока еще не знала, что ее тревожит. Марлин рядом с ней продолжала хлопать и скандировать, сверкая большими глазами и изредка переглядываясь с Сириусом, ведя с ним понятный только им двоим безмолвный диалог.
Ремус, вдоволь «натанцевавшись», гордо и довольно водрузил Эмили на место рядом с собой и Мародерами, деловито накладывая ей в тарелку еды в таком количестве, что хватило бы даже Беате.
— Мы все тебя ждали, — улыбаясь, сказала Лили. — Очень-очень ждали. Особенно Ремус весь истосковался.
Все засмеялись, на лице Эмили тоже проступила слабая улыбка и тут же спряталась.
— Я была слаба, — просто сказала она.
На спину Регулуса за слизеринским столом она старалась не смотреть. Она была стольким ему обязана, но он даже не имел возможности разделить сейчас этот счастливый момент с ней, потому что в Хогвартсе, в отличие от дома, между ними было слишком много непреодолимых границ.
— Впрочем, лучше тебя не мучать, правда? — Лили быстро взглянула на друзей, предостерегая лишние вопросы, но те и не собирались их задавать. — Просто порадуемся, что ты снова с нами.
Никто не рискнул спросить о Гонках или о том, как Эмили выбралась. Все это им уже было известно из рассказа Регулуса, которого Сириус по-простому прижал к стенке на второй день по возвращении в школу и стребовал с него подробности. Регулус не пытался сопротивляться, он выдал все как на духу, и на какое-то время утолил информационный голод друзей, но только на какое-то. Про Беату спросить никто не осмелился.
— Ты пойдешь на занятия? — дружелюбно спросила Марлин. — Поверь, ты не хочешь слушать завывания Слагхорна об экзаменах. Он опять будет колоть мертвых жаб в поисках какой-то невероятной магической слизи и говорить, что это очередной основной ингредиент экзаменационного зелья.
Все рассмеялись.
— Нет, у меня Флитвик первой парой. Это не должно быть сложным.
— Я пойду с тобой, — сообщил Ремус, который так и не съел ни крошки и смотрел на Эмили, не отрываясь.
— Это ни к чему, — Эмили покачала головой. — Я хочу сказать, что мы увидимся после занятий, а сейчас нужно сосредоточиться на учебе, я многое пропустила.
После того, как все провыли: «Типичная Эмили-и-и-и!..», затем вымученно рассмеялись и наконец вернулись к завтраку, как раз прозвенел звонок. Так что на уроки пришлось бежать со скоростью молодого фестрала, но каждый втайне радовался окончанию этого неловкого разговора.
Ремус и Эмили расстались у кабинета Флитвика. Она пошла на заклинания, а он — вниз, в подземелья Слагхорна. Они неуклюже мазанули друг друга губами по щеке, пожали пальцы и разошлись под улюлюканье и шуточки Джеймса, который «чтобы показать, как это правильно делается», взасос поцеловал Лили и на руках унес ее в какой-то коридор. Потом в коридор вышел уже Флитвик, шутливо пригрозил всем пальцем и почти за руку увел Эмили в кабинет, а Мародеры наконец-то отправились на зельеварение.