У Джеймса был удар. Ремус с саркастичной улыбкой обмахивал его платочком, но рука Люпина тряслась. Он и сам не в силах был полностью осознать происходящее.
Лили? Догадаться было просто, поверить — сложнее. Нарцисса? Про нее им было известно давным-давно, и сама девушка не отрицала этого. МакГонагалл и Регулус? Не полноправные участники, а просто помощники, а это почти не считается. Но Северус?..
У Сириуса было такое выражение лица, как будто ему в лицо с размаху только что вылили ушат с фестральим навозом.
Марлин смотрела на Лили и только на Лили. В ее глазах сияло немое восхищение. Она чувствовала гордость не только за подругу — за всю женскую половину Хогвартса, которая смогла сделать парней. И черт побери, пусть среди этой половины и была Нарцисса, это нисколько не умаляло их победы.
— Теперь все здесь, — спокойно сказала Лили, обводя взглядом замерший, изумленный, пораженный и парализованный происходящим зал. — И я уверена, что и Беата, тоже сейчас здесь с нами.
Грусть тут же пробежала по лицам волшебников, смягчая их удивление и порождая целую гамму эмоций, среди которых был и гнев, и ярость, и простая человеческая любовь.
Лили вскинула палочку, тем самым подавая знак остальным. Все шестеро подняли палочки вслед за ней, приготовившись к произнесению заклинания.
Всего лишь за мгновение до ослепительной вспышки магии, за мгновение до того, как в воздух взвились семь разноцветных нитей, превращаясь в роскошную, насыщенную сине-зеленым аббревиатуру A&B, Лили все-таки не выдержала.
Ее лицо вспыхнуло и осветилось, как солнышко, хитрой улыбкой. И она звонко прокричала на весь зал:
— Мы сделали тебя, Джеймс Поттер! Я сделала тебя!
========== Глава XXXIII: Прощание ==========
Хогвартс
Они прощались.
Сгущались сливовые сумерки, на небе один за одним погасали цвета: карминные, малиновые, масляно-желтые, смородиновые… Было так свежо и сладко, что от этого нестерпимо хотелось жить.
Десятки крохотных фигур в черных мантиях усеяли берег, и каждый держал в руках зажженный бумажный фонарик. Каждый прощался со всеми и ни с кем.
Сириус смотрел вдаль, видя перед собой лишь уже размытый черный силуэт, слышал грубый смех и вдыхал крепкий запах табака и кожи. Его запах. Ее запах. Он держал в руках фонарик и чувствовал странную свободу от того, что все игры, войны, соревнования и соперничества для него закончены.
Ремус смотрел на трепещущее пламя свечи в своем фонарике и думал об Эмили, которая стояла рядом, и тени пугающе плясали в ее остекленевших глазах. Она выглядела как изломанная кукла, и в душе Ремуса не осталось ничего, что не болело бы за нее.
Джеймс стоял, запрокинув голову, приобняв за талию Лили одной рукой, пока та что-то шептала своему огоньку. Кажется, только он один в итоге и был здесь счастлив.
Каждый из тех, кто сейчас был здесь, хотел что-то сказать кому-то, кого уже потерял или только боялся или готовился сделать это. Каждый что-то говорил этому небу, о чем-то просил и за что-то извинялся.
Огоньки вспыхивали повсюду. Мерцающие бело-золотые искорки в стремительно темнеющем небе. Искорки надежды и любви, прощения и милосердия. Того, что есть в каждом и что так сложно в себе отыскать.
Лили прошептала последнее напутствие и первой вытянула вперед руки, словно отпускала птицу. Фонарик, покачиваясь в сиреневой мгле, поплыл вверх, словно уносимый невидимой рукой. Вслед за ним в воздух начало подниматься все больше и больше светящихся огоньков. У девчонок наворачивались слезы на глаза, и от этого все они становились чище и прекрасней. Парни крепились, сжимали губы и очень хотели казаться сильными, и было и в этом что-то упоительно доброе и хорошее. Преподаватели стояли за ними, каждый отпуская свой собственный фонарик и точно так же, как все эти девчонки и мальчишки, что-то шептали небу.
А за ними всеми, над самой школой горела метка «A&B», излучая во все стороны изумрудный и синий цвета.
Сириус ушел с озера первым.
Никто, кроме Джеймса не заметил, как его ссутуленная спина скрылась в темноте, но у Джеймса не было слов утешения, а Сириус не хотел их слушать. Они все равно были бы лживы.
Они разбредались медленно. Сначала ушли учителя, потом те, кому нечего было больше сказать, и остались лишь самые стойкие. Многие продолжались держаться за руки, чтобы не было так одиноко и страшно. Кто-то кутался в мантии в безуспешной попытке согреться. На краткое мгновение все четверо факультетов объединились и вновь распались на отдельные части. Скоро-скоро все они отправятся в свои гостиные, укутаются в уютные одеяла, сладко заснут, а назавтра в голове останутся лишь мысли об экзаменах и повседневной суете.
— Постойте! — окликнула Эммелина Вэнс уходящих Лили и Джеймса. — А вы не хотите рассказать, ответить на наши вопросы? У нас их много.
Она задорно улыбнулась и ее кудри запрыгали.
Лили неуверенно взглянула на Джеймса, тот ободряюще подмигнул.
— Хорошо. Э… — прежнее ощущение величия и власти над толпой бесследно покинуло Лили, и она смутилась.
— Всем добро пожаловать на Черное Озеро! — воскликнул Джеймс. — Берите с собой пледы, подушки, сласти и все, что отыщите у домовиков на кухне. Устроим проводы с кострами, сливочным пивом, сигаретами и веселыми разговорами!
Сонные было ученики встрепенулись, переглянулись друг с другом и часто закивали. Через какой-то час на Черном Озере был сформирован целый лагерь. В центре внимания были Лили и Джеймс, остальные расселись вокруг них и большого костра.
Ни Регулуса, ни Снейпа здесь не было. Они побоялись приходить, учитывая, что за метки темнели на их руках. Ровно как не было и Эмили с Ремусом. Зато на роскошном пледе ручной работы неподалеку восседала Нарцисса. Она единственная здесь не выглядела растрепанной или сонной, сияя во всем своем великолепии, не погнушавшись надеть изысканное платье с воротником под горло и меховой оторочкой.
Отсветы огня отражались в глазах Лили, выплясывая задорные ведьминские танцы, и она сама невероятно преобразилась, похожая сейчас на мудрую рассказчицу из далекой страны.
— Я начну? — неловко спросила она.
Одобрительный хор стал ей ответом.
— Наверное, все же лучше начать с Регулуса. С него все началось. Как он однажды рассказывал мне, он просто заинтересовался этой идеей, ничего более. Письмо им… Беате и Эмили, как вы уже знаете, он отправил скорее в шутку. Не знал, что они ему ответят, и был очень удивлен, когда ответ все-таки получил.
Кто-то подал Лили сливочного пива, и та отпила его для храбрости, утирая с губ пену.
— Регулус участвовал не так уж и часто. Когда мы подложили Джеймса и Сириуса в кровати к Северусу и Люциусу, в этом принимали участие все. Кроме МакГонагалл, разумеется. Но это… — Лили кратко взглянула на темную фигуру, притаившуюся у дальнего дерева. — Все это было заслугой Северуса Снейпа.
Фигура дернулась, словно отчаянно хотела выступить в свет огня, но прошло мгновение, и человек — Северус Снейп — окончательно затерялся во тьме.
Джеймс вскинулся на хруст веток и шорох гальки, но Лили крепко сжала его за руку, покачав головой.
— Он не был таким, когда мы начинали все это, — сказала она, обращаясь ко всем. — Он хотел для всех добра.
— Но странным способом, — отозвался Джеймс.
— Давайте не будет об этом, пожалуйста? Я не хочу снова говорить о распрях.
— Мне просто неприятно, что A&B по сути оказались слизеринской командой. А вот ты…
Лили фыркнула.
— Не можешь простить мне свое поражение, мистер Крутой Поттер?
Ребята вокруг нее всколыхнулись дружным смехом.
Джеймс нарочно надулся, так что Лили пришлось, смутившись, чмокнуть его в щеку, и он сразу же оттаял.
— Напротив, — фыркнул Джеймс. — Если бы ты не могла сделать того, что сделала, ты не была бы достойна меня.
— Ах та-а-ак!..
— Лили! Лили, не отвлекайся, — прервала их Нарцисса.
— Точно. Так вот, — продолжила Лили. — Я предлагаю дать слово Нарциссе, ведь она, по сути, собрала нас всех вместе.
Лицо Сириуса, глядевшего на Нарциссу сквозь пламя не выражало ничего, кроме вежливого пренебрежения. Всем своим глубоко уязвленным видом он спрашивал, что здесь делает младшая Блэк и почему сейчас она — в центре внимания, а не он.