— Лили, солнышко мое! Помнишь, как нас учил доктор? Вдохнули и выдохнули. Вдохнули и выдохнули!
Вилка сорвалась со стола и воткнулась аккурат там, где секунду назад была голова Джеймса. Лили выдохнула.
— Извини! — воскликнула она. — Но я сейчас так злюсь на тебя, сама не знаю почему, что совсем не могу это контролировать!
Ведь никто не говорил, что волшебная беременность должна быть легкой.
Джеймс уворачивался от снарядов с ловкостью лучшего охотника квиддичной команды. Доктор сказал потерпеть еще месяц, и Джеймс в тот момент очень хотел переспросить его, не имел ли тот в виду под словом «потерпеть» слово «выжить»? Но доктор очень боялся Лили Эванс и с такой профессиональной тщательностью выбирал выражения, что Джеймс не решился рисковать.
Они сыграли свадьбу, пару раз поругались с Дурслями (ругался в основном Джеймс, который не мог понять, как можно быть такими примитивными и тупыми в таком большом и интересном мире), поучаствовали в немалом количестве битв с Пожирателями, а потом Лили начало тошнить и в одно из утр она поняла, что беременна.
Джеймс первое мгновение был в ужасе. Потом взглянул на испуганное, неуверенное лицо Лили, ахренел от осознания того факта, что Лили Эванс — его жена, и страшно возгордился от мысли, что теперь эта богиня еще и родит ему наследника!
Вечером того же дня к ним прибыл Сириус с бутылкой огневиски, Ремус с книгой «Советы для будущей матери» и Питер с набором пончиков. Сириус с Джеймсом под конец напились вдрызг под осудительные взгляды друзей, а Лили попыталась выпутать у Ремуса что-нибудь про Эмили. Когда ее попытки потерпели крах, а Джеймс начал изображать стрекозу, Лили переключилась на Питера, и он без утайки поведал им о том, что играть двойного агента ему уже поперек горла, но Дамблдор возлагает на него большие надежды, Мальсибер зорко следит за ним, а Элиза совсем затерялась в Лондоне и почти не появляется в их общем доме.
Питер все-таки рассказал им о своей должности, возложенной на него еще на седьмом курсе, но лишь после того, как все члены Ордена Феникса принесли клятву и официально вступили в Орден. Питер был прав в своих предложениях, Дамблдор действительно не доверял никому, и только теперь со скрипом позволил Питеру сознаться в происходящем тем, кто был ему близок.
Немного погодя в тот вечер Питер тоже решил выпить, а с ним и Ремус за компанию. Лили подняла бокал и за секунду до первого глотка поняла, что ближайшие девять месяцев… В любом случае, пьяные мародеры изрядно развеселили ее, что стоило многого в такое-то время.
Потом они сидели с Питером в уголке уютной кухни, он пил свежесваренный пряный глинтвейн, а Лили — горячее молоко с медом и корицей.
— Расскажи мне, Хвостик, что тебя мучает? — ласково спросила она, когда все разбрелись кто куда, и никто не мог нарушить их дружеское уединение.
Питер посмотрел покрасневшими больными глазами в мутную гладь своей кружки. Он пожал плечами и кисло скривился своему отражению.
— Все было неплохо поначалу, мы все время были вместе. Но теперь я думаю, что у нее есть любовник, — прямиком выдал он то, что давно его терзало.
— Любовник?
— Да. Она часто не бывает дома, и я знаю, что она лжет о своих подругах, потому что никаких таких подруг у нее нет. Она всегда была одиночкой еще в Хогвартсе, и с отцом она не держит связь. Мне кажется, он даже перестал ей писать.
— Почему ты не поговоришь с ней об этом?
Питер посмотрел на Лили. Весь сгорбленный, с опущенной головой и маленькими ладонями он стал похож на голодного мышонка.
— Потому что мне страшно оказаться правым, Лилс. Что если я не ошибаюсь в своих подозрениях? И если она подтвердит их, у меня больше не будет возможности видеть ее рядом, ведь я не смогу этого простить.
— Мы поддержим тебя, Питер, что бы ни случилось, ты ведь знаешь это.
— Я знаю, но вы мои друзья, Лилс, и у вас своя жизнь. А она мой тыл. Так же, как для тебя Джеймс, а для Ремуса — его надежда, что все образуется с Эмили. Мы все такие гордые и храбрые, но когда доходит до дела, то оказывается, что всем нужен человек рядом. Хотя бы какой-нибудь, пусть не самый лучший и честный, просто какой-нибудь. Тот, кто принесет тебе теплый плед, когда ты болеешь или приготовит за тебя еду, когда ты устал. Или скажет тебе, что у тебя все получится, даже если это будет откровенной ложью. Это же законы мира. Вдвоем выживать проще, а сейчас… это просто необходимо. Мне кажется, что в этой войне одиночки самые полезные люди, потому что им нечего терять и они могут рисковать жизнями ради дела, но долго им не протянуть. Им просто некуда возвращаться и негде восстанавливаться.
Лили с задумчивым уважением смотрела на Питера, который рассуждал так взросло, но при этом по сути был просто уставшим мальчишкой, которому приходилось выносить намного больше, чем многим взрослым. Что-то материнское уже проснулось в ней, и теперь она чувствовала заботу за Питера, как за своего младшего брата. Он ведь почти и был для нее им.
Питер поднял на нее глаза, и Лили навсегда запомнила тот печальный, но сильный взгляд человека с очень красивой душой. Именно поэтому, когда через долгие месяцы Волдеморт переступил порог их с Джеймсом дома, Лили даже украдкой не подумала на Питера.
Она знала, что в произошедшем нет его вины, но исправить уже ничего не могла, как и защитить его.
Лили вздохнула, присмирев от навалившихся воспоминаний, и почувствовала, как раскисает. Гормоны в ее крови отплясывали ведьминские танцы, и ничто не могло угомонить их. Она взглянула на стройный ряд колдографий в простых деревянных рамках, стоящий на тумбочке около полосатого диванчика. Учителя, друзья, мародеры… Она пыталась удержать их вместе, как могла, но время и война растаскивали их порознь.
Первым откололся Сириус.
Он все также продолжал заходить к ним, навещать, но все реже и реже, в нем поубавилось смеха, но приумножилось озлобленности. Всякий раз, когда он смотрел на растущий живот Лили, а потом на лыбящегося Джеймса, в его взгляде проскальзывала зависть. После радостной новости стало понятно, что ни Джеймс, ни Лили больше не могут безрассудно участвовать в стычках с Пожирателями, и Сириус их не осуждал. Но Лили видела, как он сам нарывается на драку и с какими ранами порой приходит. Джеймс в ответ на ее осторожные расспросы хмурился, качал головой и говорил, что во всем разберется.
Ремус, одержимый поначалу идеей вернуть Эмили, в конце концов с головой ушел в работу в Ордене Феникса и стал заглядывать совсем редко. Лили было известно, что он работает в основном с оборотнями или на вылазках, связанных с оборотнями. Ходили слухи, что Дамблдор хочет отправить его в качестве шпиона в стаю Сивого, но Лили казалось это таким абсурдом, что она просто отмахивалась от этой мысли.
Питер… Он весь исхудал от постоянного напряжения, но какими-то бесконечными силами держался на плаву. Лили не ожидала, что он окажется таким сильным. Она восхищалась им и каждый раз говорила ему, что он — их главная гордость. Никто не противоречил ей, Питер всем нравился.
И все они — Ремус, Питер, Сириус и Джеймс — улыбались Лили сжатыми губами, боясь хоть взглядом, хоть намеком выдать одну страшную тайну, которую она не знала, и которая связывали их четверых покрепче, чем дружба.
Волдеморт все-таки нашел способ добраться до родителей магглорожденных, и в списке, в том проклятом, написанном от руки списке, Джеймс очень отчетливо разглядел одну знакомую фамилию. Эванс.
Лили не узнала этого по одной простой причине: она забеременела очень вовремя и перестала появляться на собраниях Ордена. Теперь Джеймс Поттер раз в неделю исправно строчил ей письма от имени ее матери, а иногда и отца. Он собирался лгать ей ровно столько времени, сколько понадобится, только бы Лили не пришлось проходить через то, через что прошел он. А еще скоро-скоро у них должен был родиться сын, и Джеймс не представлял себе, что еще в этой безумной жизни может сделать его счастливее.
Джеймс помнил, как в тот вечер, когда все они узнали счастливую весть, они стояли с Блэком на балконе и курили. Вернее, курил в основном Сириус, Джеймс как раз пытался бросить.