— С Ремусом я уже третий день не разговариваю. Хотя нет — я с ним вообще не пересекаюсь. Кажется, он от меня прячется, — она снова усмехнулась, — перестал в библиотеку приходить. Так совсем скатится и экзамены завалит.
— То есть, ты поссорилась со всеми, с кем смогла, за один только день? — Блэк приподнял бровь и ухмыльнулся. — Да мы же с тобой практически одинаковые, Паркер!
— Это в каком смысле?
— Я наорал на Джеймса, потом послал Лунатика, после чего, кстати, он послал меня обратно, а Хвост теперь боится со мной разговаривать.
— Пойми меня правильно, Блэк, я не собираюсь извиняться за то, что я сказала. Это мое мнение, и оно не изменилось за эту пару дней. Но, возможно, не стоило говорить все это… так резко и при всех.
— Возможно.
— Ты наехал на Беату, Блэк.
— То есть, ты снова меня обвиняешь? — Блэк наигранно удивленно повернулся к Эмили, и его лицо наконец-то оживилось.
— Ты не понимаешь… — девушка задумалась, потом, видимо решив, что терять уже нечего, продолжила: — Знаешь, когда я поступила в Хогвартс? — Сириус выжидательно уставился на Эмили. — Сразу на третий курс. Магические способности проявились позже на два года. Это, если говорить официальным языком. А если по-простому: я — отсталая магглорожденная, — Паркер горько усмехнулась.
— Не надо жалеть меня, Блэк! — тут же жестко отрезала она, завидев просыпающееся сочувствие в глазах собеседника. — Ты знаешь, Дамблдор предлагал мне поступать на первый, но я была… очень гордая. Я отказалась. Мысль о том, что я буду учиться с первоклашками, а какой-нибудь второкурсник будет тыкать в меня пальцем и называть переростком, была невыносима. Чтобы добиться хотя бы жалкого подобия уровня третьекурсницы, мне пришлось буквально жить в библиотеке. Так уж вышло, что со всеми лучшими людьми в своей жизни я познакомилась именно там.
Она устало вздохнула и, словно насильно выталкивая из себя слова, продолжила говорить дальше:
— Беата постоянно шаталась по библиотеке. Если быть точной, в основном по запретной секции. Ей плевать на учебу на самом-то деле, просто она по-своему гениальна — ей не нужно зубрить, ей не нужно сидеть над книжками ночи напролет. Но у этого есть и оборотная сторона — ей все время скучно. И она все время пытается себя развлечь. Однажды, она подошла ко мне и спросила, какого черта я постоянно сижу в библиотеке со всеми этими нудными книгами, неужели у меня совсем нет друзей? Я ей тогда ответила, что мне некогда… искать себе друзей. Я рассказала чистокровной слизеринке, префекту факультета, о том, что я отсталая магглорожденная, Блэк. Она хохотала. Она мне сказала, что наш тандем обречен на успех, ибо это будет плевком в лицо всем магическим устоям. Она еще потом очень долго смеялась, когда видела мои ошарашенные глаза. Она до сих пор смеется, когда вспоминает.
Эмили снова замолчала и, задумчиво уставившись в ту же точку, что и Сириус, закончила:
— Поэтому не смей наезжать на нее, Блэк. Не смей мешать ее с грязью, когда ты ничего о ней не знаешь.
Сириус молчал, пытаясь осмыслить все выше сказанное. Наконец, он осторожно, будто тщательно подбирая слова, ответил:
— Я понял, Паркер… В смысле понял, почему ты относишься к ней так. Возможно, ты была отчасти права… Ну, я имею в виду, когда сказала, что я вешаю на людей ярлыки, — Блэк наконец выдохся.
— Конечно, я была права.
Сириус удивленно взглянул на девушку, пытаясь понять, что это — врожденная наглость или монументальная уверенность в себе. Он нахмурился, а потом вдруг осторожно, вкрадчивым голосом, произнес:
— Слушай… если уж у нас момент откровения… ты и Спринклс — вы и есть AB, да? — его глаза горели подлинным интересом, и он даже слегка задержал дыхание.
Эмили прервала свое бесцельное любование противоположным берегом и с выражением “ну ты и в конец обнаглел, Блэк” повернулась к нему. Потом выражение ее лица сменилось на заботливое, участливое и внимательное, словно она выслушивала жалобы от больного ребенка:
— Сириус, солнышко, прости меня, — она аккуратно погладила ошарашенного Блэка по голове. — Я не знала, что мои слова, сказанные три дня назад, приведут к такой глубокой психологической травме! Что мне сделать, чтобы исправить положение?
Через секунду, не выдержав ошеломленного взгляда Сириуса, она расхохоталась в полный голос:
— Блэк! Ну ты и придурок! Я и Беата — АВ?! Мы что — похожи на таких клоунов, как вы с мародерами?
— Хэй! — оскорбленный в лучших чувствах Блэк тут же взъерошился. — Не называй нас клоунами!
— Ладно… шпион, — Эмили хмыкнула, — пошли в замок — мириться. А то скоро ты свалишься с бронхитом и потеряешь голос на таком ветру.
И, не заботясь о том, следует ли за ней Блэк или нет, Эмили, поднявшись с земли, направилась к школе, аккуратно переступая через корни деревьев. Блэк, опомнившись, через секунду поспешил следом.
— Паркер! Подожди! А что у вас с Ремусом? Ты сказала, что он от тебя прячется.
— Вот помиришься с Ремусом, он тебе сам и ответит.
— Он?! Не смеши меня, Паркер. Ты его сама знаешь, из него ни черта не вытянешь, если он не позволит.
— В том-то и дело, Блэк, что я совершенно его не знаю. В том то и дело… — ее голос прозвучал так мрачно, что Блэк усилием воли проглотил шутку и ответил более-менее серьезным голосом:
— У Лунатика есть свои причины, Паркер. Постарайся это принять… пожалуйста.
Эмили удивленно взглянула на него, но, так ничего и не ответив, продолжила взбираться на холм. Впереди уже виднелись главные ворота школы.
***
Паркер не имела ни малейшего понятия, какого черта они с Блэком решили подняться прямиком на холм, пусть и по одному из наиболее его пологих склонов, вместо того, чтобы, как все нормальные люди, пойти по лестнице. Видимо, это была еще одна их общая черта характера — находить трудности даже там, где их в принципе не может быть. Оба запыхавшиеся, они упорно шли вперед, не решаясь произнести этот вопрос вслух. Через секунду они услышали голоса — кто-то спускался с другой стороны холма. По мере приближения неизвестных, Паркер опознала их как: Ремуса (чуть взволнованный, но уверенный), Поттера (раздраженный и язвительный) и Беаты (исключительно насмешливый).
— …ют же они друг друга, в конце концов!
— Я бы не поставил на это, Сохатый.
— Наивные мальчишки. Вы серьезно считаете, что ваш щеголь справится с Эмили?
Эмили застыла на секунду, а потом, хитро ухмыльнувшись, схватила Блэка за рукав и затащила за очень кстати подвернувшееся дерево. Она приложила палец к губам в ответ на рассерженное шипение Сириуса, призывая последнего к молчанию. Оба застыли, будто два воришки, которых вот-вот застукают на краже чего-то особо ценного.
— Если ты так уверена в своей ненормально-агрессивной подруге, то зачем пошла с нами, Спринклс? — Поттер передернул плечами, кидая на девушку мрачные взгляды.
— На случай, если она пришибла Блэка, и ей нужна помощь в закапывании трупа. Разве не очевидно? — Беата наигранно удивленно подняла брови.
— Лучше сжечь, — задумчиво отозвался Ремус, вызвав слегка ошарашенные взгляды у своих спутников.
Троица остановилась как раз под деревом, подозрительно оглядывая близлежащую территорию в поисках то ли трупов, то ли пятен крови, то ли еще чего. Эмили тем временем, путаясь в мантии, попыталась вскарабкаться по стволу. Блэк, насмешливо изогнув бровь, взглянул на нее, а затем, хмыкнув со словами: “Ничего эти девушки без нас не могут”, легко подсадил ее, помогая взобраться на ближайший сук. А затем и сам залез рядом.
— И что теперь? — шепотом вопросил он.
— Будем кидаться в них шишками, — тоном “это же очевидно” ответила Эмили.
— Тут нет шишек, Паркер. Это — дуб.
— Ну, тогда желудями.
Они сорвали по желудю и, вытащив волшебные палочки, тихо шепнули заклятье.
— Пли! — воскликнула Эмили шепотом, и первой бросила снаряд в неподалеку стоящего Поттера. Желудь развил небывалую скорость и взорвался, едва только врезавшись в спину Джеймса. Тот ошалело подпрыгнул, выхватывая палочку и испуганно озираясь по сторонам. Следом за первым желудем полетели второй, третий и далее по нарастающей. Троица пыталась увернуться от летящего в них града обезумевших плодов, пока Беата, наконец, не сообразила наколдовать защитный купол.