«Аня, ты с ума сошла!» — подумала она и вылетела на балкон. Ледяной бетон обжог босые ступни, зимний воздух обдал ее, вызвав дрожь. Она думала о нем, о его теле, волосах, взгляде, голосе; о том, что он всего в нескольких метрах лежит спящий беззащитный, вероятно, в одном нижнем белье. Представляла, как он касается ее, гладит, ласкает. Холод совсем не остужал, а будто завел еще сильнее. Ей было стыдно за эти мысли, но она ничего не могла с собой поделать. «Прекрати сейчас же! Возьми себя в руки, ей богу! Отвлекись!» Она стояла на морозе, пытаясь совладать со своими мыслями, пока ноги и руки не закоченели.
Попасть обратно оказалось сложнее, чем он предполагал. Сколько бы он ни звонил в домофон, на том конце трубку не снимали. Далеко не сразу в его голову пришла мысль позвонить ей на телефон, но и на него она не спешила отвечать. Он так долго мялся около двери, что мокрые после душа волосы заледенели и превратились в сосульки. Когда, наконец, он дозвонился, от нее он не услышал ни извинений, ни оправданий, только слегка удивленное: «Ты разве звонил?». Она открыла дверь, он словно ошпаренный залетел в тепло квартиры. Вопреки всем его ожиданиям, она стала обуваться.
— Ты куда?
— Домой. — Она говорила иначе, чем когда только вошла, это Араки сразу приметил. Голос ее был какой-то грустный, утомленный.
— Почему? Ты разве не хотела со мной встретиться?
— Будет не хорошо, если он проснется. — Она даже не взглянула на него.
— Что-то случилось?
«Ну что он пристал? Какое ему дело?!» — раздраженно думала она. Не станет же она ему объяснять, насколько она чувствует себя жалкой, беспомощной, ненужной из-за своих чувств, из-за того что не способна их контролировать. Она не может перестать думать о нем, мечтать о близости с ним, представлять их совместную жизнь, где они муж и жена с тремя прекрасными белокурыми детьми; и при этом всем в его присутствии она терялась, краснела, с трудом выдавливала из себя каждое слово. Да о какой семье может идти речь, если она даже с ним поговорить не может нормально? О чем она только что думала? О том, что сможет стоять с ним рядом, лечь с ним в постель, стать для него желанной? Несмешная шутка. С множества фотографий, расставленных на каждом шагу, взирает его единственная любовь. Она что, правда, рассчитывала когда-нибудь стоять на ее месте?
— Пожалуйста, останься. Если ты сейчас уйдешь, я здесь со скуки помру. — Араки все не отставал.
— Не умрешь. Мне вообще не стоило приходить. — Она мельком взглянула на него и увидела его молящий жалобный взгляд. Он слегка ее рассмешил, стерев все раздражение, что она чувствовала к нему. С виду такой огромный и неотесанный чурбан, а смотрит, будто беспомощное дитя. Кто бы знал почему, но она сравнила его с пандой. Такой же неуклюжий, но пушистый и милый.
— Ты же даже чаю не выпила. Всего одну чашку, пожалуйста.
— Ладно. Одну.
С нескрываемой радостью он побежал ставить чайник, а она сняла сапожки, что успела застегнуть. «Ну и кто скажет, почему я согласилась?» Она села за стеклянный кухонный стол, подперев голову ладонью, и уставилась в окно. Почти ничего не разглядеть, но это и неважно: будь перед ней хоть бетонная стена, она бы и в нее смотрела так же. Ее занимали мысли в ее голове, а не то, что творилось на улице. Он поставил чашку горячего чая рядом и придвинул тарелку с печеньем, но она не отреагировала.