- Здравствуйте, - сказала она, - парного молочка не желаете?
Все желали, да еще как! Мигом появились кружки. Ребята черпали прямо из ведра теплое молоко, пили, причмокивая, как телята, и вот тут-то пришла вторая волна голода, и всем опять захотелось есть.
- Я сбегаю в столовую за хлебом? - предложил Шурик.
- Беги, - сказал Стасик.
- Тогда вы меня не отправите?
- Отправим. Ребята, чего резину тянуть? Давайте прямо сейчас проголосуем. Отправляем его завтра? Кто за?
Все ребята подняли руки, даже Борис, забыв, что он как бы гость.
- Алексей Палыч, а вы?
- Да я все же человек посторонний...
- Никакой вы не посторонний, - заявил Стасик. - Где бы мы сейчас были, если бы не вы! И "пушка" ваша всю дорогу работала...
Сам того не зная, Стасик вонзил в Алексея Палыча тупой и зазубренный кинжал. Это просто нестерпимо, что его признали своим именно сейчас. Никто еще не знает, что приготовил им "свой". Проделки Шурика по сравнению с задуманным - добродушные шутки.
- Конечно, Шурик вел себя не вполне достойно, - сказал Алексей Палыч. - Но я не имею права его судить. Я воздерживаюсь.
- А вы, Елена Дмитриевна?
- Голосовать я не буду. Я могу утвердить или не утвердить ваше решение.
- Ну и как же вы?
- Я утверждаю.
- За что вы его так? - спросила доярка, улыбаясь.
- Он знает, за что.
- А вы простите...
- Предателей не прощают!
- Да какие еще из вас предатели. Дети - они не предатели и не герои, а просто дети. Я так думаю. Вот вы поспите, а утром опять все обсудите на свежую голову. Я вам утром еще молочка принесу. Только мы утром рано встаем. Я вот тут, в уголке поставлю.
Доярка ушла, попрощавшись. Борис, взяв у Алексея Палыча рубль, побежал за хлебом, но когда он принес две буханки, в ведре оставалась только его порция. Тем не менее буханки съели. Без Шурика. Он объявил голодовку. Минут через пятнадцать ребята уже спали. Уснул и Борис. Лжедмитриевна сидела на своей кровати, смотрела на Алексея Палыча и, кажется, ждала от него каких-то сообщений.
- Давайте выйдем, - сказал Алексей Палыч.
Лжедмитриевна послушно поднялась и направилась к двери. Алексей Палыч хотел было разбудить Бориса, чтобы для него не было завтра никаких неожиданностей, но пожалел. Борис спал в неудобной позе, чуть ли не поперек кровати, и был похож на солдата, свалившегося на поле боя. Алексей Палыч за ноги развернул его вдоль матраца, но он даже не шевельнулся.
Алексей Палыч вышел вслед за Лжедмитриевной и раскрыл было рот, чтобы поведать о задуманной им диверсии. Он все еще сомневался в Лжедмитриевне и боялся, что она все может испортить в последнюю минуту. Он не решался предсказывать ее поведение - мало ли какие еще имелись у нее в запасе инопланетные фокусы...
Итак, он раскрыл рот, но тут же его закрыл. Во двор, который и двором было назвать нельзя, потому что он был неогорожен, входило двое. Впереди шел знакомый тракторист, но уже без армейской фуражки, а в рубашке, разрисованной крупными ромашками, в расклешенных брюках, поддерживаемых широким наборным ремнем. За ним, отставая на полшага, влачился ассистент небольшого роста, неизвестно чему улыбающийся и неизвестно кому подмигивающий.
- Привет, - сказал тракторист.
- Приветик, - сказал ассистент.
- Как устроились? - спросил тракторист.
- Спасибо, отлично, - ответил Алексей Палыч. Тракторист кивнул, словно подтверждая, что иначе и быть не могло.
- Ты, папаша, извини... - сказал тракторист.
- За что же?! - воскликнул Алексей Палыч. - Наоборот, мы вам очень благодарны.
Ассистент снова подмигнул и засмеялся. Но по роли слов ему, очевидно, отпущено было немного. Да и вообще присутствовал он не для дела, а для моральной поддержки.
- Спать ложитесь? - спросил тракторист.
- Да, собираемся.
- Ну, понятно, - согласился тракторист. - Вам, батя, конечно, отдохнуть не без пользы. А вы тоже спать будете? - поинтересовался он у Лжедмитриевны.
- Разумеется, - сказала Лжедмитриевна.
- Разумеется... - повторил ассистент и засмеялся.
- Восьмой час всего... - сказал тракторист. - Куры еще не ложились. В клубе кино уже идет, а потом танцы... Пойдемте в клуб, мы вас бесплатно проведем.
- Ну зачем же бесплатно... - сказал Алексей Палыч. - Мы в состоянии... Но дело в том, что...
- Мы вас приглашаем, - уже более настойчиво сказал тракторист. Вы у нас вроде гостей. Неудобно все-таки...
Поначалу Алексей Палыч не сообразил, что неудобно - неудобно хозяевам не пригласить или неудобно гостям отказываться? Со свойственной ему деликатностью он воспринял прямой смысл слов, а не маскировку истины. Истина же заключалась в том, что атака велась не на него, а на Лжедмитриевну.
- Спасибо, - сказал Алексей Палыч, - но, знаете, мы не можем оставлять детей без присмотра.
- Это верно, - согласился тракторист. - Ладно, ты оставайся, папаша. А девушку отпусти. Отпустишь?
- Да я... - сказал Алексей Палыч. - Я собственно... Я ей не хозяин. Это уж как она сама...
- Тогда пойдемте, - обратился тракторист к Лжедмитриевне.
- Куда? - спросила Лжедмитриевна.
- На танцы. Да вы не бойтесь. У нас и диски есть и записи на уровне.
- А зачем?
- Что зачем?
- Танцевать.
К такому вопросу рядовой тракторист нашей планеты был неподготовлен.
- Не понял.
- Я спрашиваю: зачем вообще танцевать? Вот вы, например, зачем танцуете?
- Во дает! - сказал ассистент.
- Странный вопрос... - сказал тракторист, но задумался. - Для веселья. Все так делают. У нас даже старухи танцуют. У них, правда, свои танцы... А вы что, не танцуете?
- Нет, - честно призналась Лжедмитриевна. - Но вы не ответили на вопрос. Вы приглашаете меня на танцы. Какой в этом смысл? Что изменится от того, что мы будем двигаться под музыку вдвоем?
- Двигаться! - с восторгом сказал ассистент.
Тракторист был слегка ошарашен. Конечно, он прекрасно знал, что может выйти из того, когда двое "двигаются" под музыку, да еще не один вечер, да еще если с такой симпатичной девочкой, как эта. В свои двадцать три года, отслужив в армии, кое-что повидав, он встречал еще и не таких шизиков. Но его смутила серьезность Лжедмитриевны. В словах ее не чувствовалось скрытой насмешки, она, кажется, и в самом деле хотела узнать.