- Значит, вы нас все время обманывали?
- Я сама об этом узнала случайно. Помните ночь накануне переправы? Я случайно услышала информацию, которая предназначалась не мне. Я узнала, что ребята - копии.
- Почему вы сразу мне не сказали?
- А вы бы мне поверили?
- Нет, - отрезал Алексей Палыч.
- И я так подумала. Но я тогда же решила вывести вас и Борю из леса. И еще я подумала: даже если вы поверите... Никому легче не станет, вам будет тяжелее, а я останусь без вашей помощи.
- Все это очень складно. Но если есть копии, то должны быть и оригиналы. И я не успокоюсь, пока их не увижу!
- Вы их уже видели там, в школе. Где-то по дороге на вокзал их подменили. И мне даже не сообщили об этом. У нас считается, что наблюдатель должен знать как можно меньше: тогда наблюдения не загрязняются излишней информацией.
- Это я уже слышал, - сказал Алексей Палыч раздраженно. - А нас, случайно, не подменили?
Лена восприняла эти слова совершенно серьезно.
- Вас - нет. Никто не имеет права к вам даже прикасаться.
- Шесть дней блужданий по лесу... - сказал Алексей Палыч. Розыски, которые уже наверняка устроили наши близкие, - это называется "не прикасаться"?
- Да. Мне вы можете не верить... Потерпите полчаса, до Города. На вокзале вы все узнаете. Мне сейчас сообщили, теперь я знаю... Но лучше будет, если вы сами...
- Тогда, - сказал Алексей Палыч, - я вообще не понимаю, для чего вся эта карусель и над кем велись наблюдения.
- Над вами, - сказала Лена таким тоном, словно это разумелось само собой. - И над Борей. Так было задумано с самого начала.
- Но об этом-то вы знали? Почему не сказали сразу?
- Вы много от меня хотите. Тогда я была не _ваша_, а _наша_.
- А сейчас?
- Сейчас?.. - Лена улыбнулась достаточно грустно для того, чтобы понять, что ей было не слишком весело, но и достаточно для того, чтобы Алексей Палыч отметил, что за последние сутки она научилась улыбаться. - Сейчас я сама не знаю...
- А если бы все сложилось иначе? Я мог не поехать в Город... не пойти с вами... не пустить Бориса, наконец.
- Тогда меня бы отозвали. Провели эксперимент с кем-то другим. Но Совет решил, что вы с Борей идеальные кандидатуры. И что вы пойдете.
Может быть, Елена умышленно льстила, чтобы чуть-чуть загладить свои провинности. Но Алексей Палыч, которого жизнь не баловала ни премиями, ни наградами, ощутил в груди приятную теплоту.
- Мы с Борей далеко не идеальные люди, - попытался он смягчить похвалу, за что и был немедленно перенесен из теплой воды в холодную.
- Идеальные своим несовершенством, - пояснила Елена.
- Гм, - сказал Алексей Палыч и обратился к Борису: - А ты что об этом думаешь?
- Строителей, четыре, сорок четыре... - сказал Борис.
- Это еще что?
- Мартышкин адрес.
- Она живет по этому адресу, можешь не сомневаться, - сказала Елена, - только настоящая. Можешь ее навестить...
- Делать мне больше нечего, - сказал Борис. - А ты, наверное, врешь, что не знала...
- Честное слово! - сказала Елена.
Борис усмехнулся.
- Честное... Мазь ты украла?
- Я.
- А спички, а карту?
- Тоже я.
- Какое же у тебя может быть честное слово?
- Это было в моей программе с самого начала. Не я придумывала. Ты знаешь, Боря, сколько было споров... Нужно было придумать какие-то трудности. Считается, что при этом люди проявляют наиболее сильные стороны характера. Ну, соответственно - больше эмоций...
- Не сильно ты нас напугала, - усмехнулся Борис.
- Я тут ни при чем, - вздохнула Елена. - Множество ученых заседали по мази, создали модель комара... У нас ведь их нет. Еще больше заседали по спичкам: огнем мы не пользуемся. Уйма ученых решали, что делать с картой... Только по тебе было создано несколько комиссий. По Алексею Палычу - тоже много...
- Вам что, делать нечего? - спросил Борис.
- С вашей точки зрения - да, - сказала Елена. - Потому и заражаются наши наблюдатели - они под вашим влиянием начинают действовать не по программе. Но тогда они перестают быть наблюдателями.
- А все-таки ты врешь, что не знала про ребят.
- Не вру, - сказала Елена и упрямо мотнула головой.
- Поклянись.
- Я не умею.
- Скажи: чтобы мне больше никогда моей планеты не увидеть.
- А мне и так не увидеть, - спокойно сказала Елена. - Я остаюсь здесь. Там я уже не нужна. Сейчас мне сообщили, что отзывать меня не станут.
Алексей Палыч мысленно вздрогнул. Он представил себе новый круг приключений с Еленой, которую нужно будет куда-то пристроить, что совершенно немыслимо без паспорта, прописки, социального положения, о происхождении уж и говорить нечего.
- Что же вы намерены делать? - спросил Алексей Палыч.
- Пока не знаю.
- Но ведь это жестоко.
Лена усмехнулась:
- У нас не существует понятия "жестокость", поскольку не существует понятия "доброта". До этого я додумалась сама, Алексей Палыч! Это - по-человечески?
- По-человечески, да не совсем... - сказал Алексей Палыч. - _они_ и сейчас нас слышат?
- Нет. Они отключились.
- Неужели так трудно вас отозвать?
- А зачем? Им я не нужна. - И тут Алексей Палыч отметил, что впервые Лена произнесла "им", а не "нам". - Информацию они получили. Теперь для них я бесполезна, потому что я заразилась. Все логично. Не я первая, не я последняя. Моя сестра, например, была послана к вам младенцем. Ее подобрали, воспитали. За этим процессом следили. Недавно ее отозвали в "отпуск". Это не такой отпуск, как на земле, - всего несколько минут. Но там она оказалась совершенно бесполезной: полностью очеловечилась...
- Стоп! - сказал Алексей Палыч. - Как зовут вашу сестру?
- Лена.
- Елена Дмитриевна Кашеварова, кандидат в мастера спорта?
- Да. И еще - студентка педагогического института.
- Так вот вы чья копия!
- Молекулярная, - сказала Елена. - Или, как у вас говорят, генетическая. Мы близнецы.
- Она вас знает?
- Нет.
- Чушь какая-то! - возмутился Алексей Палыч.
- Вполне логично, - возразила Лена, но на этот раз в голосе ее промелькнула довольно земная ирония.
Поезд завихлял на стрелках городского вокзала. Поплыл мимо и остановился бетонный перрон. Алексей Палыч, вышагивая по перрону, все же не оставлял мысли о том, чтобы заглянуть в ту самую школу и справиться насчет ребят. Это было необходимо для его собственного спокойствия.