– Опять эмоция!
– Не знаю. Я работаю по заданию. Я ищу... И мне все время что-то мешает, – сказала Лжедмитриевна, и голос ее звучал замедленно, как у поврежденного магнитофона.
– Что вы ищете? – жестко спросил Алексей Палыч, ибо подумал, что именно так и надо разговаривать с магнитофоном.
"Магнитофон", как ни странно, от этого оживился.
– Это я примерно знаю: страх, смелость, доброта, зависть, сочувствие, любовь, неприязнь – это ваши чувства. Для нас они не существуют: они нелогичны. Нам нужно понять нелогичность ваших чувств. Как ни странно, мы в них нуждаемся.
– Они нелогичны для машины. Правда, машины несовершенной. Можно создать машину, наделенную чувствами. Надеюсь, у человечества хватит ума не докатиться до этого, – заметил Алексей Палыч.
– Мы не машины, – сказала Лжедмитриевна. – Мы с ними только взаимодействуем. Мы мыслим самостоятельно. Но уже давно появилась категория мыслителей, которые мыслят над тем, зачем они вообще мыслят. Тупик. Мышление теряет смысл, так как нет цели. У нас нет болезней, наводнений, войн...
– Уж не за войнами ли вы сюда прибыли? – осведомился Алексей Палыч. – Можем поделиться. Забирайте хоть все.
– У нас не хватает эмоций, – ответила Лжедмитриевна. – У нас не умеют ни сердиться, ни радоваться, ни плакать, ни смеяться. Мы живем слишком спокойно. Даже не слишком – абсолютно спокойно.
– За этим вы сюда и пожаловали?
– В принципе – да. Отдельные наши наблюдатели, правда, у вас заражаются, но нужно разработать метод общего заражения.
– Что-то вроде прививки? – сыронизировал Алексей Палыч, но юмором, видно, планета Лжедмитриевны еще не была заражена.
– Нет, – серьезно ответила она, – одновременное воздействие на всех жителей. Чувства должны проявиться у всех сразу, иначе возникнет неравноценность.
– А вы не боитесь последствий? Если все одновременно, так сказать, прозреют... Взрыв эмоций населения целой планеты... Это, пожалуй, опасно.
– Надо попробовать. От порядка мы уже устали. Установление абсолютного порядка и абсолютной равноценности приведет нас к гибели – это доказано. Отсутствие трудностей вовсе не поддерживает жизнь, оно убивает ее.
– Значит, вам нужны беспорядки... – задумчиво сказал Алексей Палыч. – Ну что ж, тут мы бы могли вам помочь. Кое-что у нас есть: бездельники, жулики, пьяницы, просто хулиганы... Почему вам не пригласить к себе сотню-другую? Из добровольцев, конечно.
– Они будут уничтожены порядком. Нужна одновременность. И потом, нам нужны эмоции, а не хулиганы.
– Я пошутил.
– Я поняла. Вы не обижаетесь, что мне не смешно?
– Мне тоже не смешно, – сказал Алексей Палыч. – Но что же мне остается делать? Вы представляете целую планету, я – сам себя. Вы заботитесь о спасении цивилизации, я – о судьбе нескольких детей. Кстати, при чем тут дети? Почему вы выбрали их для наблюдений?
– Выбирала не я. Считается, что детей легче исследовать.
– Почему?
– Они более открыты, чем взрослые.
– Есть взрослые прозрачнее стекла...
– Да, – согласилась Лжедмитриевна, – такие, например, как вы. Но таких мало.
– Гм... – сказал Алексей Палыч, не зная, считать это комплиментом или оскорблением. Решив пропустить мимо ушей космическую оценку своей личности, он продолжал: – И есть дети скрытные, осторожные. Но откуда вы набрались этой премудрости?
– Я здесь не первая.
Наступило молчание. Лягушки угомонились, только одна продолжала ворковать приглушенным голосом. Возможно, ее головастики никак не могли заснуть и она их убаюкивала.
– У вас лягушки есть? – спросил Алексей Палыч.
– Были. Когда началось упорядочение планеты, они исчезли. Так же как и другие животные.
– Как же вы обходитесь без животных? – изумился Алексей Палыч. Ведь они часть природы.
– Все началось с уничтожения микробов... Потом потянулась цепочка... Если удастся разрушить порядок, животных придется восстанавливать снова. Но где мы возьмем исходных?
– Лягушек мы вам с Борисом наловим, – предложил Алексей Палыч. Давайте только прекратим поход и вернемся.
– Я не могу отдать приказ прекратить поход. Ребята не согласятся ни с того ни с сего. Не могу же я сказать: так хочет Алексей Палыч.
– Но есть какой-то примерный срок?
– Ориентировочный срок две недели. Если, конечно, критическая ситуация не возникнет до этого.
– Критическая ситуация – это обязательно?
– Желательно.
– Не хотите ли вы сами ее создать?
– Теперь, пожалуй, нет.
– Что значит "теперь"?
Лжедмитриевна промолчала.
– Слушайте, – сказал Алексей Палыч, – вы исследуете земную модель. Но ведете вы себя совсем не по-земному. Наш руководитель принял бы все меры для того, чтобы не было никаких критических ситуаций. В этом его главная задача как руководителя. Вы можете гарантировать, что с ними ничего не случится?
– Теперь могу.
– Вы во второй раз говорите "теперь". Разве что-то изменилось?
И на этот раз Лжедмитриевна промолчала.
– Тогда вот что, – заявил Алексей Палыч. – Я хочу вас предупредить. И тех, кто нас сейчас слышит. Я собираюсь применить силу. Мне не нравятся эти самые ситуации. Мы с Борисом вас просто свяжем и заставим ребят свернуть по первой встречной дороге. Мне еще не приходилось выкручивать руки женщинам, тем более – инопланетным, но я уже к этому готов.