Валентина достала кусочек печенья и медленно двинулась к лосихе с протянутой рукой. Веник прямо-таки взорвался от возмущения. Теперь он лаял поочередно то на лосиху, то на Валентину и даже подпрыгнул, пытаясь выхватить печенье. Сделал он это, конечно, не из жадности, а просто в воспитательных целях.
Лосиха запрядала ушами, с отвращением потрясла головой: шумная компания ей надоела. Она развернулась и плавной рысью удалилась в сторону леса. Веник преследовал ее, держась на разумном расстоянии.
Далеко в лес он не пошел и скоро вернулся. Совершив возле рюкзака с продуктами круг победителя, Веник лизнул его и улегся рядом.
— У лося самое вкусное — язык и губы, — сообщил Шурик.
— А ты ел?
— Читал.
— Молодец, — сказал Стасик. — Когда продукты кончатся, будешь нам рассказывать вместо обеда. Елена Дмитна, после завтрака переправляемся?
— У тебя есть другие предложения?
— Нет.
— Тогда не спрашивай.
— Я в смысле переправы. Кто первый, кто последний…
— Решайте.
Стасик вздохнул. Ему не хотелось слишком много командовать. Могла бы и руководительница немного поруководить. Но видно, таков был ее стиль — полная самостоятельность.
После завтрака, мытья посуды и сборов начали составлять экипажи. Всем хотелось попасть в первый рейс. По этому поводу немного пошумели, но Стасик заявил:
— Вот что, дети мои. Так не пойдет. Вы сами выбрали меня, даже тайным голосованием…
— Все шесть голосов… — подтвердил Шурик. — Не такое уж и тайное это голосование.
— Можешь не намекать. Если я согласен быть заместителем, то почему я должен голосовать против себя?
— Логично, — сказала Лжедмитриевна.
— Я тоже так думаю, — согласился Стасик. — Если я не подхожу, то назначайте любого другого. Но в таких делах, как на корабле, командовать должен один человек.
— Ты, — сказал Шурик, но в тоне его чувствовалось сопротивление.
— Хочешь, чтобы ты? — спросил Стасик.
— Не хочу, я малограмотный.
— Тогда временно заткнись. Кто у нас плохо плавает? — Взгляд Стасика откровенно уперся в Алексея Палыча.
— В каком смысле? — спросил Алексей Палыч.
— Ну, с середины вы доплывете?
— А зачем?
— На всякий случай.
— Давайте лучше без случаев. Пускай помедленней, но осторожнее.
— Вы что, боитесь, Алексей Палыч?
— Не за себя.
— Тогда все в порядке, — сказал Стасик. — Остальные плавать умеют, водоворотов нет, шторма — тоже, вода теплая. Переворачиваться необязательно.
— В-в-ветерок… — сказал Чижик.
— Встречный. Легче будет гнать плот обратно. Первыми поплывут: я, Шурик и Чижик. Заберем два рюкзака. Чижик пригонит плот обратно. Кто у нас самый толстый? Валентина? Поплывешь вторым рейсом с Чижиком и Геной: они самые тощие.
— Почему это я толстая! — возмутилась Валентина.
— Не знаю, — отрезал Стасик, — спроси у мамы.
— Нахал!
— Оскорбление при исполнении… — сказал Стасик.
За Валентину вступилась Мартышка: все-таки они были из одной стаи и принадлежали к лучшей половине человечества.
— Ты сам оскорбляешь, — сказала она. — Взялся командовать — командуй без глупых шуток.
Но, как было сказано, Стасика не зря выбрали заместителем. Он и сам уже понял, что заехал не туда и минута для шуток выбрана не самая подходящая.
— Приношу глубокие извинения, — сказал он. — С искренним уважением… Значит, Валентина переправляется с Геной и Чижиком. Плот обратно перегоняет Гена. Он забирает Алексея Палыча и Бориса. Борис, ты сможешь перегнать плот?
— Смогу.
— Гут, как говорят у нас в Японии. Борис забирает Елену Дмитриевну, Март… прошу прощения, Марину, Веника и остальное барахло. При переправе верхнюю одежду всем снять, нижнюю оставить. Кто против, прошу поднять руки.
Ребята принялись переносить имущество к плоту.
— А почему у меня такой тяжелый рюкзак? — застонала Валентина. — Шурик, ты камней наложил? Опять твои дурацкие шутки?
— Почему — я? — обиделся Шурик.
— Потому, что на сборе — ты.
— Это я, — сказала Лжедмитриевна. — Я решила переложить все продукты в один рюкзак. Валентине будет легче контролировать расход. Но понесу рюкзак я. Есть возражения?
Возражений не было.
Сегодня на озере дул ветерок. Легкая волна чмокала о бревна плота. Расстояние до противоположного берега за ночь слегка увеличилось — так показалось Алексею Палычу. Предстоящей переправы он особенно не опасался: плот был сделан надежно, да и ребята выглядели уверенно. Если кому и надо было волноваться, то это Лжедмитриевне. Но по виду ее понять ничего было нельзя — спокойная, как обычно, сдержанная, как всегда. Было в ней все-таки что-то от машины. Даже глаза, довольно красивые с человеческой точки зрения глаза, смотрели сейчас пристально и бесстрастно, словно два объектива.
«Неужели они ничего не замечают?» — подумал он про ребят.
Нет, ничего они не замечали. Для них Лжедмитриевна была такой, какой они ее видели, а не такой, какой ее знали Борис и Алексей Палыч.
Подошел Борис.
— Алексей Палыч, я с ней поплыву… Столкнуть ее, что ли?
— Как бы она тебя не столкнула, — сказал Алексей Палыч, вспомнив вечерние упражнения возле плота. — Да и за что ее топить?
— Как за что?!
— Да вот так. Объясни мне толком, что она такого сделала?
— А мазь?..
— Не доказано.
— Спички…
— Не доказано.
— Карта…
— Все это только предположения. Мы никак не можем избавиться от того, что знаем о ней. А ты попробуй взглянуть со стороны. Поход проходит нормально. Все сыты, здоровы, обуты, одеты. Даже нас с тобой приняли в компанию, хотя мы им совсем ни к чему. Переправа через озеро… Ну что ж, не такое это страшное событие, для ребят — даже интересно. Но если забыть обо всем этом… Ты бы смог смотреть, как она тонет? Она ведь живая!
— Я и не собирался ее топить по-настоящему. Просто я думаю: если начнет тонуть, ее «отзовут»…
— Я в этом не уверен, — вздохнул Алексей Палыч. — Другой метод… Видно, Боря, нам с тобой терпеть до конца. Только не знаю, когда и каким будет этот конец. Пойдем, поможем столкнуть плот.
Когда первая тройка уселась на плот и их оттолкнули от берега, оказалось, что волна, хоть и мелкая, заплескивает плот брызгами. Пришлось вернуться. Нарубили лапника, настлали, чтобы рюкзаки и одежда лежали повыше. О себе ребята уже не думали: все равно быть мокрыми.
Взяв по одному веслу, Стасик и Чижик гребли с обоих бортов. Встать было нельзя, гребли сидя. Плот удалялся от берега медленно. Шурик, на которого брызги попадали еще и с весел, сидел, обхватив голые плечи руками, и «продавал дрожжи», несмотря на ярко светившее солнце.
Алексей Палыч видел, как уменьшаются постепенно фигурки ребят, словно растворяются в озере. Сейчас затея с переправой уже не казалась ему такой безопасной.
— Надо было взять с собой надувные пояса, — сказал он, глядя между Борисом и Лжедмитриевной.
«Мадам» не откликнулась. Алексей Палыч мысленно сплюнул: совет был столь же мудр, сколь и бесполезен.
— Боря, — сказала Марина-Мартышка, — мы с тобой переправляемся вместе. Если я упаду в воду, ты меня будешь спасать?
— А ты меня?
— Буду, если попросишь. Но ведь всегда мальчики спасают девочек.
— Где это написано?
— Нигде. И так ясно.
— Мне не ясно. Ты меня не спасай, лучше сама спасайся. Я как-нибудь доплыву.
— А если у меня будет судорога?
Борис вздохнул вздохом совсем не детским. Но Мартышка вовсе не обиделась на Борисову холодность. Наоборот, она была довольна. На сей раз разговор с Борисом получился чудовищно длинным, и в этом заключалась ее очередная победа.
Труднее всего оказалось перегонять плот обратно. Чижик греб один, и ему приходилось все время переносить весло с борта на борт. После нескольких гребков с одной стороны плот начинало разворачивать, и его постоянно приходилось утихомиривать. Если бы не попутный ветер, то справиться одному было бы невозможно.