— Леди нужна ванна. Принесите воды, будьте добры. И обед, леди голодна. — служитель и бровью не повел, лишь коротко кивнул, и удалился. Его преосвященству он кланялся куда почтительнее, чем моей компаньонке.
— Леди ваши вещи прибыли, я подобрала вам платье. — сухо произнесла она.
— Леди Ларизель, вы моя компаньонка или камеристка? — раздраженно выпалила я.
— Леди не стоит нервничать, и злится, обе обязанности были возложены на мои плечи. В ближайшее время, я также стану обучать вас этикету. — спокойно увещевала эта грымза. — Теперь вы жена главы клана Дома Мечей. Вы должны иметь идеальные манеры и великолепную выдержку, леди…
— Я не леди. — устало ответила я. — Сколько мартышку в платья не одевай, она все равно останется мартышкой.
Железная леди фыркнула и невозмутимо смотрела в окно.
— Почему вы ничего не ответили? — спросила я. — И всегда смотрите на меня с презрением? Мне любопытно.
— Миледи, — холодно отвечала женщина. — разве достоин уважения тот кто сам себя не уважает?
А я призадумалась. Может все и вправду так плохо, если посмотреть на меня глазами Ларизель, я и вправду жалкая и не стою грамма уважения. Но ведь я не принадлежу этому миру. Но мои мысли прервал звук открывшейся двери, в комнату вошла пожилая женщина. За ней шли толи слуги, то ли служители храма, неся с собой горячую воду. Они заносили ведра в неприметную комнату сбоку, и выходили так же безмолвно, как и заходили.
Моя компаньонка помогла мне с омоновением, хотя я пыталась сопротивляться, но она не желала принимать возражений, и я сдалась. Устала с дороги, и мне хотелось просто отдохнуть. Наконец-то покончив с водными процедурами, я смогла прикрыть свою наготу одеждой, которую приготовила леди Ларизель. И расположившись в спальне, напротив небольшого зеркала, лениво расчёсывала свои уже довольно сильно отросшие волосы. Сейчас они достигали поясницы. Из блаженства меня вырвал голос мужа, что стремительно ворвался в комнату.
— Милорд! — укоризненно вскрикнула леди Ларизель. Но муж бы не настроен на условности, и поэтому лишь тихо рыкнул.
— Прочь! — и побледневшая компаньонка вылетела из комнаты, низко опустив голову.
А я смущенно улыбнулась мужу.
— Линдор что происходит? — муж молчал. Я подняла взгляд. Лицо моего мужа по-прежнему ничего не выражало. Но глаза. Этот безумный невероятный голод я уже видела в его глазах. Он хотел меня. Хотел бешено, неистово. Ноги подгибались, сердце колотилось как сумасшедшее. Закрыв за собой дверь не раздеваясь, он, подхватил меня на руки, и прижал к стене, жадно впиваясь в губы. Одной рукой, поддерживая за бедра, другой задирая длинные юбки. От возбуждения и удивления, меня потряхивало. В ответ на его поцелуи, мой рот издавал только стоны и всхлипы, жалобные, протяжные. Я обхватила его ногами, оседлала, дрожащими руками расстегивая рубашку, пытаясь добраться до горячей кожи. Хотелось прильнуть губами, укусить, вобрать в себя его запах, его нетерпение. Я не могла поверить, что могу быть столь неистово и страстно желающей своего мужа. Словно кто-то внутри включил переключатель. Мимолетная задержка, треск одежды и меня наполняет до краев почти болезненное наслаждение. Его низкий животный рык и толчки, от которых подгибаются и немеют кончики пальцев, жар волнами расходится по телу, и глубоко внутри разгорается яростный неистовый огонь, который грозит спалить на обоих дотла. Взрыв, экстаз, мир разлетается на осколки, и я тону в своих эмоциях, сладостных, мучительных. После вся реальность воспринималась мною урывками. Такого яростного наслаждения и вожделения, я не испытывала никогда, до сегодня. И лежа в постели оплетенная руками и ногами моего мужа. Пыталась понять, как я могла так быстро отдаться на волю всепоглощающей любви и страсти.
Глава 32
Убежище
Прошлая ночь стала для меня откровением. Столь животное и необъятное желание, перетекло в море нежности и любви. Бесконечный шепот и признания, заставляли мою душу трепетать, а сердце таять. Впервые, я узнала что бывает так. До самого рассвета мы тихо разговаривали. Линдор рассказывал мне о своем детстве, и времени проведенном в храме. А я представляла тощего мальчишку, с серыми глазами, что волком смотрел на мир.