У меня братишка новый,
Новый братик лет пяти.
Он сказал мне:
— Я приехал!
Буду здесь теперь расти.
Я хорошего такого
Не встречала малыша.
У него в руках тетрадка,
Два моих карандаша.
У него в тетрадке пушки,
По две с каждой стороны.
Я спросила:
— Ты откуда?—
Он ответил:
— Я с войны.
На войне летали пули
У меня над головой,
А потом вернулись наши,—
Оказалось, я живой.
Ты теперь моя сестра.
Мне, наверно, спать пора.
Ты скорей мне руки вымой,
Я невымытый с утра.
Я хорошего такого
Не встречала малыша.
Положил он под подушку
Два моих карандаша.
Он сказал: — Спокойной ночи!
Потеплей меня укрой!
Оставайся, если хочешь,
Навсегда моей сестрой.
Нет, не в этом городе
Я, ребята, рос.
Не по этим улицам
Я знамёна нёс.
По знакомой площади
В городе родном
Проходил недавно я
Со своим звеном.
Здесь в апреле месяце
Только сходит лёд,
А у нас на праздниках
Всё вокруг цветёт.
Клёны распускаются
В парке городском.
Можно днём по улице
Бегать босиком.
Облака весенние
Ходят над рекой.
Здесь у вас, товарищи,
Нет весны такой.
Только в нашем городе
Теперь не до весны —
Улицы разрушены,
Клёны сожжены.
Молодые кустики
Зацветут в саду.
По знакомой улице
Я ещё пройду!
По знакомым улицам
Родного городка
С песнями победными
Двинутся войска.
Я до самой пристани
Добегу бегом,
Обнимусь с танкистами,
Оглянусь кругом.
Вот она, знакомая,
Шумная река,
А над ней весенние
Ходят облака.
1943
Его историю, простую и потрясающую, рассказал мне очевидец.
Ванда Василевская
Уходит отец в партизаны…
Прощаться с отцом не легко.
И вслед, обливаясь слезами,
Бежит босоногий Сашко.
Бежит он, хватаясь за стремя,
Цепляясь за гриву коня.
— И я в партизаны! Со всеми!
Я сильный, возьмите меня!
Тяжёлой и горестной болью
Сжимается сердце отца:
— Куда тебя взять? На недолю?
На смерть? На борьбу до конца?
Нет детскому горю предела…
Отец наклонился в седле:
— За стремя хвататься не дело,
Ты лучше разведай в селе.
И вот тебе в руки граната,
Теперь ты готов ко всему;
И вот тебе в руки граната,
И дай я тебя обниму.
Скрылись вдали партизаны.
Теперь и отец далеко.
Спокойный, с сухими глазами
Стоит на дороге Сашко.
Сашко примечает: у хаты,
Где дворик, поросший травой,
Фашистские ходят солдаты,
Фашистский стоит часовой.
Тут офицеры из штаба…
В минуту Сашко на крыльце!
В сердце недетская храбрость,
Решимость на детском лице.
— Я видел — в лесу партизаны,
Я шёл по опушке вчера,
Я видел своими глазами —
Кто-то сидел у костра!
За пазухой холод гранаты,
Гладкий холодный металл.
Мальчик стоит среди хаты,
Он всё хорошо рассчитал,
Медленно, длинно, подробно
Он продолжает рассказ…
— Довольно! — кричат ему злобно.—
Где партизаны сейчас?
Ненависть больше не пряча,
Сашко выпрямляется весь,
И слышится голос ребячий:
— Тут партизаны! Здесь!
Быстро метнулась граната
В тех шестерых у стола;
Быстро метнулась граната —
К ним смерть, как расплата, пришла.
Сашко! Мальчуган босоногий!
Не жить тебе в тихом селе,
Не бегать по тёплой дороге.
Спокойный лежишь ты и строгий,
Величье на детском челе.
Грозной и яростной мести
Детские жаждут сердца…
Сашко! Мальчуган босоногий!
Мы отомстим до конца
За город, истерзанный боем,
За мирную хату твою,
За юное сердце героя,
Погибшее в смертном бою.
1942
Мой брат уходит на войну.
Что мне сказать ему?
Ему я руку протяну,
Его я обниму.
Ему не надо слов моих,
Он будет биться за двоих.
1941
ПАРТИЗАНКЕ ТАНЕ
(Ученице десятого класса)
На лице твоём смертный покой.
Мы запомним тебя не такой,
Мы запомним тебя смуглолицей,
Смелой девушкой с сердцем бойца.
Ты недавно была ученицей,
Поджидала подруг у крыльца.
Избивали фашисты и мучали,
Выгоняли босой на мороз.
Были руки верёвками скручены.
Пять часов продолжался допрос.
На лице твоём шрамы и ссадины,
Но молчанье ответом врагу…
Деревянный помост с перекладиной,
Ты босая стоишь на снегу.
Нет, не плачут седые колхозники,
Утирая руками глаза,—
Это просто с мороза, на воздухе
Стариков прошибает слеза.
Юный голос звучит над пожарищем,
Над молчаньем морозного дня:
— Умирать мне не страшно, товарищи,
Мой народ отомстит за меня!
Юный голос звучит над пожарищем,
Юный голос звенит на ветру:
— Умирать мне не страшно, товарищи,
Я горда, что с победой умру.
На лице твоём смертный покой,
Мы запомним тебя не такой!
1942