Подходит расклейщик с рулоном афиш, с кистью и ведёрком, замазывает афишу, наклеивает на неё новую — о гастролях цирка.
Таро заволновался, что-то говорит по-японски расклейщику. Тот показывает на двери отеля, из которого выносят чемоданы и выходит группа советских артистов.
Таро подбежал к скрипачу Борисову; видно, что они знакомы.
— Москва? — огорчённо спрашивает Таро.
— Токио, потом Москва! Домой! — отвечает Борисов.
— «По дорожке, по бурвару…» — напевает Таро. Начинает выстукивать песенку палочками на бутылках с молоком, расставив их на земле.
— Подожди, вот так надо. — Взяв в руки палочки, Борисов выстукивает ритм, напевая:
По всему земному шару… Та-та, та-та… —… Слов-то я дальше не знаю, слышал, как моя дочка поёт, — пытается он знаками объяснить Таро. — Будем петь: та-та, та-та…
Таро понял, радостно кивнул. Оба вполголоса, но с большим увлечением распевают:
Та-та, та-та… Та-та, та-та…На лице у Таро выражение такой доверчивости, что Борисов невольно заулыбался, приятельски похлопал мальчишку по спине.
— Андрей Петрович, опоздаем! — торопят артисты…
Борисов достаёт из своего бокового кармана бумажник и вынимает фотографическую карточку. На ней — он и девочка в школьной форме, с пионерским галстуком, с крылатым бантом в волосах.
— На память… Моя дочка Тася, — пытается Борисов объяснить знаками.
Таро решительно мотает головой, возвращает карточку.
— Помогите нам, пожалуйста! — подзывает Борисов переводчицу.
Та объясняет:
— Он благодарит за вашу фотографию, но девочка ему не нужна. Он её отрежет.
— Отрежет мою дочь? Вот те на! — шутливо протестует Борисов.
— Он хотел бы иметь карточку какого-нибудь советского мальчика, а не девочки. Он считает, что дружить надо с мальчиком, — смеётся переводчица.
— Ладно, пришлю тебе мальчика! Обещаю: будет у тебя советский мальчик!
Борисов по-русски, крепко потряс руку Таро. Мальчику понравилось непривычное рукопожатие, он снова тянет руку, Борисов ещё крепче жмёт ему руку.
— Сдаёшься? Смотри, закричишь, — шутит он.
Девушка переводит слова Борисова.
— Таро никогда не закричит, — с достоинством отвечает мальчик.
Пароход готовится к отплытию. Идёт погрузка. На пристани многолюдно. Пёстрая толпа: одни в кимоно, другие в европейских костюмах.
Возгласы, рукопожатия и поклоны, поклоны, низкие японские поклоны и улыбки. Кажется, что вся пристань колышется от беспрерывных поклонов.
Советских артистов провожают черноголовые юноши и девушки. Взявшись за руки и раскачиваясь, они поют по-японски русскую «Катюшу». Окончив песню, низко кланяются Борисову и его товарищам.
И все русские кланяются, опустив руки, подражая японцам.
— Спасибо, дорогие «Поющие голоса», — говорит Борисов и крепко жмёт руку одной из японок. Во всём её облике что-то моложавое, но волосы тронуты сединой.
— Митико-сан… Участвует в походе мира, осенью будет в Москве, — подсказывает Борисову переводчица.
Митико-сан шутливо ахает, показывая, что рукопожатие было слишком крепким.
— Весёлая Митико-сан, — улыбается Борисов.
— Весёлая… Это она так держится… У неё мальчик погиб в Хиросиме.
— Да что вы говорите! — громко воскликнул Андрей Петрович.
— Тише, вот идёт её муж, Масао-сан, он понимает по-русски, был военнопленным…
— Вы понимаете по-русски, Масао-сан? — обрадовался Борисов.
Короткий пароходный гудок.
Все заволновались… Общее движение… Последние прощальные поклоны.
Андрей Петрович по сходням поднимается на пароход.
По японскому обычаю провожающие бросают с пристани на палубу разноцветные бумажные ленты.
Гирлянды лент протянулись, как бы связывая отплывающих с теми, кто остаётся.
Вдруг на пристани появился запыхавшийся Таро. Он быстро пробирается вперёд, ловко протискиваясь в толпе.
Андрей Петрович увидел его и бросил моток ленты с парохода на пристань.
Таро ловит летящую ленту.
Снова громкий короткий гудок. Пароход отчаливает от берега. Лента разматывается, разрывается. Один конец остался в руках у Андрея Петровича, другой — у Таро.
Бьёт волна в берег, пароход медленно уходит в море. Уходит всё дальше и дальше. Пристань пустеет…
На совсем пустой пристани стоит Таро с оборвавшейся лентой в руках.
Московский двор. На скамейке сидят рядом две девочки. В одной из них мы узнаём Тасю Борисову, дочку Андрея Петровича. Она точь-в-точь такая же, как на фотографии, которая осталась у Таро: в школьной форме, с пионерским галстуком, с крылатым бантом в волосах.