ЭЛИС. Вы производите опыты омолаживания животных при помощи гипноза?
НИКОЛЬС (смеется).Угадали наполовину. Омолаживаю, но не гипнозом.
ЭЛИС. Ну вот видите, какая я глупая.
НИКОЛЬС. Почему? Ничуть не глупая. О подобных опытах мало кто знает.
ЭЛИС. Что же это за опыты?
НИКОЛЬС. Потенцирование, укрепление организма путем введения в него искусственных радиоэлементов. В теле человека создается постоянный очаг лучистой энергии, которая и поднимает все функции организма на высшую степень.
ЭЛИС. И каковы результаты опытов?
НИКОЛЬС. Неплохие, а перспективы изумительные. Пока я делаю опыты над животными, но скоро перейду и к опытам над людьми. Подумайте только! Потенцирование уничтожает усталость, укрепляет одряхлевший организм. Даже сон станет не нужен. Какие горизонты это открывает для повышения производительности труда, укрепления национальной обороны, для борьбы со старостью!
Рабочие, солдаты, летчики, не знающие усталости, не нуждающиеся в сне! Великие люди, с новой энергией продолжающие свою деятельность политика, ученого, писателя!
ЭЛИС. Да, все это изумительно. И вы работаете один?
НИКОЛЬС. Увы, один. Я пытался привлечь к работе некоторых наших крупных ученых. Одни отнеслись с недоверием, другие пытались присвоить себе всю честь. Это бы еще не беда, но они хотели сделать потенцирование источником личного обогащения. На этом действительно можно нажить миллионы, потенцируя богатых людей. Но я хочу сделать потенцирование общим достоянием и не собираюсь брать патента. Потому-то я и не хочу ни с кем связываться, не хочу быть кому-нибудь обязанным.
ЭЛИС. Даже мне? В моей скромной помощи, которую я предлагаю?
НИКОЛЬС. Милая Элис, но зачем вам это? Мой путь — путь новатора, путь удач и неудач, путь борьбы, быть может и жестокой. Зависть и тупость погубили не одного благодетеля человечества. Зачем же вам связывать свою судьбу с моей, вступать на этот тернистый путь? (Сердечно.)Элис!.. Я скрывал от вас эту сторону моей жизни потому, что… берегу вас, вашу жизнь!
ЭЛИС (грустно).И этим причиняете мне боль. Моя жизнь… Кому она нужна? Что она стоит? Неужели вы не понимаете, какое для меня было бы счастье отдать жизнь на дело, которое может облагодетельствовать человечество! И если бы я могла быть полезна вам… вам лично…
НИКОЛЬС (смотрит на нее, колеблется).Благодарю вас, Элис, но…
ЭЛИС (горячо).Но если я этого хочу? Если я прошу вас об этом?
НИКОЛЬС (после паузы).Хорошо! Пусть будет по-вашему! (Подает руку, Элис радостно протягивает свою.)Благодарю. Признаться, ваша помощь очень и очень облегчит мою работу. Но не обвиняйте же меня, если…
ЭЛИС. Что бы ни случилось, я не оставлю вас.
Угол сада. Вечер. Огни фонарей. Звуки музыки переплетаются с «симфонией любви».
Паркер в волнении ходит возле садовой скамьи. Ежеминутно смотрит на часы-браслет. Всматривается в лица проходящих женщин. Его лицо крупным планом. Мимическая игра. Напряженное ожидание, вспышка надежды, радости, разочарование, вновь ожидание… Показывается Мэг.
ПАРКЕР. Она! Мэг! Моя Мэгги, Мэджи!.. (Спешит ей навстречу.)
Мощно звучит «симфония любви». Дальнейшие кадры сменяются мягкими наплывами, как отрывки чудесного сна. В их показе есть что-то нереальное, словно сквозь розовую дымку.
Паркер идет по дорожке под руку с Мэг. Он на седьмом небе от счастья…
Паркер и Мэг перед паноптикумом Сантано.
У входа в паноптикум появляется его владелец, Сантано, в сером костюме, с сигарой в зубах. По внешности напоминает Наполеона III. Он рассеянно оглядывает толпу и скрывается в дверях паноптикума. Паркер, занятый своей Мэг, не замечает его.
ПАРКЕР. Зайдем, Мэг, в паноптикум.
МЭГ. Зайдем, Джон.
Паркер и Мэг в паноптикуме. Проходят перед стеклянными ящиками с восковыми фигурами «знаменитых красавиц мировой истории».
Паркер читает надписи.
ПАРКЕР. Прекрасная Елена… Моя Мэг лучше… Ас-пазия… Моей Мэгги в подметки не годится… Клеопатра…
МЭГ. Со змейкой? Какой ужас… Как живая. Правда? Как живая! Даже грудь дышит.
ПАРКЕР. Да, изумительно сделано. Прекрасная Елена… Но ты прекраснее всех, и ты дивная, моя Мэг, Мэгги, Мэджи, моя Клеопатра, Елена, Аспазия, моя крошка…
Паркер и Мэг на каруселях, в лодке, запряженной лебедями.
Музыка.
Паркер и Мэг в той же лодке, с лебедями в облаках.
ПАРКЕР.Я не на земле, я на небе! Я на седьмом небе, моя Мэг, Мэгги…
Танцевальная площадка. Паркер и Мэг танцуют в толпе.
Но пары исчезают. Все исчезает. Остается только Паркер, танцующий с Мэг в розовом тумане.
Паркер ведет Мэг в темную аллею. Мэг слабо упирается. Небольшая борьба: он — в темноту, она — к свету.
ПАРКЕР. Ну, умоляю тебя! Пойдем! Пойдем туда!
МЭГ. Зачем же туда? Лучше на танцевальную площадку. В аллее темно.
ПАРКЕР. Зачем же на танцевальную? Мы уже танцевали. Пойдем, умоляю тебя, посидим там минуточку… (Показывает на скамью, на которой парень целовал когда-то девушку.)
Мэг сдается. Идут.
Мэг и Паркер сидят на скамейке и целуются. Звучит «симфония любви». На длительном поцелуе — музыкальное фермато. Все покрывается розовым туманом.
Склады. Тяжелые двери. Огромные замки. Будка сторожа. Ночь. Лунный свет то пробивается сквозь облака, то меркнет. «Счетоводная симфония» чередуется с «симфонией любви».
Паркер сидит на ящике возле будки. Перед ним собачка, которую он нашел в саду.
Паркер дает ей кусочки колбасы и разговаривает с ней.
ПАРКЕР. Ешь, Мордашка, ешь! Нашел я тебя в счастливый день, дружище, и никому тебя не продам… Ешь! Нам с тобой ночь не спать — чужое добро сторожим, деньги зарабатываем. Ешь!
«Счетоводная симфония» громче.
ПАРКЕР. Устал… В голове еще конторский шум… Спать как хочется! А еще целая ночь впереди… (Глаза прикрываются, голова свисает на грудь. Встряхивает головой. «Симфония любви». Мэг в ореоле. Паркер резко поднимает голову, открывает глаза.)Мэг! Мэгги! Мэдж!.. Вот и буду так твердить до утра, чтобы не уснуть… Мэг! Мэгги! Для тебя! Помоги мне не спать, Мэг! (Встает, ходит с собачкой. Снова садится. «Счетоводная симфония». Склоняет голову на грудь. Вскакивает. Садится. Смотрит на луну. Пальцами раскрывает веки, чтобы они не слипались.)Мэг, Мэг, Мэг… (Снова засыпает. Сладко похрапывает. Собака ворчит, лает. Но Паркер продолжает спать, прислонившись к будке.)
Входит человек в кепке, ударяет Паркера по плечу. Паркер вскакивает и обалдело смотрит на него.
ЧЕЛОВЕК В КЕПКЕ. Так-то вы сторожите? Спите?
ПАРКЕР. Я… Мэг… Ничуть!
ЧЕЛОВЕК В КЕПКЕ. Ничуть! Храпели, как лошадь. Можете уходить. Таких сторожей нам не нужно.
ПАРКЕР. Простите… Но… (Безнадежно машет рукой.)Идем, Мордашка! Нас выгнали. И ты тоже! Хоть бы залаяла!
Комната Майкла.
Паркер с газетой в руках. Возле него Мордашка. Майкл со своей тростью. Они стоят друг против друга и возбужденно разговаривают.
МАЙКЛ. Но вы сломаете себе шею, сумасшедший!
ПАРКЕР. Пусть — один конец.
МАЙКЛ. Калекой станете.
ПАРКЕР. Мэг чудесная девушка. Она так любит меня, и если даже я стану калекой, уродом, не бросит. Другого выхода нет. Я не могу больше ждать, Майкл. Что еще мне остается? Пробовал вечерами перевозить мебель на тележке — выгнали. Говорят — слабосилен, быстро устаю. Пробовал ночным сторожем служить, снова выгнали. Уснул, утомленный работой в конторе. Никуда не годен. А тут и силы не надо. Одно из двух: либо сразу разобьюсь, либо буду хорошо зарабатывать, и всего за каких-нибудь полчаса в вечер.
МАЙКЛ (сердито машет арканом на палке).Идите! Ломайте себе шею, руки и ноги, несчастный влюбленный!
ПАРКЕР. Благодарю за доброе пожелание, Майкл! Идем, Мордашка, ломать себе шею! (Выбегает с собакой.)