— Хорошо еще, что наш звездолет стоял на месте, — все еще не успокаивалась Мадлен, переживая свое приключение. — А если бы он летел! Он улетел бы так далеко, что вы не нашли бы меня или я бы задохнулась, замерзла, умерла от голода, сгорела… — И она начала всхлипывать.
— Вы ошибаетесь, — возразил Цандер. — Ракета наша летела со скоростью восемнадцати тысяч метров в секунду.
— Но ведь она же стояла, когда мы собирали зеркало!
— Да, если хотите, стояла. Закон относительного движения.
— Этот закон сведет меня с ума. И кто это выдумал его? Стояла — не стояла…
— «Выдумал» Галилей. И все это не так трудно понять, как вам кажется. Закон этот гласит, что не может быть безотносительного движения. Есть только движение одного тела по отношению к другому. Вы вышли из ракеты в Мировое пространство и находились возле нее. По отношению к вам ракета действительно стояла. Но относительно Земли она непрерывно летит с того самого момента, когда мы оставили Землю. И вы, находясь в ракете, летели вместе с нею. Понятно? Выйдя из ракеты, вы продолжали лететь по инерции с тою же скоростью и в том же направлении, что и ракета. И именно потому, что скорость полета и направления были одинаковыми, вам казалось, что и вы и ракета как бы висите неподвижно в пространстве.
Глава VI
В тот же день вечером произошло большое событие. Цандер с помощью Ганса с большим трудом наладил работу радиостанции и, поставив в кают-компании экран телевизора и радиорупор, наладил связь с Землею. С волнением все обитатели «ковчега», собравшиеся в кают-компании, услышали в первый раз голос Пуччи.
— Алло! Алло! Говорит Земля!.. Алло, Цандер! Алло, Ганс! Говорит Земля. «А триста шестьдесят восемь», Стормер-сити. Говорит Пуччи!
Экран еще был безжизнен, но слова итальянца доносились вполне отчетливо.
— Алло, как вы меня слышите? Отвечайте, отвечайте! Я не слышу вас. Вы, вероятно, не можете нащупать мою радиостанцию направленным лучом? Ищите. Пока передаю новости. Телевизор будет работать, как только я получу по радио изображения.
— Новости-то? Новости?.. — шипел Стормер.
И он услышал эти новости.
«Положение в Центральной Европе упрочилось… хотя…»
— Она не скоро погибнет, эта проклятая советская…
— Тише! Внимание!..
«…Восстания рабочих, солдат и крестьян… Военные заводы поджигаются неизвестными людьми. Портятся железнодорожные пути. «Могикане» приписывают это деятельности… котор… удалось организовать труд…»
В радиопередаче произошел перерыв. Стормер, наклонившийся к диску репродуктора, шепотом выбранился и потряс кулаками.
— Да ну же, ну!..
Но когда радиопередача возобновилась, речь шла уже о положении в других странах. Войны, революции…
Черный диск замолчал. Началось обсуждение новостей. Пинч перечитывал свои записи. Он был опять в роли газетчика и очень сожалел о том, что все уже знают содержание его «газеты».
Каково же положение на Земле?
Мнения были разноречивы. Маршаль осторожно заметил, что в общем все осталось в таком же виде, как и в момент отлета. Стормер был оптимистичнее.
— Но вы забываете о Советах! Ведь это же новость колоссальной важности! Советы — узел мировых событий. А они близки к гибели. Для меня это ясно как никогда.
И мы скоро полетим обратно на Землю и сможем вернуться к своим делам. Обратите внимание: Англия накануне нового процветания. И мои акции, значит, поднимаются. Я хочу вам сделать одно предложение, барон. Я уверен, что и вы кое-что припрятали из своих богатств, хе-хе! Золотая руда в Венесуэле и Мексике. Я вам могу сейчас уступить часть акций. Это ничего не значит, что сейчас мы не можем совершать сделки за наличный расчет. Будем играть на мелок. Ха-ха. Идет?
Барон хмурился и, как ловкий политик, делал вид, что его совершенно не интересует предложение Стормера. Но его биржевая жилка уже была задета. В самом деле, он ничем не рискует. А если они вернутся на Землю?..
— Игра… именно игра, — сказал он небрежно. — Игра в биржевую игру…
— Ну, хотя бы от скуки, почему и не поиграть? А? Это гораздо интереснее, чем какие-то там лекции Цандера.
Так родилась в ракете «черная биржа».
Через несколько дней Пуччи добился передачи по радио изображения событий, происходивших на Земле.
Стормер угрюмо смотрел на экран телевизора: эпидемия банкротств продолжалась. Пустующие, разрушающиеся дворцы, покинутые города, закрытые фабрики, заводы с дворами, поросшими травой, ржавеющие в порту суда, железнодорожные пути с искривленными рельсами, стачки и стычки… Эти картины земной жизни были ему знакомы.
Не лучше были и сообщения:
«Эвард Харкинс — банкрот. Винцент Астор убит в собственном доме. Эдвард Ларриман покончил с собой…»
Миллиардеры, «цвет нации», величайшие коммерсанты, со многими из которых Стормер был лично знаком и вел дела, уходили со сцены один за другим.
— Этот Пуччи, быть может, хороший инженер и ученый, — ворчал Стормер, — но он никуда не годный информатор и политик. Неужто на Земле нет ничего другого, кроме этих сообщений?
Глядя на быстро сменявшиеся картины, пассажиры ракеты уныло опускали головы, и невольные вздохи вырывались из груди.
Шнирер, как библейский пророк, снова произносил надгробное слово над этой машинной «цивилизацией» и призывал к «естественному состоянию».
Но его не слушали. Думали о том, чем все это закончится. Игра на бирже шла вяло. Стормер подумывал о том, не прекратить ли эти удручающие «радиотелесеансы», и тем не менее первый оказывался возле небольшого экрана телевизора.
Оставалось одно утешение:
«Как хорошо мы сделали, что покинули Землю! Чем бы все это ни кончилось, а здесь мы в большей безопасности».
Два события заинтересовали пассажиров. Одно из них касалось близко самого Стормера.
Пуччи с некоторым опозданием передал по радио о событии, происшедшем в Англии незадолго до отлета и произведшем сенсацию во всей стране: гибель в огне одного из лучших дворцов, принадлежавшего мистеру Стормеру, вместе… с ним самим.
На экране телевизора промелькнул кусок из кинофильма — пожар этого дворца, начавшийся с нижнего этажа. Огонь с необычайной быстротой охватил многоэтажное здание. На плоские крыши соседних домов опускались пожарные аэропланы и направляли на горящее здание мощные струи воды. Но здание горело, как стог сена.
На экране мелькали ужасающие картины: мечущиеся в окнах люди, обезумевшие от пламени, ищущие спасения и не находящие его.
Обгорелые трупы… Раскопки после пожара, и снова трупы…
Это было последнее преступление Стормера. Но об этом умышленном поджоге на Земле никто не знал. О, Стормер очень ловко инсценировал пожар и свою «гибель»! Нерон двадцатого века…
Когда к пожару было все готово, он поздно вечером пригласил к себе на совещание многочисленное общество коммерсантов, представился больным и заявил им в конце заседания, что сегодня всю ночь, несмотря на недомогание, будет работать в своем кабинете.
Ночью ему удалось незаметно уйти из квартиры. Затем он бежал на теплоходе в Южные моря, а оттуда улетел в Стормер-сити. Все концы были хорошо спрятаны.
«Вместе с грандиозным дворцом, — передавал Пуччи сообщение газет, — погиб в огне пожара и его владелец, известный миллионер мистер Стормер, остававшийся в ту злополучную ночь у себя в кабинете. Тело его не опознано среди других трупов; большинство их совершенно обуглилось. В связи со смертью мистера Стормера судебными властями прекращены все дела, возбужденные против него. Что это за дела, говорить особенно не стоит. О мертвых — или хорошо, или ничего!» — так заканчивалась статья в газете.