Бачелли хлопнул себя по лбу.
— Понял! — Аккуратно разорвал чертеж на четыре части, положил в карман и вздохнул. — Значит, ничем нельзя ускорить движение «Альфы»?
— Наоборот, очень можно, — ответил Сузи. — Ведь воздушные течения имеют различную скорость. Нам надо найти течение на север максимальной быстроты. Это мы и делаем, ищем, хотя, к сожалению, до сих пор не очень успешно. Однако отчаиваться не приходится. Каждый час, каждую минуту мы можем напасть на течение, которое понесет «Альфу», быть может, с эксплуатационной скоростью пассажирского аэроплана.
— Будем надеяться! — сказал Бачелли и заковылял в каюту, кисло улыбаясь непривычно новым и «голым» ртом.
Однажды вечером Бачелли бродил по коридору «для моциона» перед сном. Его заинтересовала надпись на двери одной каюты: «Клуб». Бачелли открыл дверь и вошел. Осмотрелся.
Две стены уставлены полками с книгами. Третью занимал большой экран. У четвертой рядом с дверью виднелась клавиатура, вделанная прямо в стену. Посреди комнаты стоял квадратный стол с поверхностью из матового стекла размером 60x60 сантиметров. У книжных полок — три небольших столика. Несколько стульев, кресел…
В комнате полумрак. Только белая поверхность стола, за которым сидел Ханмурадов, ярко освещена падающими сверху лучами. Археолог подошел поближе и увидел, что Ханмурадов читает световое увеличенное изображение книжной страницы.
— Добрый вечер, профессор! Очень хорошо, что вы зашли к нам в клуб! — приветствовал Ханмурадов Бачелли.
— Добрый вечер, — очень любезно ответил Бачелли. Он был в хорошем настроении: ему удалось разобрать труднейшую китайскую надпись на шелковой ткани. — Вы читаете при помощи проекционного фонаря?
— Да. Только особой конструкции, — ответил Ханмурадов. — Страницы книги сняты на пленке. Вот я поворачиваю «ключ», и страница переворачивается. — На столе появилось изображение новой страницы. — Могу увеличить размер. Не правда ли, удобно? Целый том — в одной маленькой катушке. Кроме книг, которые вы видите на полках, мы имеем в этой комнате пять тысяч томов, и все они помещаются в небольшом ящике… Когда мои глаза устают, я трансформирую световое изображение в звуковое. И теперь электрический диктор читает мне.
— Очень удобно, — согласился Бачелли. — А этот экран для кино?
— И для кино и для телевидения. Не хотите ли посмотреть те места, над которыми вы пролетали, а также и те, по которым проходил ваш Марко Поло? Садитесь в это кресло.
Ханмурадов включил аппараты. На экране появились красочные стереоскопические изображения городов, гидростанций, фабрик, заводов…
— Баку. Город «масла, которым лечат верблюдов от чесотки», как писал Марко Поло, не называя Баку, который, уж не знаю, существовал ли в то время.
Бачелли увидел «вполне европейский» город, широкие чистые улицы, сады, бульвары, цветники…
— Почему же я не вижу за городом буровых вышек?
— Их больше нет, — ответил Ханмурадов. — Техника бурения изменилась. Нефть из недр земли сама поступает по трубам прямо на заводы. Ни одна капля не вытекает больше на поверхность. Воздух Баку пахнет розами, а не нефтью. А вот вам и «мертвая, безжизненная пустыня», по которой, быть может, брел Марко Поло.
— Но какая же это пустыня! — удивился Бачелли. — Я вижу фруктовые сады, хлопковые поля, прекрасные дороги…
— А между тем еще в начале новой эры, которую мы ведем от Октябрьской революции, эта цветущая страна была мертвой песчаной пустыней. Дайте срок, и великие песчаные моря Гоби, Сахары, Ливии превратятся в такие же цветущие сады… когда мы примемся за это дело!
Вот «караванные пути». Они стали гладкими, как стекло. Глядите, не верблюды — корабли пустыни, а современные автомобили мчатся по асфальтовым дорогам. А у руля, смотрите, кто? Наша узбечка. «Пленница гарема»! Метаморфоза?
Вот наши воздушные поезда — цепочки «буксирных» планеров тянутся на север…
Сибирь… Механизированные лесорубки… Золотые прииски… Металлургические заводы… Оленеводческие колхозы и совхозы… Заполярные поля и огороды… Что, если бы на все это посмотрел ваш Марко Поло и рассказал своим соотечественникам?
Вы, быть может, хотите посмотреть то место, над которым мы сейчас пролетаем?
— Но под нами тучи, и сейчас ночь!
— Ничего. У нас зоркие глаза. Прошу вас присесть вот к этому столику.
Бачелли уселся возле стола с матовой стеклянной поверхностью.
— Это аппарат прямого дальновидения. Не телевизор — прожектор освещает поверхность земли под нами «невидимыми» лучами, которые проходят сквозь туман и облака. Невидимое отражение земной поверхности поступает через оптические приборы в аппарат, который «невидимое» делает видимым. Можете полюбоваться.
Бачелли увидел город у реки, расходящиеся лучами дороги, огромный мост через реку, аэродром, с которого в этот момент снимался большой моноплан. По мере продвижения «Альфы» двигалось и изображение на столе.
— Занятная игрушка! — заметил Бачелли.
— Без этой игрушки, — несколько наставительным тоном сказал Ханмурадов, — нам было бы труднее ориентироваться и вы, профессор, окончили бы свое невольное путешествие значительно позднее.
— Ну, а вот эта странная клавиатура, приделанная к стене?
— Новый музыкальный инструмент. Электрический рояль, — ответил Ханмурадов. — Лаврова хорошо играет на нем. Я позову ее. Лаврова! — вызвал Ханмурадов по телефону радистку. — Ты не очень занята? Приходи в клуб. У нас гость, профессор Бачелли. Поиграй нам на электророяле.
Лаврова пришла, поздоровалась с профессором и уселась за клавиатуру. При первых же звуках Бачелли насторожился. Как почти все итальянцы, он был музыкален.
— Что это? Рояль? Орган? Человеческие голоса? Хор? Скрипки? Струнный оркестр? — тихо спросил он.
— Все что угодно, — улыбаясь, ответил Ханмурадов.
Они замолчали. Лаврова продолжала играть. Бачелли невольно поддался очарованию этой необычайной, своеобразной музыки.
— Изумительно! — наконец воскликнул он, не будучи в силах выдержать тон равнодушия.
Бачелли вернулся в свою каюту во втором часу ночи. Он долго и тупо смотрел на застежку времен Кублай-Хана. Строгая работа мозга археолога, жившего в тысячелетиях прошлого, была серьезно нарушена.
«Живой газетой» на «Альфе» была Лаврова. Печатать и вывешивать на стене получаемые ею радиограммы о «последних новостях на земле» не было времени. И Лаврова обычно рассказывала содержание важнейших радиопрограмм за чаем или обедом.
В день, когда «Альфа» летела над Бодайбо, Лаврова получила интересное сообщение.
За утренним чаем она поздравила Ханмурадова с тем, что его помощники достигли больших успехов в полевом безмоторном транспорте. Воздушные столбы оправдали себя. Планеры перевозят почту, правда пока только между двумя пунктами. Но есть и изменники принципу «свободного парения». Вилли Улла приспособил педальную велосипедную передачу к пропеллеру и пускает его в ход, когда планер «слабеет», не долетев до места. Молодежь очень увлекается этими «воздушными велосипедами».
Ханмурадову захотелось скорее вернуться в Узбекистан и посмотреть на воздушные велосипеды.
Второе сообщение было очень важное. Стратостат «0—14» сообщал о высоте, на которой «Альфа» могла найти вновь потерянную воздушную реку. Возможно, что все прежние реки и были лишь местными воздушными течениями, поэтому «Альфа» и теряла их.
Сузи очень заинтересовался этим сообщением. Его смущала только высота. Она была очень значительна. Доберется ли до нее «Альфа», в особенности отяжеленная археологическим грузом?
Подъем начался. Но «потолок» «Альфы» оказался значительно ниже уровня «полярной реки». Власов, Сузи, Шкляр и Ханмурадов начали совещаться, как быть.