Долго говорил Чандан, и каждое его слово было как удар топора, врубающегося в глухие заросли. Он говорил о том, что силе надо противопоставить только силу. Он рассказал о повстанческих отрядах, которые разграбили арсенал в Чнтга-гонке и вооружились. Он призывал их присоединиться к повстанцам.
Райоты дрожали и пугливо озирались во время его речи. Чандан заметил это, усмехнулся, поднялся.
— Я сказал, где наш лагерь. И посмотрим, обойдетесь ли вы без крови с вашим непротивленьем!..
Лежавший в темноте на хворосте Крихна жадно ловил каждое слово Чандана.
Когда Чандан ушел, Крихна потерял интерес к тому, о чем говорили остальные. Он поднялся с хвороста и пошел к дому.
В глубине неогороженного двора около хижины стоял привязанный за заднюю ногу слон. Увидав Крихну, слон вытянул хобот и издал тихий храпящий звук. Это означало приветствие. Под навесом, посреди двора, на сене лежала, свернувшись в клубочек, Бульбуле.
Крихна подошел к слону, обнял его хобот и начал гладить, тихо приговаривая:
— Тинти! Неужели тебя отнимут у нас?
— Что ты тут делаешь? — услышал Крихна звонкий голосок Бульбуле.
— Ничего, — ответил он. — Я пришел посмотреть на Тинти.
Но Бульбуле не обманешь. Недаром она так любит Крихну. Девушка подошла к нему и темной маленькой рукой тронула руку Крихны.
— Твое лицо печально, Крихна, — сказала она. — Что с тобой? О чем это ты говорил с Тинти?
— Я шепнул на ухо Тинти, чтобы он пошел быстро-быстро, далеко-далеко, к большой-большой священной реке Гангу, сорвал там золотой лотос и принес его маленькой Бульбуле.
Девушка улыбнулась, но глаза ее еще были грустны, и Крихна продолжал развлекать ее, как ребенка:
— А помнишь, Бульбуле?.. Нет, ты этого не помнишь, ты была очень маленькой. Когда тебя принесли, ты едва умела ходить. Я клал тебя в корзиночку и заставлял Тинти качать тебя, как на качелях. Как ты любила это!
— Да, да, помню, — улыбаясь, ответила Бульбуле.
— Как быстро идет время, Бульбуле! Ты уже невеста. Тебе четырнадцать лет. Скоро мы устроим свадьбу, и ты будешь моей женой.
Он привлек ее к себе и поцеловал в лоб, в то место, где в кожу был врезан блестящий красный карбункул — подарок Крихны.
Джемс проснулся в прекрасном настроении. Было половина пятого. В это время обычно являлся старик-слуга с горячей водой и бритвенными принадлежностями. Но сегодня он что-то запоздал.
— Джон! — крикнул Джемс. Он называл своих слуг английскими именами.
Никто не являлся.
— Куда они все запропастились? — проворчал он. Звать слуг он больше не решался, чтобы не разбудить жену. Вскочил с кровати, надев туфли на босу ногу, прошел в комнату, где помещались лакеи. Комната была пуста. Уже с некоторым беспокойством заглянул на кухню. Опять никого. Вышел на двор, но и там не встретил ни души. Полицейских на веранде не оказалось. Площадка перед верандой пуста. Совершенно непонятно! Ведь сегодня последний срок платежа налога.
Джемса вдруг охватил страх. Ему пришла в голову нелепая мысль, что все люди погибли от какой-то неизвестной катастрофы и в живых остался только он один. Джемс поспешно подошел к спальне жены, открыл дверь, и в полумраке комнаты ему удалось рассмотреть фигуру спавшей жены.
— Слава богу, хоть она цела! — прошептал он и начал будить ее.
Мистрис Джемс пришла в ярость, узнав об исчезновении слуг, потом бурно расплакалась и устроила мужу сцену за то, что он завез ее в такую дыру, вместо того чтобы жить в европейском квартале Бомбея или Калькутты.
— Я пройду в деревню, — сказал Джемс, — и, может быть, мне удастся узнать, куда девались наши слуги.
Подходя к околице, Джемс увидел своего слугу — старика-туземца. Джон рассказывал что-то райотам, а те весело смеялись. Невдалеке от них прыгал козликом Джим в своей курточке с металлическими пуговицами.
Вдруг он перестал скакать, подбежал к Джону и тронул его за руку. Все повернули голову в сторону Джемса и не спеша начали от него удаляться.
— Эй, вы! Стойте! — крикнул Джемс.
Не было случая, чтобы его приказания не выполнялись. На этот раз окрик не произвел ни малейшего впечатления.
— Стойте, дьявол вас возьми! — заревел Джемс. — Джон! Джимми!
Двое его слуг исчезли в толпе.
— Стойте! — хриплым голосом крикнул он, подбегая к толпе. — Где мои слуги?
Райоты продолжали идти, не обращая на него внимания и непринужденно разговаривая, как будто он, Джемс, превратился в призрак, Джемс схватил за руку ближайшего рай-ота и проревел ему в ухо:
— Кому я говорю?!
Райот чуть-чуть побледнел, повернулся к соседу и начал говорить о каких-то пустяках.
Что это? Бунт? Революция?.. У Джемса руки похолодели, несмотря на палящие лучи солнца. Он чувствовал, что если сейчас не поставит на своем, то его авторитет будет потерян навсегда. Власть перестанет быть властью. И Джемс дернул райота за руку с такой силой, что тот отлетел от толпы, и, вынимая револьвер, крикнул:
— Я заставлю тебя отвечать мне, мерзавец!
Райот упал под ноги Джемсу, но тут же поднялся и стремительно побежал. Так же стремительно, точно сговорившись, разбежались остальные. Джемс остался один. Нетвердой походкой пошел он по деревне.
На дворе Ашоки он увидел старика, который толок что-то в деревянной ступе. Рядом с ним сидел на земле Нанде. На этот раз Джемс решил действовать иначе. Подойдя к рай-отам, он довольно ласково заговорил с Ашокой:
— Здравствуй, старина. Почему же это ты не явился платить налог?
Ашока посмотрел на своего приятеля Нанде и ничего не ответил.
— Что же ты молчишь?
— Мы не будем больше платить налогов, — ответил Нанде.
— То есть как это не будем? — отчеканил Джемс. — Это бунт! Вы знаете, что за это сажают в тюрьму?
— Хуже в тюрьме не будет. Да всех в тюрьму не посадишь, — вдруг услышал Джемс у самого уха грубый голос, оглянулся и увидал лицо Бандусара с широко раздувшимися ноздрями.
Наступила пауза. Стараясь казаться как можно равнодушнее, Джемс сказал:
— Я вам дружески советую оставить эти глупости, вы пожалеете, и очень пожалеете!
Джемс круто повернулся и пошел дальше. Он направился к лавке Сайда Махмуда.
Сайд объяснил Джемсу, что вчера ночью у костра односельчане постановили не платить налога и не покупать больше английских тканей.
— Полный бойкот! — меланхолически закончил он.
— А! Наконец-то ты мне попался! — вдруг крикнул Джемс.
Из-за угла лавки Сайда появился один из бежавших полицейских — Баджу. От неожиданности он присел, перевернулся на месте и сделал прыжок, как заяц, увертывающийся от собаки. Джемс кинулся к Баджу и ухватил его за шиворот. Наконец-то он нашел жертву, на которую мог излить весь свой гнев.
— Стой! Не уйдешь! — кричал он. — Ты дезертир! Смирно! Руки по швам! Не верти мордой! — Джемс вынул револьвер и навел дуло на лоб Баджу. — Если ты попробуешь удрать от меня, я застрелю тебя как собаку! А теперь налево кругом, марш!
Конвоируемый Джемсом запуганный полицейский покорно направился к дому своего начальника. Джемс торжествовал. Теперь в его распоряжении имелась «вооруженная сила». К сожалению, за нею требовался неусыпный надзор, чтобы она не сбежала.
— Кто был зачинщиком неплатежа налогов? — строго спросил он.
Баджу закашлялся, как овца, пробормотал что-то невнятное и замолчал. Джемс грозно повторил свой вопрос.
— Ба-ан-ду-са-ар! — проблеял Баджу.
— Хорошо. Мы арестуем его.
Весь путь до бунгало Джемс продолжал пугать Баджу и в конце концов так запугал его, что несчастный полицейский вдруг бросился на колени и, причитая, как женщина, начал просить пощадить его жизнь. Джемс был доволен произведенным эффектом, но принужден был сам успокаивать Баджу, так как тот от страха не мог даже идти. Джемс уверил Баджу, что сохранит его жизнь и предаст забвению измену, если только он будет слепо и беспрекословно ему повиноваться.