– Нравится рыбка? – спросил он.
– Да. Как она называется?
– Барабулька. В Одессе ее готовят потрясающе. Но и здесь ничего. Правда?
– Правда. Очень вкусная.
Наступила пауза. Он долил в стаканчики пиво. Она улыбнулась:
– Беседа налаживается. О еде поговорили. О чем дальше будем говорить?
– О самом дорогом: о наших внуках.
– Тему одобряю. – Она чокнулась с его стаканчиком, глотнула пива. – Начинайте.
– Они ведь у нас очень необычные, правда? Например, у жены есть ближайшая подруга Тоня, весит килограмм девяносто… Так Идочка, только начав говорить, назвала ее «тетя Тонна» и называет так до сих пор. И еще у нее было любимое слово: пердуперди. С уст не сходило. Например, скажу: «Завтра мы идем в кино», так она непременно в ответ: «Ты меня завтра пердуперди». Еле отучили.
Светлана рассмеялась:
– Она может соревноваться с Додиком. У мужа есть брат Исаак и его жена Дора. Все время ругаются друг с другом. Так Додик с трех лет, когда что-то осознал, называет их «дядя Ишак» и «тетя Дура».
– Неординарные у нас внуки, правда?! Веселые выдумщики, полностью в бабушку, ну и немножко в дедушку!
– В дедушку – да. А бабушка – увы, совсем не выдумщица.
– Зато безгранично притягательна!.. – Он взял ее за руку. – О чем думал Бог? Нельзя столько обаяния отдать одной женщине.
– Прекратите на мне оттачивать свое мастерство обольстителя. – Она освободила свою ладонь. – Тем более уже без десяти час, кончается перерыв.
– Я вас подвезу на машине.
– Зачем? Тут пять минут ходьбы.
– А ехать – все десять. – В ответ на ее удивленный взгляд пояснил: – Я вас покатаю вокруг вашего офиса.
Она сидела рядом с ним, на переднем сидении. Он что-то увлеченно рассказывал, но она не слушала, она вдруг поймала себя на желании поцеловать его. Чтобы погасить это желание, она отвернулась и стала смотреть в окно.
И вдруг он тормознул машину посреди улицы, притянул ее к себе, поцеловал и, ни слова не сказав, поехал дальше. Придя в себя, она произнесла:
– Слышите, сколько гудков! Водители вами возмущаются!
– Вы не поняли – это они выражают свою поддержку!
Она осуждающе молчала. Он понял, что шутками положение не исправишь, и поспешно произнес, чуть захлебываясь:
– Простите меня… Я не знаю, что со мной… Я понимал, что вам это может быть неприятно… Но я не сумел удержаться… Просто не смог… Не смог!..
Она молчала.
Подъехали к ее офису. Он остановил машину. Она открыла дверцу, погладила его по плечу, улыбнулась и в его же ритме, быстро-быстро, произнесла:
– Не мучайте себя: мне не было неприятно… До завтра! – И вынырнула из машины.
Глава вторая
На следующий день, после очередного посещения Светланы в ее обеденный перерыв, Марк заехал в гости к академику Августу Львовичу Болдину. Тот был намного старше его, но, несмотря на разницу лет, они, недавно познакомившись, очень быстро подружились. Болдин жил один в двухэтажном особняке, периодически меняя приходящих домработниц, которые через три-четыре месяца уступали место новым претенденткам на уборку и ведение хозяйства.
При доме имелся участок земли, на котором росло много деревьев. Между ними был вырыт небольшой бассейн, шириной три метра, длиной – десять. Вдоль него стояло несколько пластмассовых кресел и лежаков. А у забора, под навесом, возвышался большой стог сена из травы, скошенной за лето.
Август Львович обрадовался гостю:
– Давно не появлялся, ни дома, ни на фейсбуке. С кем загулял?
– Готовлюсь к выставке… Почему у тебя так душно?
– Кондиционер испортился, завтра придет мастер. А пока я живу за счет сквозняка: открыл окна и входную дверь, минут через пять придет свежий воздух.
– Он уже идет к тебе, не спеша, я его обогнал на лестнице… Прости, я должен всполоснуть физиономию. – Он направился в ванную. Вошел, осмотрелся. – Август, у тебя появился грибок. Пора делать ремонт.
– Зачем? Чтобы грибок жил в лучших условиях? Мне он не мешает – пусть в холостяцком доме будет какая-то живность!
– А где твой кот?
– Гуляет. Каждый вечер. Шляется в кустах и подворотнях там, где кошачьи свадьбы…
– Он же кастрирован? Что ему там делать?
– Наверное, консультирует молодоженов… Мы с ним договорились жить долго. Ему пятнадцать лет, а мне семьдесят, получаю повышенную пенсию. Планирую прожить лет до девяноста. Долголетие – это моя месть государству. Каждый прожитый мною год – это удар по экономике страны, которая мне всю жизнь недоплачивала. Сейчас собираюсь в Германию, пригласили на какой-то очередной конгресс. Восстанавливаю школьные знания: учу немецкий.