Далеко от, места взрыва люди видели сверкающее солнце, слышали раскаты грома. Им нужно было объяснить происшедшее. Генерал Гровс дал указание подготовить официальное сообщение от имени коменданта базы в Аламогордо: "Мне были заданы вопросы относительно сильного взрыва на территории базы сегодня утром. Взрыв произошел на отдаленном от других объектов складе, где хранилось большое количество сильновзрывчатых веществ и пиротехнических средств. При взрыве никто не пострадал, а ущерб, нанесенный другим сооружениям, ничтожен. Метеорологические условия, осложняющие ликвидацию последствий одновременно происшедшего взрыва нескольких баллонов с газом, могут потребовать временной эвакуации небольшого числа жителей из этой местности".
По-разному реагировали на взрыв атомной бомбы те. Кому довелось его увидеть. Когда Лоуренс" спросил Оппенгеймера, что тот чувствовал в момент взрыва, создатель атомной бомбы грустно посмотрел на него и процитировал слова из священной книги индусов "Бхагавад Гита":
- Я становлюсь Смертью, Потрясателем миров.
В этот же день за завтраком при гробовом молчании присутствовавших Кистяковский произнес :
- Я уверен, что, когда наступит конец света, в последнюю миллионную долю секунды существования Земли последний человек увидит нечто подобное тому, что видели мы.
И только военное руководство Манхэттенского проекта ликовало. Когда произошел взрыв и рассеялся дым, окутавший местность, на слова одного ученого: "Война окончена", - Гровс ответил: "Да, но после того, как мы сбросим бомбы на Японию".
Для него это было давно решенным делом.
Направляясь в Потсдам, американский президент с нетерпением ждал сообщений об испытании первой атомной бомбы. На борт крейсера "Августа" регулярно шли шифровки о ходе подготовки к испытаниям.
16 июля 1945 г. в 19 час. 30 мин. по среднеевропейскому времени в Потсдаме Стимсон получил от Гаррисона шифрованную телеграмму с уведомлением об успешно проведенном в Аламогордо экспериментальном взрыве атомной бомбы: "Операция проведена этим утром. Обследование еще неполное, но результаты кажутся удовлетворительными и уже превосходят ожидавшиеся. Заявление для прессы стало необходимым из-за интереса, вызванного на большом расстоянии. Довольный доктор Гровс возвращается завтра. Буду держать Вас в курсе происходящего ".
Из Потсдама вскоре последовал следующий ответ Гаррисону от Стимсона: "Посылаю свои горячие поздравления врачу и его клиенту".
На следующий день Гровс прилетел в Вашингтон и отправился к Гаррисону, чтобы составить послание, позволяющее Стимсону понять, что представлял собою взрыв. Они определили силу вспышки расстоянием в 400 км - на таком расстоянии находилось от Вашингтона принадлежавшее Стимсону имение Хайхолд. Аналогичным образом, чтобы обозначить максимальное расстояние, на котором был слышен взрыв, они воспользовались расстоянием, равным 80 км, на котором находилась от Вашингтона принадлежавшая Гаррисону ферма в Аппервилле (штат Виргиния) у подножья гор Блу-Ридж-Маунтинс. Наконец, послание было составлено: "Доктор только что вернулся полный энтузиазма и уверенный в том, что малютка такой же крепыш, как и его старший брат. Свет его глаз достигал отсюда до Хайхолда, и я мог слышать его вопли на моей ферме".
Трумэн, прочитав телеграмму Гаррисона, понял только, что все прошло удачно. Стимсону пришлось объяснить каждое слово "старший брат" - это бомба, взорванная на военной базе в Аламогордо, "малютка" - бомба номер два, пригодная для использования, "Хайхолд" - ферма Стимсона, "моя ферма" - ферма Гаррисона в Аппервилле.
Трумэну хотелось знать о бомбе все, и Стимсон заверил президента, что скоро он получит доклад Гровса.
21 июля - на четвертый день совещания - специальный фельдъегерь доставил совершенно секретный доклад Гровса военному министру США Стимсону. Доклад содержал детальный отчет о мощности взрыва и страшных разрушениях, причиненных специально воздвигнутым в пустыне стальным конструкциям. Он писал: "Испытание увенчалось успехом, превзошедшим самые оптимистические ожидания. Основываясь на данных, которые удалось получить к настоящему времени, я полагаю, что выделившаяся таким образом энергия превышала ту, которая соответствовала бы взрыву 15-20 тыс. т тринитротолуола, причем речь идет об очень осторожной оценке".
Чтобы передать грандиозный характер взрыва, Гровс сообщал: "Доктора Конант и Буш, а также я сам были проникнуты еще большим чувством: теперь мы знали, что надежды тех, кто взял на себя ответственность предложить, а затем исполнить грандиозный план, полностью оправдались. Мне казалось, что я отчасти испытывал то, что выпало на долю Блондина, когда он переправлялся через Ниагару по натянутому канату; но для меня это хождение по канату продолжалось почти три года, в течение которых мне приходилось давать многократные заверения, выраженные на первый взгляд в самой доверительной форме, что задуманная вещь была возможной и что нам удастся ее осуществить".
Гровс закончил письмо словами о том, что "истинную цель" еще предстояло достичь и что "настоящим успехом следовало бы считать испытание на полях сражений, которое позволит положить конец войне с Японией".
Ознакомившись с этим документом, Стимсон пришел к выводу о его "огромном значении", поскольку он свидетельствовал о том, что разрушительная энергия оказалась намного больше той, которую ожидали от бомбы S-1. Поэтому Стимсон поспешил передать доклад Гровса в "маленький Белый дом", находившийся в доме № 2 на Кайзерштрассе в Бабельсберге.
В присутствии государственного секретаря Бирнса Стпмсон зачитал президенту вслух доклад Гровса. В тот же день он записал в своем дневнике мнение Трумэна об этом докладе: "Он сказал, что это дало ему совершенно новое чувство уверенности, и благодарил меня за то, что я приехал на конференцию и помогаю ему...".
Успех первого испытания бомбы вызвал оживление американской делегации на конференции. 17 июля к Черчиллю заехал Стимсон и ознакомил его с сообщением о благополучном испытании атомной бомбы. "Это значит, - сказал Стимсон, - что опыт в пустыне в Нью-Мексико удался. Атомная бомба создана".
Было проведено несколько официальных встреч Трумэна и Черчилля с целью изучить доклад Гровса и обсудить политические аспекты применения атомного оружия.
Стимсон писал, что сообщение о взрыве первой атомной бомбы было воспринято американскими и английскими руководителями на Потсдамской конференции "с большим и нескрываемым удовлетворением. На первый взгляд казалось, что это дает дипломатии демократий (Стимсон так именует страны англо-американского блока, - Авт.) крайне необходимый ей уравновешивающий фактор".
Однако попытка Трумэна использовать в ходе переговоров наличие у США нового мощного оружия в качестве орудия давления на СССР окончилась провалом. Дж. Бирнс в книге "Откровенно говоря" не может скрыть разочарования и раздражения тем, что наличие у США атомной бомбы не оказало в Потсдаме устрашающего воздействия на делегацию СССР. Черчилль в своих мемуарах писал, что И. В. Сталин не только очень спокойно воспринял известие об испытании атомной бомбы в США, но и никогда не касался этого вопроса в дальнейших переговорах.
"Уверенность" Трумэна дала себя знать в тот же день, на очередном заседании Потсдамской конференции. Вот как передал свои впечатления от "послеатомного" Трумэна Черчилль:
"Трумэн так энергично и решительно противился русским, что я понял: он вдохновлен каким-то событием. Когда он, прочитав доклад (Гровса. - Авт.), пришел на заседание, то стал совсем другим человеком. Он твердо говорил с русскими и вообще господствовал на этом заседании".