Я задумалась о Швейцарии и увидела некоторые позитивные возможности. Демоны, ведьмы и роудиз с полными сумками кокаина там не водятся, напротив; западный мир веками посылал в Швейцарию лечиться своих больных, пьянчуг и наркуш.
“Окей, – сказала я. – Это будет стоить кое-какой налички, но я вам гарантирую: если вы действительно того хотите, я все устрою.”
Майкл со Стэном согласились, Дэвид – тоже, когда вернулся из туалета. Он удалялся в туалет непрерывно и возвращался, шмыгая носом.
И вот я отправилась в Швейцарию, прямиком к очевидному отправному пункту: к казначею канцелярии моей старой школы, Сен-Жоржа. Она связала меня с нужным адвокатом, специализировавшимся на делах иммиграции, и тот выложил мне все начистоту. А выкладывать было что, поскольку Швейцария ужасно дотошна в вопросах, кого впускать, а кого не впускать, и где и как следует жить тем, кого она впустила.
История о том, как все это сработало, и какие потребовались по дороге крутые виражи и изящные повороты, очень забавна, если вам, конечно, вообще нравятся подобные истории, но она уж слишком далека от главной темы секса, наркотиков и человеческой драмы, чтобы выкладывать ее тут в подробностях. Достаточно сказать, что после хитроумных и удачных переговоров я добилась всего, чего мы хотели, и даже большего: легального вида на жительство в Блонее – очаровательной деревушке над Женевским озером возле Монтре, во франкоговорящей части страны – и почти смехотворно низкого подоходного налога около десяти процентов.
Он был так низок, потому что я приманила швейцарцев на кое-какие привлекательные для них вещи: им понравилась перспектива притока больших денег в их страну в виде Дэвидовских доходов, в настоящее время невысоких из-за разбоя его предыдущего менеджера, но которые непременно повысятся при подписании нового пластиночного договора. Но, конечно же, отметила я, со стороны моего мужа было бы большой глупостью подписать такой договор, не обеспечив себе сначала швейцарской налоговой защиты, так что... Они немедленно поняли, зная по опыту такие ситуации, случающиеся с потенциально дойными коровами, и пригласили нас в свою страну.
Было бы неплохо, если бы и Я поняла чертову суть дела. В добавок к экономии на налогах, которую он мог получить, отложив подписание договора с лэйблом до получения швейцарского вида на жительство, Дэвид выигрывал еще от одного преимущества швейцарских законов. В Калифорнии в то время разводные суды руководствовались принципом совместной собственности и начинали всякий бракоразводный процесс с долей 50 х 50. Но в Швейцарии за мужчиной все еще признавалось право первенства. И если верно разыграть карту, любой муж мог избавиться от своей жены задаром.
Я понятия об этом не имела, но уверена, что каждый участник моего маленького званого обеда в Бель-Эйре прекрасно об этом знал.
Не все его участники были на борту, когда состоялся переезд в Блоней. Коринн, этот банный лист, конечно, по-прежнему крепко держалась на месте, да и Стэн Даймонд – тоже, а вот Майкла Липпмана уволили.
От всего этого дельца меня прямо блевать тянет. Стэн, к моему величайшему изумлению, выдвинул мнение, что Майкл вел себя неэтично, и Дэвид решил, что не будет подписывать контракт, который Майкл ему представил. “Неэтичное поведение” заключалось в кратковременном займе, который Майкл снял с Боуиевского счета и использовал на взнос за свой новый дом. Все это было совершенно честно, но Дэвид уже стал таким кокаиновым параноиком (и менеджероненавистником), что, когда Стэн Даймонд обратил его внимание на этот заем, он потерял контроль. Теперь и Майкл, сказал он, грабит его, как все кругом!
На самом деле, Майкл, думаю, был его добрым союзником. Настоящим камнем преткновения в их отношениях стала неудача, постигшая саундтрек к “Человеку, упавшему на Землю”, в которой Дэвид обвинял Майкла. Что же касается займа, то в своем хаотическом душевном состоянии и весь в возведении параноидных защитных стен, он совсем позабыл (или сознательно проигнорировал) тот факт, что сам разрешил Майклу занять эти деньги.
Коринн, как обычно, поддержала мнение Дэвида, так что он уволил Майкла, который тут же подал на него в суд и выиграл. Ну, да не важно: Липпман ушел, а Даймонд заступил на его место, и звездолет Боуи устремился в сторону Женевского озера.
И там, по контрасту с жестким, ядовитым Лос-Анджелесом, воздух был чист, пейзаж мил, а общество спокойно. Место, которое я нам подыскала, было просторным, очень швейцарским гнездом, с семью – восемью ванными комнатами, домиком садовника и полудюжиной акров земли над Блонеем. У него даже имелось имя – “Кло де Мезанж” (“Сорочье угодье”), и оно было более чем подходящим. Я перевезла нашу мебель с Оукли-стрит, Мэрион с Зоуи въехали в дом, и вот мы снова зажили настоящей жизнью. Вот ЭТО уже ничего не имело общего с кокаиновой дырой.