Зимой 1971 – 1972 вы могли просто купить билет и увидеть, как Дэвид откалывает эту штуку с Ронновским инструментом (основывая тем самым рок-театр). Именно тогда Зигги и Спайдеры завоевали мир.
Этот первый их Британский тур был просто чудесным. Он не был весь распродан – в некоторых городах зал был полон лишь наполовину, – но реакция публики была просто неистовая, куда бы Дэвид с парнями не отправлялся. Я сама была на четырех-пяти концертах, и я никогда их не забуду. Особенно тот, в “Квинс Плэйхаузе” в Глазго, когда я сидела в ложе, а фэны принялись карабкаться по стене театра, чтобы добраться до меня. У меня сердце ушло в пятки. Моя мама была вместе со мной, и я до сих пор не знаю, кто был больше удивлен, испуган и радостно возбужден – я или она. Когда шоу вернулось в Лондон, помню, как в “Империал-Колледже” толпа рванула на сцену во время Дэвидовского выступления на бис и с триумфом вынесла его из зала на плечах, словно великого героя античого Рима.
Сплошной отрыв: чудеса и экстаз из города в город. Что здесь сработало, не знаю – были ли то Дэвидовские костюмы, которые он менял три раза за шоу, или же внушительная звукосистема, намного превосходившая стандарты того времени, или пульсирующие пучки белого света, пока Спайдеры бабахали “White Light White Heat” Вельвет Андеграунд, не перестававшие пульсировать, пока вся толпа не начинала выпрыгивать из штанов.
Все эти элементы были тогда новшеством для рок-арены. Но все же, главным был сам Зигги Стардаст и восхитительные Зиггины песни – моя Светящаяся Личность во всей своей харизматической славе. Намыкавшись так долго, он наконец-то занял подобающее место в центре рок-сцены.
Критики, несомненно, тоже думали именно так. Когда он играл на концерте в фонд “Спасите Китов” в “Ройал-Фестивал-Холле” – большом бенефисе, организованном обществом “Друзья Земли”, журналисты, кажется, посходили с ума не хуже фэнов.
“Дэвид вскоре станет самым великим энтетейнером, какого когда-либо знала Британия”, объявила “Мьюзик Уик”, обычно гораздо более осторожная в выражениях.
“Каждому, кто все еще сомневается в том, что Дэвид Боуи превзойдет всех, кто был до него, следовало бы посмотреть его необыкновенный концерт в прошлую субботу”, писала ни много-ни мало лондонская “Таймс”, назвавшая Дэвида в льстиво-снобистском отступлении “Ти Эс Эллиотом под рок-н-ролльный бит”.
Комментарий “Диска” был более кратким, но лесть была, возможно, более по делу: “Боуи спас китов и рок”.
Действительно, говоря о прибытии, сделано оно было грациозно. Все эти статьи были умны и опьяняющи. Мне, лично, больше всего полюбился отзыв “Мелоди Мэйкер” – тогда, как и всегда, они врубались немного больше других.
Под точным, хоть и банальным заголовком “Звезда взошла” Рэй Коулмэн писал:
“Когда восходящая звезда поднимается к зениту, обычно во время какого-то одного конкретного концерта можно сказать: “Вот оно. Он своего добился.” Шоу было триумфом... Дэвид варьировал темп, даже немного замедляя его, чтобы сделать версию “Амстердама” Жака Бреля... Под конец сета он вывел на сцену Лу Рида, чтобы исполнить с ним “White Light White Heat”, “I’m Waiting for My Man” и “Sweet Jane”. Это было первое британское выступление Рида, но даже это не помешало вечеру быть целиком Боуиевским.”
Все это было сплошным волшебством, гораздо лучше, чем секс, наркотики и прочие общепринятые удовольствия; несомненно, динамика тех первых месяцев настоящей звездности была просто трансцендентной. Мы подсели на работу, действо, аплодисменты и снова работу. У нас даже не было времени на то, чтобы обдолбаться или даже просто напиться – не регулярно, по крайней мере, впрочем я не поручусь за Дэвида, пока он был в турне вдали от меня, заваленный всякого рода предложениями. Но если бы даже в ежедневном расписании дел, заигрывания с прессой, написания песен, репетиций, записей, поездок и выступлений и были бы какие-то достаточно большие перерывы (которых не было), то мы использовали бы их на то, чтобы поспать или на что-нибудь созидательное – развить, отточить или усовершенствовать что-нибудь – песню, гитарное наложение, костюм, договор или даже план нового поворота в нашем увлекательном путешествии.
Я любила те первые месяцы Дэвидовской звездности, также как и он, и как все кругом в нашей маленькой армии. Мы чувствовали себя прекрасно – знаменитыми, оцененными, необыкновенными, интенсивно живущими, в состоянии полной боевой готовности. Мы чувствовали себя одновременно и как преуспевающие взрослые, и как играющие мальчики и девочки, и это великий дар в жизни артиста. Мы были друзьями, мы были семьей.