Но этот год, 1973-й, был для нее годом глубочайшего забвения, и Дэвидовские мотивы, по которым он пригласил ее в шоу, были очень близки к альтруизму. Он счел, что она идеально вписывается в рок-ностальгическую волну, окатившую в то время американский рынок, особенно тот, к которому обращался сериал ‘Midnight Special”. Тревожный такой феномен, типа “извлечем их на свет божий, пока они не умерли у нас на руках”. Ну и, к тому же он собирался забраться к ней в трусы. Она же была девушкой Мика, значит, он ее тоже должен был получить.
Их связь сработала, по крайней мере, в том плане, что он-таки ее заполучил, но вот аспект оживления карьеры слегка вышел из-под контроля. Мэриэнн не просто появилась в этом шоу – предполагаемом последнем “ура!” по дороге в темный архив – она вложила в выступление силу и душу и просто убрала всех: она была величественна, великолепна. И это выступление начало цепочку событий, приведших к созданию “Broken English”.
Выступление Мэриэнн было тем более удивительно, что она была сильно обдолбана. К этому моменту, когда я пишу, она вот уже несколько лет как прошла курс лечения, но во время шоу и еще какой-то период времени после него, она была абсолютной джанки.
Уж не знаю, наширялась она, или, наоборот, пыталась чем-то усмирить “лошадку”, на которой ездила (думаю, скорее последнее), но эффект в любом случае был экстремальный. Она казалась весьма медлительной леди вплоть до того момента, когда ей пришлось собраться с силами и выступить, расстреляв свои тучи, чем бы они там ни были.
Вы наслышаны о многих таких историях в театральной среде (обычно главными героями в них бывают какие-нибудь старые волосатые полумертвые пропойцы с кельтскими корнями и склонностью к Шекспиру), но я думала, что это все выдумки, до тех пор, пока не увидела, как выступает Мэриэнн, а потом снова отключается вплоть до следующей работы или до того времени, когда пора идти домой (обычно, с моей помощью). Но вот она оказалась у меня перед носом во плоти и крови – просто невероятная.
Во время этого шоу я не успела с ней подружиться, но позднее, когда мы с Дэвидом уже разошлись, она меня просто соблазнила (вот обезьянка!). Накачала меня таблетками и обдолбала здоровыми джойнтами с хэшем, как наивную школьницу, а потом завалила меня, пока я была в отключке. Она просто дикая, эта женщина. Я ее люблю и восхищаюсь ей.
Во время работы над “1980 Floor Show” мы перебрались в новую берлогу: арендовали у Дайаны Ригг ее квартиру на Мэйда-Вэйл, большую, но захламленную, в относительно богемной, приятно анонимной части северо-центрального Лондона.
Анонимность была именно тем, в чем мы нуждались. Боуимания, это, конечно, замечательно, но когда несколько дюжин совершенно незнакомых тинейджеров, юных охотников за звездами, день и ночь семь дней в неделю толкутся на ступенях вашей парадной, терпеливо ожидая с обожающими глазами и дрожащими в руках альбомами для автографов, это странно. Видеть, что их число увеличивается с каждым разом, как вы выглядываете из окошка, еще страннее.
В “Хэддон-Холле” я, как могла, приспосабливалась к этим условиям, все время помня, что нельзя подходить в голом виде к окну или к двери и вынося на двор этим бедняжечкам горячий чай. Но все-таки это было странно. А потом начало пугать. Один парень пробрался в дом и стащил деньги – не очень много, и я сейчас же у него отобрала, но это было последней каплей. Я отправилась к Дэвиду и выложила ему новые факты жизни.
“Будет еще хуже, бэби, – сказала я ему, – Ты станешь еще больше, эти толпы тинейджеров – тоже, но что хуже, один вор уже узнал, где мы живем, узнают и другие. Если мы здесь останемся, будет неуютно.”
Он не желал смотреть фактам в лицо, потому что очень полюбил “Хэддон-Холл”, как и я, но ему пришлось смириться с неизбежным. “Окей, придется переехать, – сказал он. – Нам, наверное, надо перебраться в город, как считаешь?”
Да, я тоже так считала, так что отправилась на поиски дома. В Челси я подыскала чудесный особняк на одной из улиц, соединяющих Кингз-роуд с Чейн-уок и рекой, но я встретила сопротивление со стороны Тони Дефриза. “Вы просто не можете позволить себе таких экстравагантностей, Энджи, – сказал он. – Возможно, когда Дэвидовские пластинки окупят предоплату от Ар-Си-Эй, вы сможете жить, как короли, но до тех пор вам придется ограничить себя.” И он отказался предоставить деньги на аренду. Он мог это сделать, поскольку все свои деньги мы получали только через “Мэйн Мэн”.