На этом Рабинович не остановился. Боря мне сказал, что готовиться приказ о снятии тебя с должности руководителя группы за фальсификацию исследовательских работ, а на твое место ставят В.С. Судя по всему, тебя скоро вызовут на ковер.
До встречи. Люба."
Я передал письмо Наталье.
- Прочти пожалуйста.
Она долго изучала каждую строчку, потом вернула мне письмо.
- Похоже я повзрослела за этот месяц, как ни когда. Я увидела и услышала столько, что этого хватит на мою маленькую прожитую жизнь. Скажи, ты меня специально утащил сюда, чтобы я не попала под каток В.С..
- Это не моя идея, это все Борис Залманович. Он думал, что здесь будет легче, а там Светка с ней справиться. Но здесь также тяжело и даже неизвестно, где легче.
- Завтра, я впрысну препарат нашим больным. Как хочется утереть всем нос. Как ты думаешь, они выживут?
- За исключением Зои, наверно, все.
- А как же она?
- У нее метастазы. Попробуем влить самую большую дозу, но выдержит ли печень и сердце, как поведут себя эти дополнительные очаги, это еще вопрос. Но поборемся. Наташа прижалась ко мне.
- Я тебя очень люблю, Виктор.
Мы сделали препарат и впрыснули его больным. Я чувствовал, что назревают события и они начались с следующей недели.
Наталья привезла еще одно письмо.
"Здравствуй Виктор.
У нас большое горе. После очередной перепалки с Рабиновичем, от разрыва сердца скончался Борис Залманович Стелевич. Он как чувствовал, что ему немного останется жить и за два дня до смерти, мы имели крупный разговор. Он говорил о тебе, о том как ты продвинешь науку. Он хотел, чтобы ты ушел от сюда в Новосибирск. Правда там есть свой Рабинович, но в отличии от этого, он давить науку ради своих амбиций не будет. Обещал написать туда письмо и не успел. Сейчас, мы готовим его похороны. Я просила дирекцию института, чтобы вас отозвали из командировки на похороны. Они пообещали, что дадут телетайп. Похороны задержат, так как мать просила похоронить в ее присутствии, а она едет из Биробиджана поездом, так ка не может самолетом по состоянию здоровья. Я высылаю письмо авиапочтой, в надежде, что оно придет раньше, чем вызов. Еще одна новость. Вместе с химиком от нас убрали В.С. Она хлопнула дверью с большими угрозами. Похоже что-то меняется у нашего руководства, оно не собирается применять к тебе санкций. Приезжайте быстрее.
До свидания. Люба."
Я дал прочесть Наталье письмо. Она горько заплакала, уткнувшись мне в плечо.
На следующий день меня вызвали к полковнику Ампилову. Мы сидели все в том же кабинете, только на окне была не одна, а несколько мух, которые создавали неестественный хор противного звенящего звука.
- Здравствуйте Виктор Николаевич, - сказал он.
- Здравствуйте полковник.
- Я хочу с вами поговорить откровенно. Человек я прямой и не терплю условности. Давайте сразу, без всяких комплиментов к делу. Я внимательно присматривался к вам и понял, что вы человек незаурядный, талантливый и много можете достигнуть. Помните, вы перечисляли мне фамилии авторов, которые занимались с канцерогенами, я их прочел давно и знаю, что это не то, что мне нужно. Вы человек развитый и только вы, можете занявшись концерогенами, сделать их.
- Зачем, полковник.
- Я человек старых понятий, фанатик своего дела и то, что нужно для моей родины, то нужно и мне. Хотите квартиру в Москве, Ленинграде, в любой точке Союза, большую зарплату, машину, самолет, все, что хотите, бросайте свой институт и ко мне. Тем более, что над вами, сейчас сгущаются тучи и, навряд, вы будете иметь такие привилегии, которые я вам даю.
- Но я занимаюсь исследовательской работой по лечению рака.
- Да бросьте вы. Кто вам даст этим заниматься? Рабинович, ваш начальник? Кто-нибудь другой? Выкиньте эту чушь из головы. У меня вы будете как сыр в масле кататься. Мы же с вами переворот сделаем. Во первых канцероген, от которого пол Америки будет болеть раком, после занесения его в пищу. Во вторых, ваша мечта о лечении, осуществиться только здесь. Где вы найдете такое количество человеческого материала, которое можно использовать для эксперимента. Только здесь. Так как?
- Это чудовищно полковник.
Наступила пауза. Полковник вытянул своими громадными пальцами сигарету и поджег ее факелом зажигалки. Мухи по очередно исполняли свое соло на грязных стеклах. Тишиной не пахло.
- Вы кретин Виктор Николаевич. Я знаю, тех кого вы лечите, будут действительно здоровы. Я даже уверен в этом. Ваш препарат не миф, но об этом ни кто не узнает. Если они выздоровеют, я их пошлю, под сап, под тиф, под что угодно, они все равно не жильцы. Они смертники и должны умереть. Вы поняли?
Дым начал группироваться над полковником.
- Вы зацикленный кретин. Вы пытаетесь скрыть от меня секрет изготовления препарата. Скрывайте, мне на него наплевать. Вы надули Рабиновича. Что ж, раз вы не хотите со мной работать, я вынужден применить некоторые действия, противоречащие вашей морали. Лейтенант Барсукова зайдите ко мне.
Дверь о творилась и в военной форме, передо мной появилась лучшая подруга Наташи, она же прикомандированная ко мне лаборант недоучка Аля.
- Ну как?- обратился к ней полковник.
- То что проявили, я принесла с собой.
Она вытащила пачку фотографий и вывалила их на стол.
- Вот все, что есть.
- Ох какие видики. Вы смотрели их лейтенант?
- Да полковник, это все аморально.
- Вы слышали Воробьев, это все аморально.
Он протянул мне свои руки-сосиски с фотографиями. На всех фотографиях мы с Наташкой предавались любви в номере гостиницы. Это были красивые позы и Наташка была прекрасна.
- Мне очень нравиться, - сказал я.
- Да это же разврат, - рявкнула лейтенант Аля.
- Чего вы понимаете в сексе, лейтенант. Вы наверно и мужика настоящего не нюхали. Это любовь. Обязательно женюсь, как приеду.
Лейтенант зашипела, как змея. Полковник ухмыльнулся.
- Успокойтесь лейтенант, он нам все равно натянет нос, если жениться. Ему даже аморалку не пришить. Идите лейтенант.
Она повернулась, красиво вильнув бедрами, и ушла.
- Здесь мы тоже прокололись Виктор Николаевич. Что ж, это ваше счастье. Хочу вам сказать, катитесь вы от сюда к чертовой матери. Чтоб сегодня, я вас не видел. В ваши дерьмовые дела я лезть не хочу и так слишком много вони. Поэтому пока. Документы возьмете у администратора гостиницы.
Мухи затихли. Одна, взвизгнув на высокой ноте, тут же затихла, стыдливо побежав по стеклу.
- До свидания полковник.
Я хлопнул дверью и услышал заглушенный вой взбудораженных мух.
- Наталья, удираем от сюда скорей, - ворвался я в номер Натальи.
- Что, пришел телетайп?
- Пришла твоя подруга, в образе лейтенанта КГБ.
- Какая подруга? Господи кругом обман, - поняла она - Где же правда?
- Правда то, что мы уезжаем. Собирай вещи.
В институте было предпохоронное затишье. В вестибюле, на обыкновенном канцелярском столе, стоял портрет Борис Залмановича, обвитый креповой лентой и несколькими грустными цветами. Я помчался по лестницам в лабораторию к Любовь Владимировне. Она сидела в пустой комнате, за своим столом, обернувшись на стук двери.
- Виктор, - только и могла произнести она.
- Здравствуй Люба, - я подошел и поцеловал ее в голову - Когда похороны?
- Сегодня. Я ждала вас. Я знала, что ты приедешь. Внизу ждет машина Геннадий Федоровича. Поехали, а то он нервничает. Она поднялась и, как лунатик, двинулась мимо меня. Я заскочил в свою комнату, схватил за руку Наталью и рванул с ней по лестницам, догонять Любу. В машине, мы сухо поздоровались с Геннадий Федоровичем, расселись по сиденьям и тронулись в путь.
- Как вы нашли Валериан Павловича? Сработались с ним? - спросил Геннадий Федорович.