В завязавшемся сражении римские войска потерпели сокрушительное поражение, а сам Красс попал в плен. Римляне столкнулись с совершенно новой для них неприятельской тактикой. Парфяне не стали ввязываться в рукопашный бой. Стремительные всадники Сурена на быстром аллюре скакали вокруг римских легионов, расстреливая солдат из мощных луков. Совершенно незнакомый с тактикой кочевников Красс попытался частью сил контратаковать Сурена. Обратившись в притворное бегство, парфяне оторвали преследующий их отряд от основного ядра римской армии и полностью его истребили. Кавалерийские атаки продолжались до темноты, а римляне ничего не могли им противопоставить, поскольку их армия состояла в основном из пехоты. Потери, понесенные римским войском, были исключительно велики.
Конные стрелки из лука принимали участие в битвах античности и до парфян. Такая манера ведения боя была типична для всех кочевников причерноморских степей — легендарных киммерийцев, скифов, сарматов. А вот западные европейцы, широко применявшие конницу (например, македоняне и кельты), делали ставку на тяжеловооруженную кавалерию. Но и у восточных народов существовала латная конница — она была у парфян, персов, тех же сарматов. При этом не только всадник, но зачастую и конь был облачен в железную броню. Оружием такого кавалериста было длинное копье и тяжелый длинный меч. Вот, скажем, как выглядел катафрактарий — тяжеловооруженный сарматский кавалерист. Он носил куртку-колет, обшитую пластинами наподобие рыбьей чешуи, которые были изготовлены из бронзы или железа. Иногда эта чешуйчатая броня могла быть роговой или кожаной. Голову катафрактария покрывал высокий остроконечный шлем. Вышеупомянутое копье называлось «контос» и достигало в длину, по мнению некоторых историков, четырех с половиной метров, поэтому воин держал его обеими руками. А вот галльский (т. е. кельтский) всадник был снаряжен еще основательнее. По сообщению древнеримского историка Тацита, он был с ног до головы закован в железо, шлем украшался металлическим гребнем с пучком перьев, а на щите красовался девиз. Ну и скажите на милость, чем этот древний конный галл отличается от средневекового рыцаря?
Полагаем, читатель уже догадался, что мы толкуем об античной кавалерии столь подробно не ради спортивного интереса. Дело в том, что в древности не знали стремян. Согласно современным представлениям (историки-традиционалисты с этим совершенно согласны), стремя придумали в VI в. после рождества Христова то ли китайцы, то ли тюрки. У персов оно появилось в VIII в., а в Европе только в X–XI вв. Тогда же здесь начинают использовать и железные подковы. Согласно Историко-этимологическому словарю П. Я. Черных, в России слово «стремя» впервые упоминается в XII в., а вот слово «седло» в этом словаре не упомянуто. В скобках заметим, что имеются серьезные сомнения относительно VI столетия; надежной датой широкого распространения стремени следует считать время не раньше X в. Особенно настораживает китайская версия происхождения стремени, поскольку Китай, по расхожему мнению официальных историков, является прародиной едва ли не всех технических новшеств — от бумаги до пороха. Как согласуется с этими представлениями то простейшее обстоятельство, что впервые объявившиеся в Китае западные европейцы (XVII в.) были вынуждены обучать аборигенов элементарным вещам с азов, никто объяснять не берется.
Но не будем растекаться мыслию по древу, а продолжим наш рассказ. Надеемся, все наши читатели знают, что такое стремя. Это необходимая принадлежность седла, предназначенная для упора ног всадника, в виде металлической дужки с донцем, за которую на ремне к седлу и подвешивается. Удобно сесть на лошадь и прочно держаться в седле без стремени очень трудно. Ехать-то, конечно, можно — ездят в конце концов и без седла, и без стремян, пользуясь одной только уздечкой. Но вот орудовать на полном скаку копьем и мечом и не слететь при этом с лошади совершенно невозможно. Любой сколько-нибудь ощутимый толчок выбьет из седла такого незадачливого кавалериста к чертовой матери. С законами механики, увы, не поспоришь. Всадника, стреляющего из лука и обходящегося при этом без стремян, еще худо-бедно можно вообразить, хотя нам представляется, что и такая процедура окажется чрезвычайно трудоемкой. Но вот сражаться без стремян копьем и мечом, будучи вдобавок облаченным в тяжелый доспех, — невозможно.