Тенденция к примирению в значительной мере определялась той позицией, которую занимала в этом вопросе православная церковь. Монголы проявляли уважение к священнослужителям и даровали церкви огромные привилегии — освобождение от дани, всех податей и повинностей[46]. Эта политика сблизила церковь с завоевателями и вызвала невиданный расцвет монастырского строительства; в XIV cтолетии было построено больше двухсот монастырей — именно в это время родилась «Святая Русь», страна монастырей и церквей, удивлявшая иностранцев видневшимися повсюду куполами. Обстановка борьбы с католицизмом также побуждала русскую церковь к сотрудничеству с монголами — немецкое и литовское наступление на западе грозило православию большой опасностью. Золотая Орда считала русских князей своими улусниками и оказывала поддержку Руси в ее борьбе с Литвой и Орденом. Эта борьба была вместе с тем борьбой православия с католицизмом. В 1324 году хан Узбек организовал поход русских князей против Литвы; в 1340 году Узбек помог русским князьям в их борьбе против польского короля Казимира — и Казимир был вынужден признать свободу православного богослужения[47]. Сообщая о смерти сына Узбека, Джанибека, летопись говорит, что тот был «добр зело к христианству, многу лготу сотвори земле Русской»[48].
Необходимо особо остановиться на размере дани, поскольку этот вопрос является ключевым в оценке тягот «татарского ига». Поначалу дань называли десятиной, и, возможно, она составляла десятую часть доходов. Однако в дальнейшем, когда татары перестали проводить переписи, дань превратилась в фиксированный налог с «сохи». У В. Н. Татищева сохранилось известие о том, что в 1275 году дань собирали по полугривне серебра с «сохи»[49]; в 1384 году брали полрубля с деревни; в 1408 году — полтину с «сохи»[50]. Рубль и гривна, «соха» и деревня — это одно и тоже[51], таким образом, до середины XV века размер дани оставался постоянным и составлял полтину с «сохи». Много это или мало? В конце XV века на хозяйство приходилось в среднем 5 десятин в одном поле и средний урожай составлял сам-4[52]; посев составлял 1 коробью на десятину, так что общий сбор озимых и яровых можно оценить в 40 коробей ржи. За вычетом посевного зерна на двор остается 30 коробей; «соха» состояла из трех дворов, и общий доход «сохи» равнялся примерно 90 коробей. Дань составляла полтину, а на полтину в Пскове в 1409 году (когда хлеб был дешев) можно было купить 6 зобниц, то есть 8 коробей ржи[53]. Таким образом, в натуральном исчислении дань составляла 8/90 — порядка десятой части крестьянского дохода, это соответствует ее другому названию «десятина». Получается, что дань действительно была «десятиной». Однако… В. Л. Янин и С. М. Каштанов доказывают, что дань собиралась не каждый год, а один раз в 7-8 лет[54]. Таким образом, выходит, что в действительности дань составляла примерно 1,5% крестьянского дохода. То обстоятельство, что завоеватели наложили столь необременительную дань, может вызвать удивление — но следует вспомнить, что монголы принесли на Руси китайскую систему налогов, а в Китае поземельный налог с частных земель составлял около 2% урожая[55]. Что же касается сообщений летописи о «дани великой», то это впечатление, очевидно, связано с нерегулярностью сбора — дань, скопившаяся за много лет, иной раз была серьезной «тягостью».
Таким образом, дань отнимала лишь небольшую часть дохода крестьянского хозяйства. Представляет интерес вопрос о том, куда же шли собранные с крестьян деньги — в Орду или в Москву? Княжеские даньщики вели учет населения и составляли налоговые росписи, «дефтери»; по-видимому, на основании этих данных летопись сообщает, что в 1360 году великое княжение насчитывало 15 «тем»[56]. «Тьма» — это административная и фискальная единица, установленная в свое время монгольскими численниками и условно содержащая 10 тысяч дворов. Поскольку большесемейный двор соответствовал «сохе», то доход московских князей от дани теоретически должен был составлять примерно 75 тысяч рублей[57]. Между тем, при Дмитрии Донском «выход» Великого княжества Владимирского составлял лишь 5 тысяч рублей[58]. Таким образом, в Орду шла лишь малая часть собираемой дани, львиная доля ее оставалась в Москве. Это несоответствие между между данью и «выходом», конечно, не было секретом для ханов — и его можно объяснить с точки зрения порядков Орды. Дело в том, что в начале XIV века на Ближнем Востоке (и в Золотой Орде) получила распространения система икта, в соответствии с которой эмиры сами собирали налоги в своих владениях, передавая в казну лишь небольшую их часть[59]. Очевидно, ханы рассматривали улусы русских князей как икта, и этим объясняется как незначительная величина «выхода», так и произошедший в то время отзыв баскаков.
53
Псковские летописи. Вып. 2. М., 1955. С. 35; Арестов Н. Промышленность древней Руси. СПб, 1866. С. 288. Зобница составляла 2/3 кади, а коробья — ½ кади. См.: Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская метрология… С. 56.
54
Янин В. Л. «Черный бор» в Новгороде XIV-XV вв.// Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 106; Каштанов С. М. Финансы средневековой Руси. М., 1988. С. 45.
55
Боровкова Л. А. Указ. соч. С. 27,30, 31; Eberhard W. A. History of China. Berkley and Los Angeles, 1969. Р. 235.
58
Roublev M. Le tribut aux d’apres les teataments et accords des princes russes // Cahiers du Monde Russe et Sovietique. 1966. № 4. Р. 525,527; Каштанов С. М. Финансы средневековой Руси. М., 1988. С. 8; Павлов Н. Н. К вопросу о русской дани в Золотую Орду// Ученые записки Красноярского гос. пед. и н-та. 1958. Т. 13. С. 107.
59
Пигулевская Н. В., Якубовский А. Ю., Петрушевский И. П., Строева Л. В., Беленицкий Л. М. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века. Л., 1958. С. 203.