Девушка решила, что будет записывать те дни вместе с парнем. Она хотела отдать последнюю свою возможность что-либо записать воспоминаниям о нем. Писала о таких мелочах, как собачка от замка его пуховика, прыгающая в разные стороны, когда он куда-то шёл. О его крепких объятиях, дарящих небывалое спокойствие, и широкой груди, в которую она каждый раз утыкалась своим аккуратным носиком.
…Его руки, казавшиеся в два раза больше ее собственных. Его глубокий голос, постоянно заставляющий ее чувствовать мурашки по всему телу…
Она писала о том, что в последние месяцы, когда он был рядом, в их общении как будто угасла та искра, которая разожгла пламя любви. То пламя, которое растопило лед, много лет сковывающий ее хрупкое сердце. То пламя, которое согрело её душу. И это пламя, святое для неё, медленно угасало…
Но, как это часто бывает в минуты прощания, оно вспыхнуло в последний раз. Но вспыхнуло уже не тем согревающим огнем, а обжигающим, не дающим приблизиться к своему человеку. Перекрывающим доступ к своему кислороду.
Тогда она прекрасно понимала, чем это закончится. Потерявшие счет во времени, они оба будут стоять на так безобразно уложенной, обшарпанной и выцветшей на солнце черепице.
У него – облака изо рта. У неё – реки из глаз. Он обопрется локтями о ветхое ограждение на краю. Она сядет возле вышедшего из строя дымохода, поджав к груди алые колени. Он будет смотреть вдаль, туда, куда ему предстоит отправиться. Она же, не поднимет глаза выше ползающей у ее пальцев букашки.
В последний раз она задаст себе вопрос:
“А что дальше?”