омнате. Затаившись, слушала, как в коридоре происходит какая-то возня. Наконец, хлопнула входная дверь. Ушёл. Выждав минут пять, я игриво выглянула (ку-ку), и обнаружив, что вещей «брата» уже нет, на цыпочках подошла к кухне. Мне нравилась моя неожиданная грация, сошедшая с полотен Рубенса, я вжилась в свою аппетитную полноту и наслаждалась этой новой для меня красотой. Пришла ассоциация. Я и Ваграм - Далила и Самсон: «Того, кого вчера любила, ныне обольщает, кого вчера согревала лобзанием, ныне, обольщая, предаёт смерти.» На кухне, меня - художника, хранителя красоты мира, встретил натюрморт, состоящий из восседающего за столом пониклого Ваграма, одетого в шикарный, но уже заляпанный чем-то костюм. Из-за ворота его, не застёгнутой рубахи, выглядывал развороченный галстук, язык которого как коварный и замысливший недоброе змий, был небрежно закинут на мужественное, но поникшее плечо. Пустые бутылки дорогого коньяка в количестве 2 шт, пепельница, наполненная ещё дымящимися сигарами, два пустых бокала, и нетронутая нарезка дорогих сыров. Шедевр или мазня? Я задумалась. Композиционное решение этого полотна отличалось исключительным разнообразием (диагональ, эллипс, спираль), богатство красок удивляло. И мои грузные женские формы, так называемые «рубенсовские», которые возможно и могут оттолкнуть своей несколько тяжеловесной телесностью, но не тут. Здесь, они вполне соответствовали мифической растрёпанности и добавляли аппетитную интригу и знак вопроса произведению. Шедевр! Однозначно - шедевр! О, это вдохновляющее зрелище состоявшейся выставки моих гениальных работ. О, искусство! О, Я! Голова Ваграма легла на стол, он пьяно улыбался мне, а по его лицу скатывались слёзы: - О, моя Лилия, Шушанэ, прекрасная моя Лилия, я буду вечно предан тебе! - шептал он, бережно взяв мою толстую ладонь в свою, и уткнувшись мокрым лицом в моё заплывшее от жира тело, смешно вытягивая губы стал целовать меня везде где мог дотянуться, целовать и плакать. Он плакал навзрыд. - Конечно будешь верен. - усмехнувшись, иронично прошептала я, и по-отечески погладила его чёрные, упругие волосы. И вдруг, мне стало его жаль. Мало этого, я почувствовала себя мерзкой тварью, обижающей ребёнка. Так! Давай прекращай - он это заслужил. Слишком много у тебя мыслей! Так и недолго уничтожить гениальную картину, и не дай Боже, ещё и полюбить его из жалости. Но, всё же я смотрела на него уже по-новому. И с этим невозможно было бороться. Вывод был сделан: вопреки всему - он мне нравится. Я улыбнулась: «Вот за что я люблю творчество. Творческий процесс всегда непредсказуем. Этим и манит». Интересно, что это чудо произошло в тот момент, когда он не в лучшем своём виде и состоянии. Теперь, ещё больше захотелось остаться именно в этой реальности. В одну руку я аккуратно взяла тарелочку с сыром, безумно захотелось поесть, в другую бережно Ваграма, и потащила всё это богатство в спальню. Нет, не насиловать, что за мысли у Вас в голове? Я не хочу больше его мучать, ну разве он виноват, что таким родился? Эстетом. По сути, мы ведь одинаковые, мы оба ценим прекрасное, просто смотрим на него под разным углом. Он был не в своей тарелке, а я принимала это как нападение на свою личность. Это мои тараканы, а не его. Мне казалось, что он придурок, а он был всего лишь маленьким мальчиком, которому нужны яркие, красивые игрушки-цветы, ведь он привык к ним с детства, с ними ему спокойно и в его мире наступает гармония. Я запуталась, ох, как я запуталась в этом Ваграме! Не такой он и плохой, и семья у него замечательная, а сын какой! Я бы хотела иметь такого сына, а ведь его воспитал он. Молодец. А его необыкновенная, замечательная мама? А он? С ним я чувствовала заботу, он настоящий мужчина, добытчик, сильный, харизматичный, весёлый и, в конце концов, как не крути - Аполлон. Не думала, что это скажу, но он походу - мой герой! « Как же тебе повезло, о, моя невеста! Завтра мы пойдём тратить все свои, все твои деньги - вместе!» - Я прощаю тебя Ваграм, слышишь? - заботливо укрывая его пледом, и стаскивая с него модные туфли, подумала: даже в доме ходит при костюме, пижон, это ж надо! Всё, хватит! Не трогай его, Мира! Он такой - прими как есть. Бог ему судья. Пусть живёт и радуется. Пусть будет солнцем в своём идеальном мире! Странно, но я хочу измениться, ради него и для него. Раз уж так получилось, первым делом приведу в порядок свои руки, которые я намеренно довела до категории бомжа, а завтра сяду на диету, только доем сегодня эту тарелочку и всё! И начну бегать. Да! Начну бегать, скоро он не узнает меня, и будет восхищаться. Восхищаться и любить! Пусть будет счастлив. Жаль, что эта жизнь не моя. Я как буд-то украла её у какой-то прекрасной женщины, которая сделала счастливыми в этом мире как минимум - два человека. Вот если бы... часть 9 Величественная, старая как этот мир армянская церковь, я сижу на деревянной, холодной скамье в тусклом свете далёких, мерцающих свечей и слушаю своим израненным сердцем - плачь дудуки. И этот плачь обо мне. Вы когда-нибудь испытали такое чудо, как дудука с церковными песнопениями? Это божественно! Поверьте, такое стоит услышать хоть раз в жизни. Слушаю, и вспоминаю слова батюшки, обращённые ко мне, к той - которая верит и той - которая сомневается. Почему он подошёл, зачем сказал эти слова? И ушёл, не собираясь даже выслушать мой ответ. -Дитя, не заботься о будущем своём - просто живи. Сказано же в Евангелие от Матфея: «Не заботьтесь и не говорите: Что нам есть? Или что пить? Или во что одеться? Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и все приложится вам. Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо день завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы. Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Чем Вы лучше их?» Мне давно так не было хорошо и спокойно - действительно, чем я лучше птицы в небе? Очень хочется верить, что кто-то знает, зачем я живу, что есть тот - кому я не безразлична. Бог. Пусть он всё контролирует, может у него на меня есть другой план. Если мне не суждено свить гнездо, не суждено найти свою половину - что же теперь, быть вечном поиске, жить лишь в ожидании жизни? Ведь в мире так много интересного, так много возможностей, идей и смыслов - ради чего стоит жить. И кто вбил в мою прекрасную голову красной нитью мысль о том, что женщина, чего бы она ни добилась, всё равно - неполноценна, если у неё рядом нет «штанов»? Я представила себе свою жизнь в одиночестве до конца своих дней. И неожиданно, мне стало легче дышать. Я как буд-то в горах, на одной из вершин - осматриваю безлюдные просторы мира. Где-то там внизу, все мои страхи, безликие, одинаковые мужчины, надежды, пустые мечты и мысли. «Вот так - бы сидеть и смотреть вечность, без всякого поиска, матушни, злости, обид. Не ожидать момента, не планировать, не держать. Когда руки пусты, терять нечего.» .................................. Татьяна фон Лыхманова рисунок Amelia Alcock-White P. S. Она оставила меня... Мира покинула меня с миром. Ушла туда, куда я её послала. Надеюсь там, кто-то - урезонит, остановит эту женщину, подарив ей лёгкость бабочки и лежащую на поверхности, прямо перед носом, но всегда такую незаметную нежность жизни. Просветив её, что есть независимая ни от кого, кроме нас самих - лёгкость бытия. «На самом деле люди слишком много думают, вместо того, чтобы заниматься любовью, пить хорошее вино и рассказывать друг другу интересные истории». В этом месте, я включу песню Андрея Вадимовича Макаревича «Варьете», и под её прекрасную и грустную мелодию, нежной волной перемещусь к бару. И напевая: «- Ах, варьете, варьете шум в голове. Мы кажется, встречались где-то? наверняка...» выпью бокальчик красного сухого. Всегда Ваш, Фон - Der Mohr hat seine Schuldigkeit getan.