Дорога в Чикаго должна была именоваться адской поездкой. Когда ты берёшь сорок человек, большинство из которых часами не принимали душа, добавляешь орущих детей и помещаешь их всех в автобус, где почти нет свежего воздуха, то сам нарываешься на неприятности. Единственная вещь, которую я могу частично назвать нормальной, — это когда я два часа сидела одна, а это было не так уж и долго. В качестве соседки на оставшиеся три часа поездки мне попалась болтливая, сидящая на стероидах Кетти, у которой было худшее дыхание в мире.
Когда я выбралась из автобуса, то поблагодарила Бога за возможность дышать свежим воздухом без запаха десяти разных одеколонов, пота и грязных памперсов. Затем я сразу же осознала, что больше не в моём маленьком городке в Мичигане. Даже автобусная остановка отличалась от нашей. Когда наши остановки — это просто пара лавочек, играющая на задворках фоновая музыка и один таксофон, стоящий в центре, эта остановка была просто суматошной. Тут есть игровые автоматы, десяток кафешек и обменный киоск. Каждый, казалось, так спешит, что меня чуть не сбили с ног несколько раз. Это похоже на сцену из фильма: люди везде, они все разных рас, с разными причёсками и одеждой, которую я ещё никогда не видела. Это захватывающе, но немного пугающе, и на мгновение мне даже стало страшно. Неужели я похожа на маленькую деревенскую девочку, которая не выбиралась дальше получаса езды от дома одна и которая теперь оказалась посреди одного из самых больших городов Америки с тридцатью долларами в кармане, адресом на письме и одеждой в рюкзаке? Подхожу к лавке с хот-догами, а в очереди стоит уже шесть человек.
Живот урчит. Полседьмого утра, но я не вижу ничего, что бы выглядело так, словно там подают завтрак. Забавно, что никто не выглядит уставшим или только что проснувшимся, а вот я чувствую себя зомби. Очередь движется быстро, я хватаю свой хот-дог и съедаю больше половины, ещё прежде чем выхожу с автобусной станции. К счастью, на выходе стоит целая парковка такси, готовых отвезти тебя, куда только захочешь. Осматриваю лица водителей, стоящих рядом с машинами и замечаю маленькую пухленькую испанку рядом с одной из них. Я обхожу остальных водителей и спрашиваю женщину, свободна ли она.
— Конечно, дорогая. Поехали. — Она запрыгивает в машину, а я же забираюсь на заднее сидение и роюсь в рюкзаке в поисках адреса, понимая, что лучше нужно было его выучить.
— Куда направляемся? — спрашивает она, как раз, когда я нахожу конверт.
— Вот, пожалуйста, — говорю я, протягивая конверт.
Она хихикает.
— Эванстон. Это будет где-то час езды отсюда. — Женщина смотрит на меня через зеркало заднего вида.
— Отвезете? — спрашиваю я, пытаясь звучать мило и невинно.
— Милая, я отвезу тебя хоть в Нью-Йорк, если ты захочешь туда поехать, но вопрос в том, есть ли у тебя такие деньги? Поездка туда будет стоить примерно двадцать пять баксов, — со смешком говорит она.
— Двадцать пять долларов? Вы шутите? — в неверии спрашиваю я.
— Ага, и это только потому что дороги не очень забиты.
Я стону. Эта поездка вычистит мои сбережения за последние два года. В Клередоне я могла бы нанять личного водителя на целый день за двадцать пять долларов.
— Ты неместная, верно? — смеётся таксистка.
Чувствую, как в животе затягивается узел. Не хочу, чтобы это было так очевидно, так что вместо ответа зарываюсь в сумку.
— Всё в порядке. Отвезите меня туда, пожалуйста, — говорю я, протягивая ей двадцать долларов.
Она широко улыбается.
— Мне нравятся такие девушки.
* * *
В Клередоне всё выглядит одинаково. Конечно, некоторые дома немного больше остальных — ты можешь сказать, какой дом стоит дороже, а кто не заботится о состоянии своего жилища, — но здесь всё по-другому. Первые десять минут мы проезжали дома выше, чем я когда-либо видела, они были так ярко освещены, словно жили собственной жизнью. Затем мы миновали длинные здания поменьше, где-то на два-три этажа, а потом таксистка сказала, что мы направляемся в пригород. А там дома выглядели точно, как в Клередоне — одни большие, другие маленькие, но всё относительно одинаковые. Однако, чем дольше мы ехали, тем сильнее всё менялось. Отчётливая разница между тем, что я видела и что вижу сейчас. Даже если в городе некоторые дома больше этих, здешние маленькие домики стоят больше.
— Кого ты приехала увидеть, милая? — спрашивает женщина.
— Сестру. Она на выпускном курсе в Нортвестене5, — отвечаю я.
— Она, должно быть, очень умная. Нортвестерн — потрясающий университет, — восхищаясь, говорит она. — Мы в нескольких кварталах от адреса, который ты мне дала.
— В этой местности, в смысле, здесь жить очень дорого? — спрашиваю я.
Таксистка хихикает.
— Детка, я могу работать по двадцать часов в сутки, и то не смогу себе позволить однокомнатную квартиру в этом районе.
Как Джиа оказалась в таком месте? Не думаю, что папа смог бы обеспечить ей обучение и проживание здесь, даже если бы был жив. Может, у неё есть соседка? Разве Мартин зарабатывает столько, чтобы присылать ей чеки на проживание?
Мы подъезжаем к дому в самом центре квартала. Он не такой большой, как дома вокруг, но всё ещё прекрасный, особенно для простой студентки. Когда я в последний раз разговаривала с Джиа, она сказала, что только начала работать на каком-то факультете в своём университете.
— Всё в порядке, юная леди?
— Да, спасибо, — говорю я, выбираясь из машины.
— Счастливо, — прощается таксистка, прежде чем тронуться с места и оставить меня на обочине дороги, надеюсь, перед домом моей сестры.
Я карабкаюсь по ступенькам и уповаю на то, что она будет рада меня видеть. Я не видела её с Рождества прошлого года, хоть она и писала мне письма. А я вроде как забыла написать ответ на несколько последних писем. Я даже не открывала их. И действительно жалею об этом сейчас. Я нажимаю на дверной звонок и начинаю переминаться с ноги на ногу.
— Иду. — С другой стороны двери раздаётся её голос.
Сейчас едва половина восьмого. Мне и вправду повезло, что она не ушла в университет или на работу. Дверь открывается и передо мной стоит сестра, одетая в белую блузку и джинсы. Ещё так рано, но она, похоже, уже приняла душ и накрасилась. Джиа немного смущённо смотрит на меня.
— Ты забыла, как выглядит твоя сестра, — шучу я.
— Гвен! — говорит она, почти сбивая меня с ног объятиями.
— Ты забыла, как я выгляжу!
Она отступает на шаг и смеётся, когда распускает мои волосы по плечам.
— Ну, эм, это всё большое расстояние.
Я забыла, что покрасилась в каштановый с того времени, как мы виделись последний раз.
— Да, больше не маленький клубничный тортик.
— Вау, ты так сильно изменилась, — произносит Джиа, больше пораженная цветом моих волос, чем тем фактом, что я нахожусь в пяти часах езды от дома, на пороге ее дома. Так и быть.
— Могу я войти? — шутливо спрашиваю я.
— Конечно! — Она тянет меня за руку в дом.
Всё такая же прекрасная Джиа. Здесь чисто, светло, без излишеств, всё на своём месте.
— Добро пожаловать в мой дом, сестрёнка. — Она закрывает за нами дверь.
— Спасибо, — говорю я, снимая рюкзак.
— Тебе нравится здесь? — Она убирает свои длинные тёмные волосы с одного плеча на другое.
Кондоминиум — не предел моих мечтаний, и она, конечно, это знает, но слова Зака о том, что я иногда бываю сукой, всё ещё вертятся в голове. Я всегда считала себя честной и, возможно, немного эгоцентричной, но вокруг кого должна крутиться твоя жизнь, если не вокруг тебя?
— Он идеально тебе подходит, — с широкой улыбкой говорю я.
— Ита-а-а-ак, расскажи мне, что ты здесь делаешь?
— Я хотела увидеть тебя. Соскучилась, — отвечаю я, пока избегая реального ответа.
Это не ложь. Я скучала по сестре. И до этого момента не осознавала насколько. Я снова обнимаю её.
— Я тоже по тебе скучала. Ты единственная, кто не отвечал ни на одно моё письмо, — говорит она с игривым толчком.
— Знаю. Я профан в таких делах.
— Ты старшеклассница. Люди, которые так говорят, обычно имеют семьи, работу или ещё что-то существенное, что и делает их такими рассеянными, — говорит она.
— Отлично. Моя жизнь несущественна, — саркастично отвечаю я.
Сестра со смешком закатывает глаза.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ладно тебе, пошли, я приготовлю что-нибудь поесть, а ты расскажешь настоящую причину твоей вылазки сюда.
Я следую за ней и вижу, что у меня есть выбор из «Шуга Смэкс»6, «Эппл Джекс»7 и «Чириос»8 на завтрак. Чувствую, как лицо вытягивается.
— Не всем же быть шефом Боярди9, — замечает Джиа на моё выражение лица и смеётся.
— Завтра я приготовлю завтрак, — говорю я, выбирая коробку сахарных хлопьев.
— Завтра? То есть, ты остаёшься на ночь? — Она прищуривается, глядя на меня.