— Конечно, любого парня, которого хотят девушки, ты не хочешь, — говорю я, закатывая глаза.
Джиа — самый придирчивый человек, которого я знаю. Всё должно происходить определённым образом. С ней трудно мириться, и любого парня с перечисленными ею чертами, который хочет провести с нею остаток своей жизни, она будет держать на расстоянии изо всех сил. Когда я только перешла в старшую школу, Джиа была выпускницей. Сестру считали легендой, никто не был для неё достаточно хорошим. Она отшивала футболистов, старост, парней с потрясающими волосами, которые играли на гитаре. Она была неприкосновенна. Джиа верила, что парни — это пустая трата времени. Она стала главным призом. Все спорили, сможет ли кто-то подступиться к ней до выпускного, но никто так и не смог. Даже её спутник на выпускном балу, супергорячий ученик по обмену из Франции, который выглядел как модель, и тело у него было, как у атлета. Джиа сказала маме, что он скучный. Какой французский горячий парень может быть скучным?
— Я люблю его, — торжественно произносит Джиа.
Мои глаза расширились. Я никогда не слышала от неё этого.
— Тогда в чём проблема? — со смехом спрашиваю я.
— Свадьба — это большой шаг. Не только любовь должна быть обдуманной. — Сестра пожимает плечами, а я стону.
— Ты берёшь самый романтичный поступок на планете в истории человечества и рассматриваешь его как официальное письмо. Ты станешь идеальным юристом, — дразнюсь я.
— Видишь, поэтому разводы так распространены. Ты не можешь выйти замуж из-за одной любви. Ты должна понять, совпадают ли твои ценности, надежды и цели, — говорит она, а я изображаю, как стреляю себе в голову. — Ты молода, Гвен, ты не поймёшь.
— Первое — через пять месяцев мне будет восемнадцать. Это значит, что ты всего на четыре года и неполный один год старше меня. Второе — вероятно у меня опыта с парнями даже больше, чем у тебя, милая.
— Помолимся Богу, чтобы это была неправда, — шутит она, и я бросаю в неё подушкой.
— Просто признай, это плохой секс, верно? — шутливо спрашиваю я.
— Пожалуй, скажу «да». — Её лицо становится совершенно красным.
— Плохой секс? — спрашиваю я, потрясенная тем, что она разглашает такие личные вещи.
— Нет! В смысле, я собираюсь ответить «да» на его предложение… в конце концов, — быстро говорит она.
— Тогда чего ты ждёшь? Такие парни не будут вечно стоять на полке в супермаркете, — говорю я, отрывая торчащую нитку на рубашке.
— Правильного времени. Когда мы оба закончим учёбу, когда мы увидим, что наши жизни идут рядом, когда я буду абсолютно уверена.
— Ты действительно думаешь, что когда-нибудь будешь уверена в ком-то на сто процентов? Знаю, мне всего семнадцать и всякое такое, но насколько я знаю, замужество не даёт гарантий. Правда?
— С хорошим брачным договором, даёт, — шутливо говорит Джиа.
Я закатываю глаза.
— Поймёшь, когда станешь старше, — произносит она.
Ненавижу, когда люди говорят так, словно мне двенадцать. Как по мне, так это ходовой ответ, когда ты говоришь с человеком моложе тебя и не можешь придумать реально хорошее возражение. Я ложусь на диван и кладу ноги сестре на колени.
— Итак, когда я увижу этого счастливчика? — говорю я, поправляя выбившуюся прядь волос.
— Ну, всё зависит от того, когда мама захочет, чтобы ты вернулась после нашего с ней разговора.
Я сажусь.
— Могу я остаться на выходные? Мне нужно какое-то время побыть вдали от них.
— Если мама согласится, то можно.
Как будто мама согласится на то, чего я хочу. Я смотрю на Джиа щенячьими глазами.
— Ты же знаешь, что это сейчас не так умилительно, чем когда тебе было десять. — Она хихикает, и её телефон звонит. — Это, наверно, мама. Она звонит мне каждое утро. — Сестра спихивает мои ноги, подпрыгивает к телефону и поднимает трубку. — Алло? Привет, мам!
Я откидываюсь на диване и закрываю голову подушкой.
— Нет, нет, Гвен не пропала. Она, эм, на самом деле, она здесь, — весело произносит Джиа.
Почти слышу, как взрывается мамина голова. Спрыгиваю с дивана и подскакиваю к сестре, пытаясь расслышать мамин голос через трубку.
— Я не знаю, как она сюда добралась. Утром она стояла у меня на пороге, — поясняет Джиа, бросая на меня вопросительный взгляд. — Думаю, она знает, что у неё большие проблемы, мам.
Закатываю глаза.
— Я знаю, мам, и ты знаешь, какая Гвен. Рациональность — это последнее, к чему она обратится, — говорит она.
Я пихаю Джиа, и она пихает меня в ответ, сразу же подмигнув.
Они разговаривают ещё пару минут. Уверена, мама бормочет, какой я ужасный и непослушный ребёнок и что моё наказание войдёт в историю. Джиа кивает и соглашается, но где-то на пятой минуте она начинает применять свою магию.
— Я совершенно согласна с тем, что ты только что сказала, но очевидно все наши попытки не работают. Позволь ей остаться на выходных у меня. Может, я смогу найти к ней подход. Думаю, ей просто нужно услышать твою точку зрения от кого-то другого… Нет, мам, ты же знаешь, со мной не будет никакой вечеринки. Мы просто поговорим, я покажу ей кампус и познакомлю с несколькими моими друзьями…
Никто не может успокоить маму так, как это делает Джиа. Я уже слышу, как мамин голос утихает.
— Да, в воскресенье с самого утра она отправится домой. Нет, я не отпущу её на автобусе одну. — Сестра подмигивает мне.
— Видишь, она думает, я всё ещё маленький ребёнок. Я даже не могу вернуться сама, хотя я приехала сюда только благодаря своей взрослой личности, — говорю я.
Джиа стреляет в меня предостерегающим взглядом.
— Я подумаю, смогу ли с кем-то поменяться сменой. Ты знаешь, что в понедельник у меня занятия по вечерам, так что я могу её привезти, — говорит она в телефон, поворачиваясь ко мне спиной. — Всё будет в порядке, я обещаю. Нет, не думаю, что тебе стоит разговаривать с ней, пока она не приедет. Просто дай нам всем немного поостынуть.
Обнимаю сестру со спины.
— Конечно, я понимаю… да. Я тоже люблю тебя, мама. Передавай Мартину привет. Позвоню тебе вечером. Люблю тебя, пока, — прощается она и кладёт трубку. Затем поворачивается ко мне и хмурится. — Ты моя большая должница.
— Конечно. И начну с приготовления реального завтрака, вместо этого дерьма, — мило говорю я.
Сестра широко улыбается: она никогда не могла отказаться от моей еды. Подпрыгиваю к холодильнику и вижу, что в основном там дерьмо, из которого я не могу приготовить завтрак.
— Ладно, нам надо пойти в магазин.
— Как насчёт этого? У меня через час занятия. Я обеспечу тебе приготовление завтрака в обед. Как насчёт моей любимой? — Она выглядит взволнованной.
— Лазанья, да? — спрашиваю я.
— Да, — говорит Джиа с широкой улыбкой. — И так как ты остаёшься на выходные, ты увидишь его.
— Классно, и когда же я встречусь с прекрасным принцем, который украл сердце принцессы Джиа? — дразнюсь я.
— Нет необходимости звать его принцем. Уильям в самый раз, — сча́стливо отвечает Джиа.
Глава 4
Лиза
Семнадцать
Для любого нормального человека, чья мама не Эванджелин Гаррет, стук в дверь ванной комнаты был бы нормальной обыденностью. Но в нашем доме на Джонсон-стрит, 2312 стук в дверь ванной — это подобно игре в рулетку. Я никогда точно не знаю, кто оттуда выпорхнет. Сегодня утром это Джек Доу. Я впервые увидела его, так как он явно не один из постоянных клиентов мамы. Он невысокий, моего роста, и с пивным животом, которым определённо гордится, поскольку на нём нет никакой рубашки. Похоже, последние несколько дней он носил только свои джинсы.
— Ты кто? — проворчал он.
— Не имеет значения. У меня где-то десять минут на сборы в школу, так что если не возражаете, могли бы вы ускориться? — раздражённо отвечаю я.
Внутреннее смущение прошло, когда его взгляд прошёлся по моему телу. Такие ситуации являются главной причиной, почему я ношу по утрам закрытую пижаму в комплекте с домашними тапочками.
— Ты похожа на маму, — говорит Джек Доу с грязной улыбочкой.
Это худшее, что он мог мне сказать, но это правда. Иногда я ненавижу смотреть в зеркало, потому что я вижу в отражении её. Он выходит из ванной, убедившись, что потёрся об меня в проёме, а я уклоняюсь от него, скользнув в ванную комнату, и закрываю дверь. И сразу же жалею об этом, когда в нос попадает удушливый запах. Быстро выбегаю из ванной, а Джек всё ещё стоит в коридоре, полностью уверенный, что я бы не осталась там надолго.
— Извини за это. Мы с Иви вчера ели мексиканскую еду, — говорит он, прислонившись к стене.
Здорово, что они ели прошлой ночью, потому что я и крошки в рот не взяла, ведь в нашем холодильнике были только засушенная колбаса, гуакамоле и запеканка недельной давности.
— Как тебя зовут, дорогая? — спрашивает Джек, словно пытаясь снять меня.
— Не имеет значения. Уверена, я больше тебя не увижу, — говорю я.