Парень притягивает сестру к себе и целует. Я отвожу взгляд, чувствуя себя странно смущённой. Я никогда не видела, чтобы моя сестра так миловалась с парнем, но это было ещё в старшей школе и ей нужно было поддерживать имидж. Когда они разорвали свои объятия, Джиа крепко обняла меня.
— Было так здорово увидеться, сестрёнка. Даже невзирая на обстоятельства, я рада, что ты приехала, — шепчет она мне на ухо.
На миг обнимаю её ещё крепче, прежде чем отпустить. Я буду скучать по сестре. Скучала и раньше по ней. Правда, не осознавала этого до нынешнего момента, когда слёзы уже почти сорвались с глаз.
— Я тоже рада, что приехала, сестрёнка.
Мы крепче пожимаем руки, прежде чем отпустить друг друга. Я забираюсь в машину, ставлю рюкзак на пол и регулирую кресло для долгой поездки. Смотрю, как прощаются Уилл и Джиа, включаю радио и слышу какую-то знакомую песню. В плеере кассета, но я не смотрю на неё. Иногда рассматривать плей-лист человека — это, как заглянуть ему в душу, а я признаю некоторые границы. Это хорошо, потому что Уилл как раз открывает дверь. Когда он устраивается на сидении, Джиа склоняется к его окну.
— Позаботьтесь с мамой о нём, — просит она.
— О, мама точно полюбит его, — с притворным энтузиазмом отвечаю я.
Уилл смеётся, но я замечаю намёк на нервозность.
— Всё будет в порядке, милый, — говорит она, прежде чем быстро поцеловать его.
— Тогда я думаю, нам лучше перенести это шоу в дорогу, — говорит он, и Джиа кивает. — Позвоню тебе, как только приедем.
Она посылает нам обоим воздушные поцелуи, когда мы выезжаем.
* * *
Машина Уилла — это улучшенная версия помеси автобуса и ржавого корыта Зака. Она не новая и не модная, но удивительно чистая для парня его возраста… хотя я неуверена, сколько ему лет. Он просто молодой. И машина хорошо пахла, ничего общего с мёртвым цветком в спрее в машине Зака, чтобы скрыть вонь, когда он забирает машину у мамы. И опять-таки, это бойфренд Джиа. Не могу представить, чтобы она сидела в машине, как у Зака.
— Итак, будешь моей картой, подруга? — говорит он, указывая на бардачок.
Открываю его и вижу, что он совсем неопрятный, что я ожидала увидеть из состояния машины. Там лежат несколько старых брошюр, какие-то шоколадные батончики и меню из ресторанов. Кто хранит ресторанные меню в бардачке? Затем я нахожу свёрнутую в квадрат карту.
— Я уже отметил наш маршрут. Ты просто будешь вести меня по указанному пути. Я знаю дорогу на следующий час или около того, но потом ты будешь, как бы направлять меня. Ты же знаешь, как читать карту, да? — спрашивает он, и я киваю.
— Итак, кто из вас придумал встречаться с моими родителями одному?
Он посмеивается, пробегаюсь рукой по своим русым волосам.
— Должно быть, Джиа.
— Вы сумасшедшие. Я бы никогда не встречалась с родителями парня, если бы его не было со мной. Это и так уже неловко. Удачи.
Что-то похожее на раздражение мелькает на его лице.
— Ну, так поступают ради любимых. Ты поймёшь это, когда повзрослеешь.
— Ты претендуешь на роль эдакого надоедливого старшего брата?
— Нет, я просто думаю, что ты ещё слишком незрелая, чтобы понять, — деловито говорит он.
— Через пару месяцев мне исполнится восемнадцать. Я не настолько молода, — отбиваюсь я.
— Я не говорил, что ты слишком молода. Я сказал, что ты незрелая, имея в виду, что тебе нужно повзрослеть. Это не одно и то же, — исправляет он меня.
Моя злость, которая находилась на третьем уровне, поднимается до пятёрки. Как он смеет?
— Извини? Как ты можешь называть меня незрелой, зная меня, сколько, два дня?
— Не нужно много времени, чтобы понять кем, на самом деле, является человек.
Почему он расстроился? Потому что я сказала, что он сумасшедший, раз встречается с родителями своей девушки без неё самой? Это же безумно. Хочу спросить, кем же он меня считает, если такой проницательный, когда дело доходит до человеческого характера, но я не доставлю ему такого удовольствия понять, что мне есть дело до того, что он вообще обо мне думает. Мне даже плевать, что обо мне думает моя семья. Чувствую, как горит моё лицо.
— Знаешь что? Я ошиблась. Моя семья полюбит тебя. Ты просто отлично впишешься: осуждающий, эгоистичный, лицемерный и совершенно бестолковый, — зло выпаливаю я.
Я ожидала его гнева или резкого ответа, но парень стреляет в меня пренебрежительной ухмылкой.
— Думаю, ты исчерпала свой лимит прилагательных на сегодня.
Он смеётся, а я настолько зла, что фыркаю, я реально фыркаю, чтобы сдержаться и не сделать чего-то такого, что повредит нашему с Джиа сближению этим летом. Я так резко, как могу, придвигаюсь ближе к окну, давая понять, что наш короткий разговор закончен. Так что начинается длинная, неловкая тишина, которую он получит на всю дорогу. Вероятный жених моей сестры — кретин.
* * *
Весь следующий час машина заполнена не столь неловкой тишиной, как я ожидала. Уиллу, похоже, нравится подпевать каждой песне по радио. Даже если его голос оказался удивительно хорош. Тем не менее это грубо — петь, когда рядом сидит другой пассажир и не быть уверенным, что твой голос нравится ему… даже если это так.
— Ты даже не знаешь слов песни, — бормочу я.
Парень убавляет громкость.
— И что это было? — игриво спрашивает он.
— Ты путаешься в словах песни. — снова раздражённо фыркаю я, особенно потому что я поёт песню моей самой любимой певицы — Мадонны. Хотя очко он всё же получил. Большинство парней скрыли бы тот факт, что они хоть немного знают слова этой песни.
— Я не путаю слова, — говорит он и начинает петь ещё громче и драматичней.
— Нет, путаешь, — возражаю я больше не в состоянии скрыть смех.
— Ну, как бы там ни было, покажи, как надо.
Он бросает мне вызов, но я не поддаюсь на уловку. Вместо этого увеличиваю звук, шикаю на парня и говорю ему слушать. Он качает головой и снова начинает петь.
Снова сбавляю звук радио.
— Как насчёт нормально поговорить и не петь?
Он смотрит на меня с преувеличенным скепсисом.
— Хорошо, но слова, покидающие мой рот могут выставить меня ещё более лицемерным, эгоистичным и осуждающим козлом.
Я закатываю глаза.
— Ну, думаю, я поступлю довольно зрело и приму человека таким, какой он есть.
Он посмеивается.
— Послушай, я обещаю не судить тебя, если ты пообещаешь то же самое… и можем попытаться не говорить о том, что выставит нас обоих идиотами? — Говорю я.
— Принято. — Сияет Уилл.
Приятно чувствовать, как испаряется враждебность между нами.
— Итак, раз мы долгое время пробудем в одной машине, полагаю, нам стоит узнать друг друга получше.
Подавляю комментарий о том, что, по его мнению, он уже понял, какая я. Ведь мы же стараемся наладить отношения и действительно долгое время пробудем в одной машине.
— Или мы можем угадывать, знаем ли друг друга, так что не будет этой неловкости первого свидания, — шутит он.
Я ухмыляюсь. Это действительно звучит здорово.
— Ладно, мой любимый цвет, наверное, синий.
Он хмурится.
— Красный. А твой — фиолетовый.
Хорошая догадка.
— Твоя любимая еда… лазанья, — говорю я, и он кивает.
— Очко, — признаёт Уилл.
Я немного сжульничала. Он так поглощал лазанью прошлой ночью, что любимая еда была просто-таки очевидной.
— Твоя любимая певица — Мадонна, ты любишь готовить и получила пятёрку по физкультуре, — произносит Уилл.
Я смеюсь.
— У тебя нет любимого певца, ты обожаешь есть всё, что не приколочено гвоздями, и умеешь очень эффектно появиться.
— Очень хорошо.
— И ты любишь мою сестру, — добавляю я, и он снова кивает.
— Да, люблю.
— Ну, это у нас общее, — говорю я.
— Она тоже тебя любит.
Ухмыляюсь. Я знаю, что любит, даже если в своей «старшая сестра знает лучше» манере.
— Думаешь, встреча с её родителями — это последний тест для того, чтобы заставить её выйти за меня замуж?
Впервые с нашей встречи его голос не переполнен уверенностью или весельем.
— Не думаю. В конце концов, Джиа сама принимает свои решения. Я просто считаю, что это важно для неё.
— Да, я тоже об этом подумал, — больше для себя, чем для меня говорит он.
Впервые чувствую сострадание к нему. Независимо от того, что у нас с ним неполадки, одно я вижу чётко: парень любит мою сестру. И каким бы уверенным Уилл ни был, он никак не может знать, любит его Джиа или нет.
— Мои родители, или мама, не настолько плохи… — Я чуть не съёживаюсь из-за лжи, которая почти вырывается изо рта. — Надень свой лучший галстук, покажи идеальные манеры, и всё будет в порядке. Если ты понравишься моей маме, то и Мартину понравишься.
Он кивает.
— Спасибо.
— Но убедись, что прикрыл татуировку. Они настоящие консерваторы.