Мы ждём в очереди около десяти минут, прежде чем пройти к аттракциону. Женщина, ей где-то около пятидесяти, с улыбкой открывает для нас дверь кабинки.
— Вы, ребята, красивая пара. Полагаю, вы здесь надолго задержитесь, — когда мы запрыгиваем, подмигивает нам женщина.
— Мы не встречаемся, — отвечаю я, прежде чем она закрывает ворота. Не уверена, что она меня слышит, а часть меня надеется, что нет.
Мы садимся на противоположных концах сидения.
— Я сегодня здорово повеселилась. Очень долгое время так не веселилась, — говорю я.
— Я тоже. А ты довольно классная, Гвен Дуайер, — говорит он, задавив какую-то жирную букашку у себя на руке.
— Ты сам тоже неплох. Джиа действительно повезло, — признаю, с удивлением распознавая в своём голосе намёк на грусть.
Уилл широко мне улыбается, а потом его выражение смягчается. Момент разрушается, когда колесо обозрения накреняется и издаёт этот ужасный скрежещущий звук, от которого сердце едва не выпрыгивает из груди. Это так ошеломляюще, что я почти взбираюсь на Уилла, который хватает меня за талию. Пока машина смерти стоит, я замечаю, что у него мятное дыхание. Откуда он взял жвачку? Затем я замечаю, какого чистого цвета его глаза, какие сильные и тёплые его руки на моей коже, как они посылают мурашек по всему моему телу. На мгновение, всего лишь на мгновение, я забываю, что Уилл — парень Джиа. Я хочу закрыть глаза и обхватить его губы своими. Хочу, чтобы он притянул меня к себе и мягко, бесконечно долго целовал.
— Ты в порядке? — Тихо спрашивает парень. наши лица в сантиметрах друг от друга.
Я киваю. Чувствует ли он это? Или только я, или, возможно, это безумный адреналин из-за большого количества сахара, который играет с моим восприятием? И именно из-за него у меня появляются безумные мысли обнять руками его лицо и поцеловать? Никто из нас не двигается. Чувствую притяжение к Уиллу. Наши губы, словно магниты. Клянусь, что вижу, как он медленно склоняется ко мне, наши стены падают, пока свет и музыка аттракциона не звучат снова и мы выходим из транса. И это самый неловкий, и болезненный момент, который я когда-либо переживала. Парень отпускает мою талию, и я отталкиваюсь к противоположному концу сидения.
— Это просто безумие, верно? — произносит он, голос выше, чем был пару секунд назад.
— Да, полное безумие.
Я не знаю, что он имеет ввиду: аварийную ситуацию с аттракционом или тот момент, который стал бы доказанным помешательством, если бы машина не заработала снова.
Безумие (существительное) — определение: желание поцеловать парня собственной сестры.
* * *
По дороге обратно я пытаюсь прекратить прокручивать в голове картинку о том, как почти поцеловала Уилла. Игнорирую восторг, который возрастает во мне с каждой секундой. Но мысли об это одновременно отвратительны и ужасают меня. Дело только во мне? Возможно, я просто придумала себе это, но поскольку Уилл был очень тихим, подозреваю, что нет.
Несколько раз останавливаю себя от того, чтобы поднять эту тему. Это глупо. Это был всего один глупый момент — один из лучших недомоментов в моей жизни. Вся эта энергия, окружающая меня, напряжение из-за того, что я нахожусь так близко к почти незнакомому человеку и разделяю с ним притяжение, которого ещё ни к кому другому не чувствовала. Даже после всех экспериментов с Заком я никогда не чувствовала к нему того, что пережила сегодня с Уиллом. Никогда не хотела быть ближе к какому-то другому человеку. Я стараюсь найти правильные слова, чтобы разорвать эту неловкую тишину и убрать застрявшую в голове картинку. Хочу избавиться от нервозности в животе и вины, которая заполнила пространство между нами, словно живой человек.
Что, чёрт возьми, со мной не так? Я должна встряхнуться. Это глупо. У меня не может быть чувств к Уиллу. Не к нему. Это никакие не чувства, а просто смятение. Между нами нет никакой химии. Это просто был напряжённый момент. Мы оба думали, что можем умереть на полуразваленном колесе обозрения у чёрта на куличках. Я просто сама себя накрутила.
Когда вижу знак о въезде в родной город, — то, что меня раньше ужасало, сейчас поднимает настроение. По крайней мере, сейчас можно переключиться с того, на чём я была сосредоточена последние три часа. Думаю о том, что скажу маме, насколько злой она будет, будет ли притворяться милой, поскольку у нас будет компания. Возможно, она отошлёт меня в мою комнату. Надеюсь, к Уиллу будет приковано больше внимания, чем ко мне. Они будут сканировать его, рассматривать, лишь бы убедиться, что он достаточно хорош для моей идеальной сестры. Сегодня не я в центре внимания. Сейчас семь тридцать, а ужин, скорее всего, назначен строго на восемь. Это даст нам возможность принять душ и привести себя в порядок до того, как прибудут мамины гости.
— Ты нервничаешь из-за встречи с мамой?
Я подпрыгиваю на месте. Я не слышала этого голоса уже несколько часов, разве что он время от времени спрашивал направление, но даже тогда его голос был тихим и отстранённым. Сейчас он снова похож на тот, к которому я привыкла.
— Нет. А ты? — спрашиваю я, стараясь говорить как обычно.
— Немного сильнее, чем думал. — Парень со слабой улыбкой смотрит на меня.
— Уверена, вся её враждебность будет направлена на меня, — отвечаю я, пытаясь улучшить его настрой.
Мы подъезжаем к моему дому. Я глубоко вдыхаю, прежде чем выбраться из машины и пройти к крыльцу — Уилл не отстаёт. Моя мама отрывает дверь, уже надела хмурое выражение.
— Уже почти восемь. Где вас двоих носило? Джиа сказала, что вы должны были приехать пару часов назад, — говорит мама, театрально смотря на меня и почти несмотря на Уилла.
Она целиком в праздничном настроении, одета в белый парадный костюм от Лиз Клайборн17. Её наманикюренная рука стучит по золотым часам, а тёмные волосы собраны в пучок.
— Мне так жаль, миссис Гартен. Это моя вина. Мы немного потерялись по пути сюда, — его голос спокойный, слова отчётливы, и такое странно слышать от человека, с которым я провела последние несколько часов.
Мамино хмурое выражение моментально меняется, когда она осматривает Уилла, выискивая недостатки. А у Уильяма их практически нет. Могу сказать, что мама уже представляет, каким прекрасным дополнением он будет на семейном портрете. Я должна быть благодарна, что он сгладил её гнев и отвёл от меня её пристальное изучение, но почему-то чувствую раздражение. Почему-то я думала, что мы с Уиллом были родственными душами, бунтарями в наших кланах. Но думаю, это не Уилл — это Уильям.
— Прошу простить мои манеры, — произносит моя мама, её голос тёплый, когда она протягивает руку, и Уилл принимает её. — Мне так приятно познакомиться, — говорит она.
— Мне тоже очень приятно, миссис Гартен, — в своём тоне говорит он.
— Входи, пожалуйста. — Она отступает от дверного проёма так, чтобы Уилл и я смогли пройти. Но прежде чем я следую за парнем, она кладёт руку ему на спину так, чтобы они прошли впереди меня, конечно. — Сюда, сюда, садись. Не могу представить, как это — так долго находиться в столь тесном пространстве.
Она даже не смотрит на меня, но такое молчаливое отношение мне больше нравится.
— Это было неплохо. Гвен была прекрасным попутчиком, — с поддельным смехом говорит он.
В любом случае, он таким кажется. Закатываю глаза, и мама стреляет в меня острым взглядом.
— Ты такой привлекательный. У Джиа определённо мой вкус, — шутливо говорит она.
— И она унаследовала свою красоту от вас, — отвечает он.
Хочется блевануть.
— Ой, хватит тебе, — говорит она, легонько шлёпая его рукой. — Мы с Мартином так волновались из-за встречи с тобой. Ты должен всё нам рассказать.
— Буду очень рад. Я надеялся немного освежиться перед ужином, если это возможно, конечно, — спрашивает Уилл.
Для меня он кажется сейчас иностранцем. Никогда не думала, что он из тех людей, которые говорят «освежиться».
— Конечно! Давай покажу тебе твою комнату, чтобы ты мог разложить вещи. Мы сообщим, когда ужин будет готов. Надеюсь, ты любишь лосося. За лосось Марты можно умереть, — преувеличивает мама.
Марта — это экономка-кухарка, которую мы унаследовали после того, как Мартин стал моим отчимом. Когда наёмный работник готовит и убирает в твоём доме, это кажется таким показным. Когда папа был жив, мы делили домашние обязанности, а мы с ним готовили. А теперь Марта контролирует кухню так, словно это её личное королевство.
— Я люблю лосося, — с энтузиазмом говорит Уильям.
Мы следуем за мамой наверх, она показывает парню гостевую комнату и указывает на ещё одну ванную, которой он может воспользоваться. Она также говорит Уиллу, что там есть телефон, поэтому он может позвонить Джиа и сообщить, что уже приехал. Он благодарит её, прежде чем мы покидаем комнату. А когда дверь закрывается, мама сразу хмурится.
— Нам нужно многое обсудить, юная леди, но я не позволю тебе разрушить сегодняшний вечер. Я приготовила для тебя платье, оно лежит на твоей кровати. Я рассчитываю, что ты сегодня будешь вести себя лучшим образом. — С взволнованным фырканьем она проходит мимо меня и спускается по лестнице.