— Не могу в это поверить, — говорю я.
У меня не болит голова, и я не хочу выбежать отсюда в раздражении. Возможно, я зря истерила, а мистер Скотт, конечно, потрясающий. Я прямое тому подтверждение. Или, думаю, мне нужно подождать следующего теста, чтобы утверждать подобное.
— Ты отлично сегодня поработала, — хвалит он, когда я откладываю домашнюю работу.
— Нет, это вы потрясающий. Ничто в классе не давалось мне так легко, как здесь, с вами. Я в шоке, в натуральном шоке.
Его широкая улыбка смягчается, а щёки немного розовеют.
— Я действительно ценю то, что вы потратили на меня своё время. Я вам так благодарна, — произношу я.
— Это совсем не проблема. Здесь, в основном, ничего не происходит, так что помощь тебе — своего рода, движение вперёд, — отвечает мистер Скотт, собирая вещи со стола.
Киваю, наблюдая за ним.
— Что заставило вас бросить преподавание?
Мужчина смотрит на меня. Кажется, я застала его врасплох, судя по тому, как он бросает всё на стол. Возможно, я была слишком навязчива. Иногда у меня бывает такое. Так говорит моя мама.
— Вы не должны отвечать, если не хотите, — немедленно исправляюсь я. — Мама говорит, что я всегда задаю неправильные вопросы.
Мистер Скотт улыбается. Только немножко, но улыбается.
— Не существует неправильных вопросов. Просто иногда может быть некомфортным ответ.
Гадаю, что же это значит.
— Я был молодым и не знал, чего хотел в этой жизни, — садясь на стол, говорит он. Скрещивает руки на груди. Хоть мужчина и одет в свитер, замечаю, какая широкая у него грудь. И руки у него сильные, такие руки могут принадлежать худому боксёру. — Я не выбирал преподавание для себя. Это было больше для того, чтобы бесить моих родителей. — Пожимает плечами отец Криса.
— Профессия учителя выбесила бы ваших родителей?
Он кивает с улыбкой.
— У меня были не обычные родители.
— Итак, вы стали фермером для того, чтобы просто доконать их?
— Нет, ну, возможно, подсознательно, — признаёт он. — Я хотел чего-то другого, а фермерство — это что-то вроде мечты. Возможно, я пересмотрел фильмов про ковбоев, когда был ребёнком. — Мужчина смеётся, и я присоединяюсь. — Я намеревался вернуться к преподаванию, но, когда ты молод, почти без денег и отдаёшь всё, чтобы купить собственную ферму, это намного сложнее, чем ты думаешь изначально. Это не работа на полдня, когда ты начинаешь заниматься ею.
— Скучаете по этому? — Спрашиваюю я, и мистер Скотт задумывается на мгновение.
— Пока не уверен, — пожимая плечами, отвечает он.
— Думаю, вы по-прежнему можете стать отличным педагогом, — обнимая себя руками, уверяю я.
— Спасибо, Лиза.
Он кажется удивлённым. Наши взгляды встречаются, и я теряюсь в его глазах. Я думала, что у Бретта такой же цвет глаз, но теперь, когда смотрю в них, такая мысль кажется оскорблением — такие они красивые. Глаза мистера Скотта глубокие, чувственного голубого цвета. Они заставляют тебя улыбаться, но в то же время отображают каждую твою эмоцию. Эти глаза похожи на океан, в нём хочется не просто плавать, а нырнуть в его глубину.
— Вы закончили?
Разворачиваюсь и вижу Криса в дверном проёме. Я напряжённо улыбаюсь ему.
— Да, ты как раз вовремя, — поднимаясь из-за стола, произносит его отец.
— Когда приедет мама? — спрашивает Крис, звеня ключами.
— Должно быть, она уже в пути, — отвечает тот и направляется к двери. — Итак, увидимся во вторник в восемь?
— Конечно, — счастливо говорю я.
— Увидимся, когда я вернусь, Крис. Доброй ночи, Лиза. — Мистер Скотт поднимается по ступеням.
— Как у тебя дела? — Спрашивает Крис, когда мы идём к его машине.
— Было здорово. В основном, я сама придумала себе некоторые проблемы, — восторженно отвечаю я.
— Хорошо, — разделяя мой энтузиазм, говорит он.
— Твой папа потрясающий. Он мог бы стать действительно хорошим учителем. — Забираюсь в его машину, когда парень открывает для меня двери.
— Мой папа мог бы делать многие вещи, — когда садится рядом, произносит Крис и заводит машину. — Он научил меня играть на гитаре.
Я поднимаю брови.
— Правда? Это так круто.
Крис немного странно смотрит на меня.
— Мой отец не крутой. Он мой отец.
Я шутливо ударяю его.
— Твой папа может быть крутым, и это не делает тебя менее крутым. Он поёт? — спрашиваю я и вспоминаю, насколько мелодичным был его голос.
— Не совсем, но он мог бы, — включая радио, отвечает парень.
Крис ведёт себя тихо, пока добираемся до моего дома, но, когда Крис погружается в свою музыку, он всегда тихий. Представляю себе мелодии, ритм и созвучия, пробегающие в его голове. Я тоже была такой, когда писала стихи. Это было ещё до того, как я осознала, что на этом не заработаешь, и что если я не хочу здесь застрять, то нужно изменить мечту. Я пока ещё не придумала следующую. В колледже я выберу специальность «бизнес» — серьёзный выбор, по словам моего методиста. Литературное творчество практически гарантирует мне статус безработной или получение диплома, который не принесёт мне денег.
Когда приезжаю домой, то звоню Аманде, но у неё срабатывает голосовая почта. Просто оставляю короткое сообщение.
— Ты ему нравишься. Не напортачь.
Падаю на кровать и той ночью, когда у меня проблемы со сном, где-то в отдалённом уголке сознания голос мистера Скотта напевает мне колыбельную, и я засыпаю.
* * *
Гвен
Я сделала это. Я получила глупые шляпу и мантию, а также кусочек бумажки, подтверждающий, что четыре года моей жизни были не совсем безнадёжными, хотя жизнь покажет, правда ли это. По крайней мере, я заработала билет на волю или подальше от моей мамы в Мичигане, а ключи от дома Джиа. Я выполнила все свои обещания: перестала курить травку с Заком и только время от времени пила вино; приложила немного больше усилий в школе и была шокирована тем, как изменилось отношение мамы ко мне. Я заработала приемлемый комендантский час до девяти вечера по выходным, а после окончания школы — до полдвенадцатого по выходным.
Но скоро дни комендантского часа останутся в прошлом. На следующей неделе я официально стану взрослым человеком, буду уже в Чикаго. Двадцать один год кажется более похожим на взрослую жизнь, поскольку я смогу посещать бары и прочее, но, по крайней мере, сейчас я уже месяц, как совершеннолетняя. Джиа прислала мне ключ по почте, и я получила его в рекордные сроки. Это самый лучший подарок на день рождения.
Сегодня моя последняя суббота с Заком — парнем, к которому меня тянуло, потому что он был таким, какой хотела быть я. С парнем, которому плевать на мнение других, который делает только то, что хочет, тем не менее может очаровать своим нестандартным решением проблемы. После того как Джиа отправилась в колледж, я думала, что Зак являлся моей родственной душой. Он украл мой первый поцелуй, с ним я впервые курила марихуану, несколько раз я почти отдалась ему. Хотя я благодарна, что мы никогда не переступали эту черту. Это было бы неловко, и Зак не тот парень, чтобы стать чьим-то первым мужчиной. Парень говорил это уже много раз.
— Я буду скучать, соплячка, — говорит друг, когда мы лежим на пустом футбольном поле.
Ладно, мы пробрались туда и, вероятно, попадём в неприятности, если нас поймают. Но наши последние выходные не были бы приличными проводами, если бы не было намёка на опасность или наказание.
— Я тоже буду скучать, — лежу головой на его груди, пока рассматриваю звёзды. — Ты должен поехать со мной, — в пятый раз предлагаю я с тех пор, как рассказала о разрешении переехать в Чикаго.
— И что там буду делать? Попрошайничать на улицах, жить в своём фургоне? — смеётся. он.
— Я всегда могу проводить тебя в дом, когда Джиа на работе, — полушутя отвечаю я, пока парень потирает мою спину.
— Хочешь верь, хочешь — нет, но я не ненавижу этот город. На всё есть свои причины. Я плыву за течением.
Зак любит разговаривать, как я это называю, поэтичными кодами. Как бы они ни раздражали, это часть его очарования. Зак докуривает марихуану, и я вдыхаю её запах. Хотя он не позволит мне затянуться. Парень запрещал мне курить с тех пор, как я рассказала ему о нашей сделке с Джиа.
— С тобой всё будет хорошо, — играя с выбившейся прядью моих волос, произносит Зак.
— Надеюсь, — вздыхаю я.
— Просто будь собой. Будь настоящей. Не той Гвен, которая просто хочет всех выбесить.
Последний год или два я не чувствовала себя собой. Я не знала точно, кто я, так что просто надела маску. Я играла роль той, которая настолько отличалась от привычного мне поведения, что появилось чувство, будто я избегала чувств, которые ранят. Той боли, которая не исчезала с самой смерти отца. Она только обострилась, когда мама вышла замуж за Мартина, и въелась в кожу, когда Джиа уехала. Я думала, что тяга к Заку появилась, потому что он идеально подходил к созданному мною «я». Но дело было в том, что все поверили, что эта маска была реальной мной. Зак же видел меня настоящую и знал, что всё это фасад.