Я мягко целую парня и ложусь рядом с ним.
— Спасибо, Зак, за то, что позволял мне играть мою пьесу, но не стал её частью.
Он улыбается, показывая свои жемчужно-белые зубы, затем нежно отталкивает меня.
— Я рад, что ты сняла это дерьмо со своих волос. — Парень ложится набок и поворачивается ко мне.
Пробегаюсь руками по волосам. Я убрала угольно-чёрный цвет своих волос. Было трудно вернуть им естественный рыжий цвет — сначала они были тёмно-русыми с рыжеватым оттенком — но на выпускной мама подарила мне поход в салон красоты и стилист всё исправил. Сейчас цвет волос не сильно отличается от естественных рыжих корней, которые отросли уже на пару сантиметров. Я и забыла, насколько соскучилась по отражению в зеркале себя настоящей.
— Обещаешь, что проведаешь меня? — Поддерживаю голову рукой так, чтобы смотреть вниз на друга.
— Чёрт, да, — ослепительно улыбается Зак.
Иногда он буквально ходячий секс. У него улыбка бойскаута, развязность рок-звезды и сексуальная притягательность сердцееда из мыльных опер. Если бы он умел играть на музыкальных инструментах или петь, то заработал бы миллионы.
— Итак, твой план состоит в том, чтобы не бесить сестру, найти работу, встретить хорошего мужчину и нарожать выводок детей, верно?
Я хмурюсь, изображая раздражение.
— Выводок относится к животным, не к детям.
— Но суть ты уловила, правда?
— Я просто хочу иметь семью. Она не должна быть идеальной, но по-настоящему крепкой. И мне не нужен парень, который помешан на карьере. Уверена, что мне нужен мужчина, который тяжело работает, но умеет сбалансировать свои личную и профессиональную жизни. Как мой папа. Он работал, но всегда ужинал дома и проводил с нами выходные.
— Ты странная. — Зак смеётся, я же хмурюсь. — Тебе восемнадцать и вместо того, чтобы мечтать о барах и клубах, в которые попадёшь, когда найдёшь способ добыть себе поддельное удостоверение, ты хочешь быть миссис Кливер19.
— Не то чтобы я ожидала, что всё это произойдёт немедленно. Просто я хочу именно этого. Такое будущее сделает меня счастливой, — пожимая плечами, отвечаю я. — А что ты?
— Всё просто — Лиза Боне на личном острове, полном марихуаны, — отвечает парень и я качаю головой. — Не разбивай мою мечту, ребёнок.
— Это не мечта, а фантазия.
— Мечта, фантазия. Один фиг, пока ты её не осуществишь. — Он поднимается и потягивается, затем протягивает свою руку и поднимает меня. — Посмотри на небо.
Смотрю. Оно чернильно-чёрное, с хаотично разбросанными звёздами.
— Что ты видишь? — спрашивает Зак.
— Вижу звёзды, — отвечаю я, переводя взгляд на парня.
Он ухмыляется и смотрит на меня.
— Нет. Это бесконечные возможности.
И мы смотрели на небо до самого рассвета.
* * *
Я возвращаюсь домой за десять минут до наступления комендантского часа. Ещё один день, и я буду свободна от этого. Буду жить в большом городе с сестрой, у меня будет свобода взрослого человека и никаких правил. И я не видела нужды раскачивать сегодня лодку лишь для того, чтобы сделать заявление.
Прежде чем моя нога ступает на первую ступеньку, я слышу, как мама зовёт меня из столовой. Смотрю на часы, чтобы убедиться, что не нарушила комендантский час — не нарушила. Осторожно захожу в столовую и вижу, что мама сидит во главе стола с бокалом вина и куском шоколадного торта, который остался после небольшого празднования моего выпускного. На нём присутствовали несколько друзей из школы, два дальних родственника и работники Мартина из салона автомобилей. Это не мой вариант вечеринки, но я заработала сто пятьдесят долларов. Рассматриваю мамино лицо, чтобы угадать её настроение. Когда вижу небольшую улыбку, сияющие глаза и волосы, струящиеся по плечам, то облегчённо выдыхаю.
— Присядь, милая, — произносит мама, указывая на стул рядом с собой.
Я сажусь, когда она подвигает тарелку с тортом ко мне. Отрезаю кусочек своей вилкой и отправляю в рот.
— Вкусный, правда? — спрашивает она и я киваю. — Хотя не такой вкусный, как у папы, да?
Я проглатываю торт, и в горле образовывается комок. Но потому что она сказала именно то, о чём думала, а потому что она впервые голос упомянула моего отца. Мама улыбается и вздыхает:
— Я так скучаю по нему, Гвен.
Я очень давно не слышала такой нежности в её голосе.
— Почему ты никогда не говоришь о нём?
Мама так незаметно качает головой, что я почти воспринимаю это наклоном головы. Она выпускает длинный, глубокий вздох.
— Все мы горюем по-своему. Утрата может быть разрушительной. — Она делает ещё один глоток вина и складывает руки. — Утрата не только человека, а любви, дружбы, молодости. Я знаю, насколько близки вы были с папой.
Отрываю взгляд от её лица, и чувствую, как глаза наполняются слезами, а горло перехватывает. Зачем она поднимает эту тему? Хочется стереть руками подступающие слёзы, но я боюсь двигаться.
— Прости за то, что не знала, как помочь тебе в твоём горе, — со слезами на глазах произносит она. — Я хочу, чтобы у тебя была хорошая жизнь. И я знаю, что когда ты потеряла его, то вместе с ним ушла и большая часть тебя. Мне просто нужно убедиться, что… — Мама берёт салфетку и вытирает глаза. — Просто хочу убедиться, что изменения в тебе осознанные, а не вымученные из-за того, что твой папа мог бы… что я могла бы возненавидеть… — Мама добавляет улыбку к своему опустошённому выражению лица. — Я рада, что ты переезжаешь к Джиа. Думаю, вам будет хорошо вместе.
Я улыбаюсь и киваю. Она не сказала, что мне будет хорошо пожить с Джиа, а что нам будет хорошо вместе.
— Я дам Джиа немного денег для тебя, чтобы ты могла обжиться до того, как устроишься на работу. Мне хочется, чтобы у тебя началась там совершенно новая жизнь. Ты очень особенная девушка. У тебя такое же большое сердце, как и у твоего отца. Ты приносишь свет, если не запрещаешь себе радоваться жизни, — пожимая мою руку, говорит она.
Я стискиваю руку матери в ответ, прежде чем крепко обнять её.
— Спасибо, мам.
Не могу сдержаться и плачу. Мы сжимаем друг друга в объятиях столько, сколько нужно, тихо прощая друг друга за всю боль и обиды, которые нанесли друг другу лишь потому, что были погружены в себя.
* * *
В тот день, когда я должна была приехать в дом Джиа, бабочки устроили парад в моём животе с самого вечера и до утра. Сегодня наступил этот день. Вот он — первый день моей взрослой жизни. «Вылет из гнезда», как говорит Мартин. Я стою на вокзале, все мои сумки собраны — если точнее, три большие чемодана. Чувство сладостное и одновременно горькое.
Сижу на скамейке вместе с Мартином и мамой.
— Чикаго — потрясающий город. И жизнь у тебя там тоже будет потрясающей, Гвен, — с энтузиазмом произносит отчим.
Искренне улыбаюсь и отвечаю:
— Спасибо, Мартин.
С тех пор, как я вернулась от Джиа несколько месяцев назад, между нами установились тёплые отношения, иногда даже дружеские. Называть его папой или что-то подобное всё ещё казалось неправильным, но он от меня этого и не ждал. Думаю, Мартин достаточно хороший, чтобы я не создавала дополнительных проблем с тех пор, как в выборах зимой ему прогнозировали победу. Оповестили о прибытия моего поезда. Полунеловко обнимаю Мартина, с мамой же мы долго стоим, обнимаясь. Затем я направляюсь к поезду, куда загружают мой багаж.
— Обязательно позвони, как только доберёшься до дома Джиа, — кричит вслед мама.
— Обещаю, — машу рукой и отвечаю ей.
Вижу струящиеся по её лицу слёзы, и сама чувствую влагу на глазах. Никогда не представляла себе тот день, когда буду с грустью прощаться, но, полагаю, не всё происходит так, как мы представляем.
* * *
Я сижу на скамейке на вокзале Чикаго, слушая звучащую из динамиков музыку. Рядом сидит женщина и читает книгу. Решаю полистать журнал, который читала всё время поездки и бросаю взгляд на часы. Джиа должна была приехать почти полчаса назад, она никогда не опаздывает. Пытаюсь уцепиться за беспокойную энергию в животе, вместо того чтобы злиться. Трудно сосредоточиться на написанном со всей этой суматохой вокруг. Этот город так отличается от моего родного, здесь словно всё постоянно двигается, и это устрашающе волнительно.
— Гвен?
Сердце сжимается, когда я слышу этот голос. Отбрасываю это чувство, от этого голоса я убегала во сне, но невольно стремилась быть ближе. Он был моей единственной мотивацией вернуться назад. Когда я смотрю вверх, моя мотивация стоит прямо передо мной. Метр восемьдесят, волосы песочного цвета и невероятно притягательные глаза — Уилл Скотт, парень моей сестры.