Я не говорю парню, что знаю об их разногласиях. Джиа рассказывала, что он просил её уйти с этой работы, и они из-за этого даже поссорились, после чего Джиа считала Уилла эгоистом. Хочу сказать, что Джиа оттуда не уйдёт, и если кто-то и может обернуть себе на пользу бесполезную практику, так это сестра. Но я не скажу ему этого, ведь не уверена, что он вообще знает, что мы обсуждали их ссору.
— Ну, если попросишь её уйти, то будешь выглядить полным козлом, так что ни в коем случае не делай этого.
Беру кусочек чесночного хлеба и откусываю. Он фантастический. Поднимаю взгляд и вижу пылающее лицо Уилла.
— Знаешь, я полный козёл. — Он посмеивается, и я ободряюще улыбаюсь парню.
— Уверена, к этому времени Джиа уже поняла это. — Прочищаю горло глотком колы.
Уилл ухмыляется мне.
— Хватит о моих проблемах. Что происходит между вами с Заком? — Он наклоняется, сосредотачивая на мне всё своё внимание.
— Ты имеешь в виду парня, который, по твоему мнению, тайно влюблён в меня? — хихикаю я.
— Не понимаю, почему ты считаешь это таким забавным. Он чертовски влюблён в тебя, — категорически отвечает Уилл.
Я закатываю глаза.
— Мы с Заком просто друзья. Мы часто обжимались и целовались, но он мне почти как брат.
— Исключая моменты с обжиманием, — с сарказмом произносит он.
— Исключая это, — резко отвечаю я, и парень гримасничает. — Кроме того, разве люди моего возраста не слишком молоды, чтобы влюбляться? Мы же не знаем, что такое настоящая любовь, верно?
Наши глаза встречаются, и я сразу же жалею об этом. Потому что они удерживают мой взгляд, чарующие глаза, которые привораживают меня каждый раз, когда я смотрю в них. Его губы медленно растягиваются в улыбке. Глаза, однако уже улыбались мне и приходилось бороться с собой, чтобы не спрятать взгляд.
— Твой заказ, дорогой. Фаршированные ракушки. — Меня спасла официантка. Она посылает Уиллу тёплую улыбку. У неё чернильно-чёрные волосы с седыми прядями, собранные в тугой пучок, и сильный итальянский акцент. — И для прекрасной леди цыплёнок Альфредо. Мой любимый.
Я улыбаюсь и благодарю её. Когда мы приступаем к еде, Уилл рассказывает, как грустно ему из-за того, что заканчивается учебный год и его студенты уходят. Я делюсь с ним размышлениями о том, что выпускной — это не такое уж большое дело, как я думала. Парень возражает, готовый поспорить, что было приятно получать диплом. Я признаю, что это так.
Возвращается официантка с чёрными волосами и тёплой улыбкой, и спрашивает, будем ли мы заказывать один десерт на двоих.
— Я согласен, если ты согласна, — говорит Уилл.
Хоть я и наелась до отвала, не могу отказаться от такого шанса. Мы делим большую порцию мороженого, и я чувствую себя ещё больше виноватой, когда сравниваю этот обед со всеми дерьмовыми свиданиями, на которых была. Потому что это не свидание, не должно ощущаться таким и я не должна сравнивать этот ужин и мои свидания. Но часть меня сравнивает и та глупая часть сейчас в восторге. Мне напоминают, насколько глупа эта часть меня, когда Уилл заказывает Джиа спагетти и мясные шарики с двойным соусом, прямо как Джиа любит. Я осознаю, что в моей фантазии, или если бы у меня была эта фантазия, парень, с которым я была бы на свидании, не заказывал бы еду навынос для своей девушки. И в идеальной фантазии, его девушка не была бы моей сестрой.
* * *
— Привет, сестрёнка.
Джиа будит меня толчком. Открываю глаза и вижу, что она, сияя, сидит рядом со мной.
— Привет, — говорю я, принимая сидячее положение и обнимая её.
— Я так рада, что ты здесь. — Она крепко сжимает меня.
— Ничуть не больше, чем я.
— У меня есть кое-что для тебя. Я приготовила это на твой выпускной и хотела отправить почтой, но подумала, что лучше будет сохранить это и лично вручить тебе. — Сестра протягивает мне маленькую коробочку, обёрнутую розовой бумагой.
Сдерживаюсь, чтобы рывком не разорвать её, но осторожно развязываю ленту и медленно разворачиваю подарок, стараясь не испортить красивую упаковку. Когда открываю коробочку, на глазах выступают слёзы.
— Джиа…
Она ничего не говорит, только удерживает на губах легкую улыбку. Замечаю влагу на её глазах. Поднимаю серебряное ожерелье в виде сердца, которое папа подарил Джиа на окончание школы.
— Я не могу принять это, — говорю я, чувствуя, как голос срывается.
Сестра только качает головой, расстёгивает украшение и поднимает мои волосы, чтобы надеть мне его на шею.
— Можешь. У меня столько подарков от отца, и я знаю, что для тебя это тяжело — когда отца нет рядом в такой день. Я знаю, как много это значит для тебя. — Джиа поправила ожерелье на моей шее. — Забавная история: когда я заканчивала школу, мне хотелось машину. Я просто знала, что родители смотрели на красный пылесборник, но для меня это был бы непросто пылесборник. Для меня это был бы целый мир. — Она прочищает горло. — В день выпускного папа протянул мне эту коробочку. Я думала, даже желала, чтобы это был ключ. Ключ от машины, на которую я намекала. Я убедила себя, что они хотели купить её мне.
Я киваю, расплывчато вспоминая тот день. Помню, как она была счастлива, как показывала мне ожерелье вечером за ужином.
— Когда он дал мне её, я была та-а-а-ак разочарована. Ты себе представить не можешь. Я даже уронила его. — Голос Джиа срывается, слёзы бегут по щекам. — Я никогда не забуду его взгляд. Мама… ты знаешь, какая она… она выглядела злой, словно «как ты посмела не оценить то, что тебе подарили». Но папа, он выглядел раненым. — Сестра шмыгнула носом. — Тогда я осознала, что повела себя неблагодарно. Если бы они могли купить мне машину, они бы купили.
Я хватаю её за руку, и сестрёнка делает глубокий вдох.
— Я бы всё отдала, лишь бы вернуться назад и изменить то, что я сказала. Если бы я только знала, что это будет его последний подарок для меня, для нас обоих…
Я обнимаю её.
— Ты не знала, Джиа. А папа понял. Я знаю, каким он был. Он знал, что ты не хотела его ранить.
— Я знаю, знаю, но просто… Мне хочется, чтобы оно было у тебя. Я понимаю, как много оно будет для тебя значить, — говорит она, собираясь с силами.
Я прикасаюсь к медальону.
— Я буду носить его, не всегда, конечно. Оно твоё.
Джиа отмахивается от меня.
— Я скажу, когда захочу его вернуть.
Я поднимаюсь, и Джиа показывает мне небольшую застеклённую террасу, которую она обустроила как спальню. Она наполовину меньше моей старой комнаты — не комнаты в доме Мартина, а той, в которой я обитала, ещё когда папа был жив. Наш дом был наполовину меньше нынешнего маминого дома. Но эта комната идеальна: с двухспальной кроватью, фиолетовым постельным бельём и постерами с Мадонной по всей комнате. Она помогла мне разложить одежду, а остаток ночи мы разговаривали и ели конфеты.
Прежде чем я окончательно уснула, я запретила себе думать во сне о голосе Уилла. И я не буду стремиться увидеться с ним. Что бы я ни чувствовала — любопытство ли это, безрассудная страсть или похоть, — ничто не стоит той боли, что встанет между нами с сестрой. Это ничто. Я превращу это в ничто.
Это будет ничем.
* * *
Я планирую быть занятой. Если буду всё время чем-то заниматься, у меня не останется времени для того, чтобы обдумывать и анализировать свои чувства к КакТамЕгоЗовут. Я убедила себя, что если буду думать об Уилле как о КакТамЕгоЗовут, то чувства к нему будут постепенно слабеть. То есть кто будет любить человека, к которому относятся как к ничему?
Пока Джиа нет дома, я убираюсь, читаю книги, смотрю телевизор, хотя у Джиа нет кабельного. Я болтаю с Заком столько, сколько могу, но так как сейчас он работает на заправке дольше, и его дядя не любит, когда племянник сидит на телефоне, я не могу с его помощью убивать время. На третий день я уже не нахожу себе места. Поскольку Джиа на работе и на учёбе, то её почти нет дома. Жизнь здесь совсем не похожа на ту, которую я себе представляла. Думаю, я просто представляла себе свободу, много-много свободы, когда можно делать всё, что хочешь, но когда тебе не нужно ходить в школу или на работу, то свобода сама по себе не имеет значения. А скука, на самом деле, не так обаятельна. Мне совершенно нечего делать.
На четвёртый день, когда я пересмотрела всё телевизионное дерьмо, какое только могла выдержать, я начала готовить всё, что только можно. Также решаю попробовать свои силы в здешней системе общественного транспорта. На углу квартала, где живёт Джиа, есть автобусная остановка. Поговорив с женщиной с заправки, я думаю, что автобус доставит меня прямо на железнодорожный вокзал, а тот уже доставит меня в самое сердце Чикаго. Если вы не найдёте себе занятие там, то вы безнадёжны. По крайней мере, так мне сказал заправщик.