Делаю большой глоток спрайта.
— Когда мы с Уиллом были в средней школе, ну, до того как он нацелился выше и пошёл в ту крутую частную школу, куда его запихнул отец, — говорит тётя, и Уильям игриво закатывает глаза. — Он был главной добычей в средней школе. Квотербэк, король выпускного. Думаю, твоя мама даже была влюблена в него. — Она толкает меня локтем, и мой желудок совершает кувырок.
— Не была, — спорит Уилл, и его взгляд падает на меня, и я тихо вздыхаю.
— Ладно, возможно, это была я, — признаётся тётя, и я смотрю на неё. Она флиртует! — О, ладно тебе, Лиза, я не позорю тебя перед твоим репетитором, правда же?
Моё лицо краснеет. Я ненавижу то, что Дэни относится к нему, только как к моему репетитору. Но кем ещё он мог быть?
— С Лизой потрясающе работать. Она действительно смышлёная и быстро учится, — произносит мистер Скотт.
Мне должно быть приятно из-за его комплимента, но лучше бы он сказал, что я прекрасная и зрелая для своего возраста и что он любит проводить со мной время, но осознаю, насколько неуместно это было бы. Мы всегда будем неуместными.
— Это так. Я горжусь ею, — говорит Дэни, трепая меня по щеке так, словно мне пять лет.
Я уже близка к потере сознания, когда звонит её телефон.
— Извините меня, ребята. Это твой дядя, — поясняет тётя, смотря на меня, прежде чем отойти от стола.
Теперь остались только я и мистер Скотт. Я играю с трубочкой в своём напитке, чтобы отвлечься от всей той энергии, что бушует во мне.
— Как у тебя дела? — спрашивает он.
Я поднимаю на мужчину взгляд и просто пялюсь мгновение. Почему он, из всех людей? Он подрезал свою бороду намного ниже, чем обычно, но волосы все ещё длинные, они почти достают его плеч. Они густые и здоровые, и я думаю обо всех моментах, когда хотела пробежаться руками по ним.
— Хорошо.
Уилл выглядит сбитым с толку.
— Ты уверена? — Он наклоняется к столу. Он часто так делает на наших уроках.
Полагаю, это просто привычка, но вот бы её не было. Это заставляет желать наклониться в ответ, а раз его губы такие манящие, то это было бы плохо для нас обоих.
— Да, — равнодушно отвечаю я.
Мужчина всматривается в мои глаза.
— Я волновался за тебя.
Он никогда раньше не использовал такой тон, он успокаивает мои нервы и хочется, чтобы только я слышала этот тон. Разве он может видеть то, что никто другой видеть не способен? Борьба, смятение, кипящее во мне, когда Уилл рядом. И нет пути назад.
— И почему же вы беспокоились за меня? — заставляя себя ответить на его взгляд, спрашиваю я.
Мистер Скотт отклоняется назад, словно мой взгляд оттолкнул его.
— Ты казалась расстроенной, когда мы были вместе в последний раз. — Кажется, он искренне не понимает, и мне нехорошо из-за того, что я заставляю его чувствовать подобное.
— Мне не хотелось, чтобы вы себя так чувствовали, — тихо извиняюсь я.
— Я сделал что-то не так? — поколебавшись, спрашивает мужчина.
Чувствую, как поднимаются брови.
— Как вы могли сделать что-то не так? Вы идеальны. — Вот это я не хотела говорить вслух.
Уилл выглядит сбитым с толку. Он ёрзает на стуле, а его красные щёки говорят о том, что эти слова всё-таки были сказаны вслух.
Пытаюсь придумать, как исправить ситуацию.
— Я… я, в смысле… я не то…
Но появляется официантка с горячей пиццей и ставит её перед нами.
— Большая пицца с колбасой, сыром и двойным пеперони.
— Спасибо, — говорит он с неловкой улыбкой.
Не могу поверить, что я это сказала!
— Что-нибудь ещё? — спрашивает официантка, и я перевожу взгляд с неё на Уилла.
— Нет, это всё, спасибо, — отвечает Уильям, и она улыбается, прежде чем уйти.
Я не могу сидеть здесь с ним, особенно с ним и тётей после того, как ужасно опозорилась. Вскакиваю со своего кресла.
— Я должна идти.
— Лиза, подожди! — зовёт Уилл.
Я продолжаю идти и покидаю ресторан, медленно и глубоко вздохнув.
— Лиза, что случилось?
Я забыла, что тётя Дэни здесь. Пытаюсь придумать правдоподобную причину, чтобы скорее смотаться отсюда.
— Ничего. У меня начались месячные и нет с собой тампона. Мне нужно идти. — Я напряжённо улыбаюсь и быстро ухожу от неё.
— Эй, подожди, я куплю тебе что-нибудь, — выглядя смущённой, предлагает тётя.
— Нет, я в порядке. Повеселитесь. Увидимся дома.
Я стремительно удаляюсь.
* * *
— Эй, детка, ты здесь?
Голос Бретта будит меня от видения того кошмара, который случился ранее. Не могу поверить, что я сказала такое мистеру Скотту. Мой голос был похож на нимфу в период течки. Я съёживаюсь от одной такой мысли.
— Ничего, я в порядке, — посылаю ему искусственную улыбку.
Парень смотрит на меня так, словно не верит.
— Похоже, ты сейчас в совсем другом месте.
Толпа аплодирует, когда исполнитель заканчивает своё произведение. Он был хорош. И я бы больше наслаждалась этой поэзией, если бы в голове не было столько мыслей.
— Я в порядке. — Целую Бретта в щеку и, взяв его руку, сжимаю её.
Его улыбка яркая и настоящая, что так отличается от моей. Парень отпускает мою руку и обвивает своей рукой мою талию. Я закрываю глаза и пытаюсь что-то почувствовать. Молюсь, чтобы я почувствовала хоть что-нибудь, но нет. Тем не менее я расслабляюсь в его объятиях. Я анализирую эффект от его касаний, как его пальцы ласкают мою руку. Я должна почувствовать что-то! Бретт привлекательный и свободный. Наша официантка слишком часто подходит к нам, бросая на Бретта кокетливые взгляды и осторожно наполняя его чашку. Его все хотят. Он желанный, но только не для меня.
Следующий исполнитель выходит на сцену, это красноволосая девушка. Она довольно мила с этими длинными волосами. Они настолько ярко-красные, что это, должно быть, краска—очень хорошая, но ни одни волосы не могут быть такого цвета без какой-либо помощи.
— Думаю, она тебе понравится. Она действительно хороша, — шепчет Бретт мне на ухо.
Девушка берёт микрофон и прочищает горло.
— Меня зовут Шелли, и я буду читать своё стихотворение «Рецепт женщины».
Маленькая рыжевласка делает глубокий вдох и небольшая комната, где находятся около тридцати людей, затихает. Большинство посетителей, которые здесь выступали, были актёрами или комиками. Она первая сегодня читает поэзию, и я сразу же чувствую связь. Поэзия другая. Ты словно отдаёшь небольшую частичку души. Хотела б я подняться туда и читать свою поэзию, как это делает девушка. Могу сказать, что она меняется, становясь той, о ком её стих.
— Она просто девушка, возможно, ей не восемнадцать. Они считают, что ей девятнадцать-двадцать. Она сидит там, уже не девушка — женщина. Единственная признанная ими женщина. По-прежнему девушка с прошлым. Кто она, они гадают. Что сделала, сколько разбила сердец? Больше, чем ты думаешь. Больше, чем узнаешь. У этой девушки есть секрет. Узнаёшь его, лишь прикоснувшись к её губам, лишь скользнув ладонями по бёдрам и по рукам. Толчок, толчок, здесь и везде, это удовольствие ведёт к беде. Нужно столько узнать, попробовать вещей, ты должен увидеть рецепт женщины. Кто она, что знает, что может предложить. В обмен — ничего, а она тратит частичку своей души. Её энергия уходит в пустоту. Когда ничего не осталось, рецепт, которого вы так желали, её секрет, который, нарушив обещанье, рассказали, но теперь сочные новости устарели. Она лишь девушка, возможно, женщина, её заметили.Но хватит.
Тихая комната взрывается аплодисментами. Я встаю со своего места и восторженно аплодирую. Девушка скромно улыбается, возвращаясь к себе обычной. Смелое, трепещущее присутствие, которое она демонстрировала, пока читала стих, испаряется из неё.
— Спасибо, — перед тем, как покинуть сцену, произносит она.
— Это было потрясающе, — говорю я Бретту.
Он улыбается, и я обнимаю его.
— Я подумал, что это понравится тебе. Ты тоже так можешь. Ты должна, — говорит он, и я краснею.
Я вспоминаю, что говорила Бретту, что люблю писать стихи. Это было обычное упоминание, я вспомнила об этом лишь однажды, и, возможно, он обратил внимание на мои записи в блокноте, прежде чем я вырвала все страницы и выбросила их. Бретт целует меня. Сначала это казалось быстрым касанием, но поцелуй начал затягивать, и, хотя я не чувствую бабочек, это приятно. На этот раз я не отстраняюсь.
* * *
Прошло две недели с катастрофы в пиццерии и поэтического вечера. Я нравлюсь Бретту. Я всё ещё не чувствую бабочек и не чувствую настоящего тепла рядом с ним, но парень милый и я наслаждаюсь временем, проведённым с ним. Бретт хорошо целуется, даже если за поцелуем ничего и нет. Я продолжаю возвращаться мыслями к разговору с тётей Дэни. Как она сказала, отношения нельзя построить на похоти, но это значит, что похоть всё-таки существует. И если она есть, то почему я не чувствую её ни к кому, кроме мистера Скотта?