Особенно Юле понравилась группа из пяти зайчиков, «спасающихся от наводнения». Четверо из них уже забрались на берег и теперь, держась друг за друга, помогают выбраться пятому косому. Это было так мило и трогательно, что Юля даже дёрнулась к ним, чтобы помочь, подсадить маленького зайчишку. И ещё один заяц – в костюме петровской эпохи, восседающий на скамейке, закинув ногу на ногу, если так можно сказать о задних лапах животного, и сложив из пальцев знак победы – букву V. Лев Игнатьевич фотографируя присевшую рядом с крутым зверьком Юлю, рассказал, что у скульптуры есть народные названия – «Так держать» и «Жизнь в кайф». Оба варианта Белкиной очень понравились. И они так шли и зайцу, и сегодняшнему дню. И городу в целом.
Были на острове и живые представители заячьей семьи. Точнее, это были кролики, живущие в избушке за сетчатым забором – толстые, деловые и тоже вполне довольные жизнью, хоть и без пиджаков. Юля так и не смогла решить, считать их или нет. С одной стороны, уши, лапы и хвост есть. С другой - это всё же не зайцы, а кролики.
Некоторые зайцы были известны и популярны – вокруг них крутилась толпа туристов, которые ждали своей очереди для фотографии. Другие – как семейка из мелкой проволочной сетки – прятались в кустах. И если бы не чета Ставицких, Юля бы ни за что их не нашла. Лев Игнатьевич рассказывал не только про зайцев. Он то обращал внимание на лежащие у дороги пушки («А вы знаете, Юленька, что Петропавловская крепость не участвовала ни в одном сражении!»), то дополнял информацию на вывесках у входа в музеи («Юленька, это ведь уникальный музей космонавтики и ракетной техники – его история берёт начало ещё в тридцатые годы прошлого века, когда здесь был открыт первый отечественный конструкторский отдел по разработке ракетных двигателей»). Он даже указал тростью на низко пролетающий вертолёт и рассказал не только о том, что здесь же можно совершить вертолётную экскурсию над городом, но и об истории создания конкретно вот этого МИ-8. А ещё Лев Игнатьевич рассказал, что иногда на острове появляются новые зайцы, например огромный деревянный арт-объект, который возник как часть фестиваля современного искусства, но потом его разобрали. Или зайцы-матрёшки из папье-маше.
В настоящий момент зайцев на острове оказалось восемнадцать, если всех нашли. Кроликов единогласно решили не считать в общий заячий зачёт, так как их количество недолго бывает стабильным. Купив по десерту и напитку в магазинчике, троица ещё некоторое время провела на скамейке в тени деревьев, после того как Юля вернулась со стен Нарышкина бастиона, куда поднималась одна. Было заметно, что, несмотря на всю бодрость, Лев Игнатьевич всё же устал для такого подъёма. Да и по самой крепости он ходил, чаще опираясь на тросточку, чаще останавливаясь у очередного музея или галереи, чаще переводя дыхание. Его Любушка всё чаще крепко-крепко сжимала его руку, как будто незримо показывала ему свою поддержку, а может быть, и какой-то только им двоим понятный знак. Юля видела это, и на душе у неё бурлил целый коктейль из разных эмоций – и вина за то, что из-за неё эта пара, возможно, поменяла свои планы и теперь оказывает ей услуги экскурсоводов, и умиление их отношениями, пронизанными взаимной нежностью, любовью и бережной заботой. Добавить сюда грусть от того, что придётся расставаться, радость, что вообще посчастливилось столкнуться с этой чудесной семьёй, смущение и неуверенность, будет ли наглостью предложить обменяться номерами телефонов. В итоге прощаться всё же пришлось, и это было как-то неуклюже, неловко – совершенно не так легко, как до этого складывалось общение. Как будто все трое не хотели прощаться (Юля так точно в этом была уверена) или не знали, что сказать. Про телефоны так никто и не сказал. Юля предложить постеснялась, не желая быть навязчивой. А Ставицкие… Уже позже Белкина сообразила, что они, скорее всего, просто не подумали об этом, как многие пожилые люди, которые крайне редко пользуются гаджетами.
* - Цитата из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» (реж. Леонид Гайдай, 1973 год)
** - Песня группы Ленинград «В Питере – пить», 2015 год.
*** - Крейсер «Аврора» — песня, написанная в 1973 году на музыку В. Шаинского и слова М. Матусовского.
Глава 14
Верила ли раньше Юлия Ильинична Белкина в любовь с первого взгляда? Вот такую, чтобы увидела и… Всё. Как в мультиках и комедийных фильмах, когда герой ведёт скучающий взгляд, а потом резко возвращается к тому, что сначала не заметил. И зависает. И потом идёт дальше, натыкаясь на столики и людей. А ещё позже бродит бесцельно, рассматривая других, сравнивая, но уже понимая, что весь остальной мир померк, цвета потеряли свою сочность, а мысли вновь и вновь возвращаются к одному и тому же. И кто знал, что это чувство настигнет Юлю в чужом городе, в таком возрасте, когда принято переставать верить в романтику и «химию», и вообще посреди торгового центра.
Вот уже больше получаса Юля безрезультатно бродила по этажам «Галереи», куда буквально забежала, чтобы быстро купить куртку. На Заячьем острове она провела больше времени, чем планировала. И хотя не пожалела ни об одной минуте в обществе уникальных Ставицких, теперь нужно было бы ускоряться, чтобы успеть всё остальное. Она отправила Дане сообщение, что поехала в «Галерею», а потом собирается гулять по Невскому и окрестностям. А после, осмотрев хотя бы внешне Спас, Казанский и Исакий (что успеет), созвониться с остальными ребятами и уже решать, присоединяться к их пивной экскурсии или ехать в дом Мирослава. В торговом центре у неё была цель – быстро купить что-то типа спортивной куртки или ветровки, всё равно какой, лишь бы было чем спастись от вечерней прохлады или неожиданно налетевшего дождя. Но эти её мысли был сбиты буквально на взлёте. В первом же магазине Юлька увидела ЕГО. Он был безупречен – идеальные пропорции, красивая внешность, высочайшее качество. А ещё он был голубым. Ещё точнее, надетый на манекен плащ был небесно-бирюзовым. И стоил раза в три больше, чем планировала потратить Юлька. Но после того, как Белка увидела себя в зеркале в этом идеальном, лёгком, ярком, изящном плащике, который одинаково прекрасен был бы и с юлькиными кедами, и с любой обувью на каблуке, она бродила по другим магазинам совершенно бесполезно. Да, сначала была надежда выбрать всё же самую простую курточку, но она умирала каждый раз, когда Юля бросала взгляд на своё отражение и понимала – снова не то. А «то» ждёт её и угрожает кошельку, но обещает такое удовольствие, которое Юля давно себе не позволяла. Купить обновку, которая понравилась. Не та, которая необходима. Не та, которая функциональна, универсальна и вообще самая дешёвая. А вот так – по любви. Ради себя самой. Ради удовлетворения от собственного отражения.
Почему-то перед глазами снова и снова появлялись то Ставицкие, которые явно умели радоваться жизни и наполнять её большими и маленькими праздниками, то Мирослав. Вот это было для Юльки совсем удивительно, потому что весь день она не вспоминала о Медведеве, которого как будто вышвырнула из головы. Где она и где он. Ну и что, что он пустил всю компанию к себе в дом. Она с ним пересеклась-то только по полчаса вчера и сегодня. А послезавтра их миры снова станут параллельными, чтобы больше никогда не пересекаться. Так почему же он вдруг нагло лезет в её голову, и теперь Юлька, каждый раз возвращаясь мыслями к бирюзовому плащику, пытается угадать, как бы Мир-Слава его оценил. Что за глупости, Белка? Ты что, собираешься понравиться Мирославу? Ну, нет.
И всё же Юлька после бесцельного топтания между отделами и бесконечного внутреннего диалога с тысячей аргументов за и против обнаружила себя у кассы того самого магазина, с тем самым плащом и улыбкой до ушей. И там же, не переставая улыбаться и отвечать на приветливые реплики милой продавщицы, Белкина бросила взгляд в сторону и снова застыла. Целая стена, на которую в первое посещение Юля не обратила внимания, была даже не завешена, а скорее украшена зонтами. Именно украшена, потому что каждый зонт был произведением искусства. Причём в самом буквальном смысле.