- У нас в этом месяце новая коллекция зонтов. - С понимающей улыбкой и даже какой-то гордостью в голосе прощебетала продавец, расправляя плащ и снимая с него магниты. – Картины Ван Гога.
- Дааа. - На выдохе отозвалась Юля. – Вижу.
«Подсолнухи», «Дорога с кипарисом и звездой», «Ирисы» и «Цветущие ветки миндаля», «Пшеничное поле с воронами» и «Поле с маками», даже «Автопортрет с отрезанным ухом» и «Кресло Гогена». Ещё несколько пейзажей с кипарисами, рекой, полями и домиками... Юлька вспомнила свой старенький чёрный зонт, не выдержавший столкновения с одной медвежьей мор… лицом. У него погнулась спица, и теперь он окончательно потерял форму. А тут… Любимые картины, которые она так мечтала хоть когда-нибудь увидеть вживую.
- И вот этот, пожалуйста. Я его возьму.
- «Звёздная ночь»! - Улыбнулась девушка у кассы. – Тоже обожаю эту картину. Столько в ней… Тишины.
Юля промолчала в ответ, еле заметно кивнув девушке – то ли соглашаясь, то ли показывая, что услышала и приняла к сведению её слова. Самой Юльке в этой картине всегда виделось нечто большее, чем просто тихий ночной пейзаж. В ней были и сила бескрайнего космоса, и громкая яркость звёзд, и стремление кипариса ввысь, к этим звёздам, и загадочная жизнь неизвестной деревеньки вдали. Именно сейчас Юля поняла, что этот пейзаж не просто нравится, он отзывается в самой глубине её души. Ну, и просто очень подходит к новому плащу.
Неужели так можно было? Общаться с новыми людьми. Покупать то, что нравится. Или вот так - просто идти вдоль шумной улицы, рассматривая яркие витрины и весёлую толпу, останавливаясь чуть ли ни на каждом перекрёстке, подпевая уличным музыкантам, пританцовывая в такт известным песням и крича в ответ на реплики певцов, заводящих толпу и привлекающих больше зрителей. Питер бросил на Юльку все свои силы по завоеванию любви и привязанности. Обрушил на неё музыку, свет, смех, голоса, суматоху и буквально кожей ощутимые эмоции. Город не спал. И не собирался. Город пел, танцевал, горел, бежал, кружился в безумном карнавале лиц, вывесок, ярких костюмов уличных актёров и вспышек фотоаппаратов. И Юлька кружилась вместе с ним, останавливаясь то на секунду, чтобы сделать очередную фотографию, то на несколько минут, чтобы спеть или станцевать, рассмотреть или обсудить что-то с совершенно незнакомыми людьми. Снова это ощущение, что она оторвалась от земли на несколько сантиметров, но только теперь не за что было схватиться. И Белка доверилась этому чувству, этой лёгкости и тому потоку, который подхватил её и понёс сквозь толпу, в которой никто не стоял на месте, но при этом не было ни суеты, ни спешки.
В какой-то момент, а точнее ровно между Зингером и Казанским собором, юлькин телефон просто не выдержал всех этих впечатлений и, грустно пиликнув и мигнув заставкой,… разрядился.
- Блиииин! – Юлька взвыла, зачем-то встряхнув аппарат и постучав ногтем по экрану. Был даже порыв прикусить его зубами, как когда-то давно «реанимировали» батарейки, чтобы они проработали ещё несколько минут. Ну, вот знала же, что у давно не нового смартфона заряд с трудом выдерживал до вечера и при обычном его использовании – звонки, мессенджеры и немного соцсети. А сегодня он принял на себя всю полноту юлькиной радости – не только неутомимо, кадр за кадром, фиксировал каждый момент её прогулки, сразу рассылая самые яркие фотографии Илюшке, маме и Лерке, но и с помощью поисковика подбрасывал интересные факты обо всём, встречающемся на пути, или на карте показывал, куда ещё завернуть за новыми впечатлениями.
Поняв, что максимум, что она может получить от телефона – это чёрный экран и привычную тяжесть в кармане, Юлька запаниковала, как и положено современному человеку разумному, но привыкшему полагаться на мобильную связь и интернет. И вдруг оставшемуся без этой самой связи. Взгляд её заметался из стороны в сторону, как будто ища подсказку. Или розетку. Розетки, что ожидаемо, не было. Зато нашлась станция метро. Юлька с облегчением выдохнула – доехать по схеме до нужной станции, от которой она запомнила дорогу до дома Мирослава Медведева, было несложно. Можно хоть сейчас зайти в прохладное подземелье и вернуться в безопасность. Но когда паника отступила, Юлька поймала себя на мысли, что не хочет вот так сразу возвращаться.
А что такого случилось, на самом-то деле? Ну, сел телефон. Ну и что? Да, наизусть она помнит только номера мамы, сына и бывшего мужа. Понятно, что и звонить никому из них сейчас Юля не будет, даже если попросить телефон у кого-то из прохожих. Чем они помогут? Костик посмеётся над юлькиной беспомощностью. Мама начнёт пить корвалол и сокрушаться, что вырастила абсолютно неприспособленную к жизни дочь. Илюшка, конечно, быстро проложит на компьютере нужные маршруты и выведет маму, куда угодно. Но ведь дело в том, что Юля и сама знает, где она и куда идти. Она не потерялась. Кругом толпы людей. Ориентироваться в городе в целом Юля умеет – топографическим кретинизмом не страдает. И если что, поспрашивая людей, найдёт дорогу. До ночи далеко. Данелии она отзванивалась полчаса назад и предупредила, что остаётся гулять дальше. Димке сбросила сообщение, что не приедет на их пивную экскурсию. Да и насколько Юля помнила, Невский проспект совсем скоро закончится, и программу-минимум можно будет считать выполненной. Так что телефон и гугл-карты ей уже и не очень-то нужны. Жалко, что не получится наделать ещё больше фотографий. Но ведь главное – это впечатления, так ведь?
В метро Юля всё же забежала. Купила очень компактную бумажную карту. Хотя собственные аргументы и убедили Белкину, что проблем не предвидится, с картой было как-то спокойнее. Развернув её, Юлька быстро нашла ближайшие ориентиры. Удобно, что и короткая справка об основных достопримечательностях там тоже была. Конечно, не такая полная, как в интернете, но тоже интересно. Юлька сделала несколько шагов в сторону дома Зингера и ещё раз повертела в руках яркие странички. Так, сейчас по проспекту прямо, прямо. Потом налево можно выйти к Исаакиевскому собору и Медному всаднику. Или направо сразу к Дворцовой площади. Взгляд скользнул чуть в сторону. Эх, а рядом же еще Спас на Крови. Вот, буквально несколько сантиметров… Ну, на карте – совсем рядом. Можно пройти вдоль канала Грибоедова, одним глазом глянуть и назад… А вот рядом со Спасом… Вот же, через мост перейти… Ну, ладно, два моста… И Летний сад. Это же мечта. И всего небольшой крюк. Юлька привычным жестом достала телефон, чтобы свериться со временем, но тут же одёрнула себя – телефон всё так же не подавал признаков жизни. Солнце вроде бы ещё только недавно спряталось за домами. Значит, можно чуть-чуть задержаться. И если быстрым шагом. Ну, просто краем глаза. Можно же вот тут сейчас добежать до Спаса, потом до Летнего сада. И там не рассиживаться на лавочках, не залипать у каждой скульптуры, а просто пройти его насквозь. А если потом по Дворцовой набережной вдоль Невы пробежать, то как раз можно выйти к Эрмитажу. Да, крюк получается. Но на карте он такой небольшой. Эх, надо было сразу с Заячьего острова идти, а не тратить время на магазины. Но что уж теперь. Завтра ещё что-то только мельком удастся посетить, ведь вечером собрались смотреть шоу, а послезавтра уже уезжать.
Глава 15
Чёрт, ну как так-то? Ты взрослая, разумная, уже несколько месяцев как самостоятельная женщина! Ну, как тебя, Юлия Ильинична, так угораздило? И ведь хочется смеяться, плакать и орать одновременно, да только это не решит основного вопроса. Просто на миллион! На миллион матерных слов. Но ты же не только взрослая, разумная, но ещё и воспитанная и культурная женщина. Поэтому молча стоишь перед закрытым метро и обтекаешь. И плащик-то у тебя новый и красивый, и впечатлений под завязку черепной коробки. Да вот только они, похоже, совершенно вытеснили остатки мозга. Иначе объяснить, как она попала в эту дурацкую ситуацию, Юлька не могла.
А ведь всё так хорошо начиналось. Юля бодро дошагала до частично скрытого под строительными лесами Спаса на Крови. Ругнулась. Оценила красоту незакрытой части. Купила и на ходу заточила пару сэндвичей, потому что желудок внезапно напомнил о себе. Бодро, как и обещала себе, проскакала по самому краю Марсового поля, почти не впечатлившись. Нашла переход к Летнему саду. И там почти не задержалась. Ну, почти. Потому что только какой-нибудь киборг-терминатор мог бы спокойно пройти мимо лебедей на Карпиевом пруду, не замереть между Сивиллой и Марсом (а чего они оба такие недовольные?), не сделать круг от Авроры к Ночи, минуя Полдень и Закат, не завернуть к Коронному фонтану (ну а что – побывать в Летнем саду и не увидеть самый красивый из его фонтанов?). Юлька киборгом не была. И часов у неё не было. И небо было равномерно-серое, не собирающееся темнеть дальше. А Дворцовая набережная… И Институт Культуры… И Мраморный дворец… В общем, когда Юля дошла до Эрмитажа, в голове пузыриками от шампанского взрывались и вспыхивали восторги от потрясающей архитектуры каждого нового возникающего перед глазами здания. Ноги немели, глаза разбегались, руки дрожали – в общем, все признаки то ли приближающегося инфаркта, то ли сумасшествия, то ли влюблённости были в наличии. А может, это отравление или ОРВИ… В общем, симптомы под всё подходили. И все, кроме уставших ног, толкали на дальнейшие подвиги. А ноги не толкали. Ноги просили отдыха и намекали – «не слишком ли вы долго нас гоняете, дурная голова Юлии Ильиничны?». Но голова признаваться в дурости не желала. Поэтому ногам пришлось ещё покружиться вокруг белых колонн и нежно-бирюзовых стен, замереть в восхищении перед мощными телами Атлантов, которые «держат небо на каменных руках»*, а потом уже окончательно сдаться посреди Дворцовой площади.