- Знаешь, - Юля смотрела ему прямо в глаза. – Из всего произошедшего за сегодняшний вечер самое прекрасное не стоило тебе ни рубля.
- Даже боюсь предположить, что ты и твои тараканы сейчас имеете в виду.
- Я так понимаю, что Ивану Абрамовичу ты и не позвонил бы ещё ближайшие сто лет, если б не понадобилось привести нас на этот корабль.
- Ты права.
- Так вот этот звонок ему, этот корабль для нас. И этот разговор. Это и есть самое лучшее, что было сегодня.
- Э! А балалайка? – Возмутился Мир, надвигаясь на Юлю как будто гневно.
- И балалайка! – Не стала спорить Белкина. «Серенада» на балалайке ей явно запомнится надолго. Как и смех медведя ей в макушку, когда он сгрёб её своими огромными лапами и прижал к себе.
Глава 21
Мирослав.
Мир сразу почувствовал, как Юля замерла в его руках испуганным зайцем. Такая сильная и сдержанная, но вдруг застыла, будто снова покрываясь тонким панцирем. Кто ж её так заморозил, что она прикидывается мёртвой в случае опасности? Мирослав нехотя разжал руки, и Юлечка Белкина разве что не отпрыгнула. Как тогда в машине, когда было ощущение, что не на мужском плече оказалась её тараканосодержащая голова, а на плахе.
Данкин радостный вопль, к счастью, избавил от необходимости что-то обсуждать. Мирослав и так сегодня наговорил столько, сколько не все его приятели слышали за всё время знакомства. А вот ей, этой притихшей сейчас женщине, захотелось рассказать. Теперь вот только в ладонях зудит желание ещё раз коснуться, провести по спине, пропустить между пальцами светло-солнечные локоны. А в голове куча вопросов к тому собранию тараканов, которые явно сейчас заняли всю эту красивую голову и обсуждают нескромную медвежью персону. Хоть бы краем уха подслушать размышления своей солнечной и одновременно снежной королевы. Интересно, что мысли про «свою» вообще не вызывали у Медведева никакого диссонанса. «Моя», без вопросов. А дальше всё решаемо.
Юля с Мирославом одновременно обернулись на крик его сестры. Мир улыбался, он-то знал причину данкиных воплей, а на юлином лице явно просияло любопытство. Спасибо мелкой – отвлекла от тараканьих забегов.
- Что там за праздник? – Пробормотала Юля.
- Привезли мой заказ, - не пожелал сразу раскрывать все карты медведь.
- У меня сейчас голова взорвётся, - рассмеялась Белкина. - Твои сюрпризы на сегодня закончатся?
- У вас самолёт через 10 часов, так что я ограничен в возможностях, - пожал плечами Мирослав. – Пойдём?
Мир с удовольствием наблюдал, как снова возвращаются жизнь и блеск в глаза Белкиной, когда она увидела гитару.
- Есть что-то, что ты не предусмотрел? – Со смехом спросила эта невозможная женщина. И Мир только усмехнулся в ответ. Нет, ну не говорить же ей то, что вертелось на языке. «Тебя! Я не мог предусмотреть тебя». А вот услышать предложение спеть под гитару и разбудить среди ночи пару исполнительных людей - это было не сложно. Да и люди за все неудобства получили неплохое вознаграждение.
В это время Юльке уже сунули гитару в руки, и она так ласково пробежала по струнам пальцами, проверяя настройку, как будто встретила давнего друга, по которому безумно соскучилась. Она вся даже как будто светилась, сбросив с себя неловкость или стеснение, всё лишнее, всё, что мешало и тянуло к земле. Пальцы вспорхнули над струнами, как стайка птичек – не испуганно, а весело и смело, как будто обещая весну и солнце.
- Жили-были в Индии с самой старины
Дикие огромные серые слоны —
Слоны слонялись в джунглях без маршрута,
Один из них был белый почему-то.
Добрым глазом, тихим нравом отличался он,
И умом, и мастью благородной,
Средь своих собратьев серых белый слон
Был, конечно, белою вороной.
Мирослав не столько вслушивался в слова песни, которую знал, конечно, но не дословно, сколько любовался открытой улыбкой Юли, её глазами, в которых зажглись хитрые огоньки, делая её лицо похожей на кокетливую лисью мордочку. Она и правда была солнцем – вокруг неё люди собирались и грелись, как у костра в лесной чаще. Даже Иван и остальная команда подтянулись поближе и теперь подпевали или подмурлыкивали мотив, или просто отбивали ритм ладонью по колену, не зная слов. А Юля сама не знала и не понимала, какое влияние она оказывает на окружающих. Она не пыталась что-то изображать, не пыталась понравиться. Она была один на один с гитарой. И вдвоём они гуляли где-то по берегам далёкой реки, где потерялся белый слон. Вдвоём грустили по нему. И вдвоём не желали больше держать слонов в неволе.
- Говорят, что семь слонов иметь — хороший тон.
На шкафу, как средство от напастей…
Пусть гуляет лучше в белом стаде белый слон —
Пусть он лучше не приносит счастья! *
Когда раздались бодрые аплодисменты, Юля даже вздрогнула – настолько единение с гитарой оказалось полным и поглощающим. И Мирослав вздрогнул – тоже забыв, что на палубе есть ещё кто-то, кроме него и источника тепла и света. А Юля, смущённо улыбнувшись, повернулась к Малиновской:
- Свет, а вот эту помнишь? Поможешь? – И Юля снова склонилась над гитарой. –
Тебе, я знаю, горестно и жалко,
Что ты вскочить не можешь на коня,
Чтоб на турнире в поединке жарком
Чужому принцу не отдать меня.
Что же это делается в мире,
Что же это сделалось с людьми,
Турниры отменили, турниры отменили,
Как будто нет на свете ни отваги, ни любви. **
Мирослав перевёл взгляд на Светлану. Та подпевала звонким и чистым голосом, гордо расправив плечи и размахивая руками, изображая то флаги, то трубу, то меч. И совсем ничего не было в ней от той немного пьяной прилипалы, которая тёрлась об руку Мирослава и называла его «Слаааавочкой». Вот теперь он и сам видел, что перед ним действительно – простые мальчишки и девчонки, как будто перенесшиеся на двадцать пять лет назад и репетирующие сценку для школьного капустника. Светлана наверняка тогда вполне подходила на роль капризной принцессы, Дмитрий и Егор, устроившие битву на вилках, - на рыцарей, а смеющаяся Данелия, расправляющая несуществующие оборки на наряде Светы – на юную фрейлину Её Высочества. А центром и источником этого волшебного преображения была Юля Белкина.
Потом была «Баллада о дружбе»***, и вся компания, обнявшись за плечи и раскачиваясь из стороны в сторону, громко и дружно выкрикивала «когда твой друг в кровииии… Alaguerrecommealaguerro». И «Веселый ветер» ****, к которой присоединились уже все, и даже с берега кто-то совершенно незнакомый, что в такую ночь не имеет никакого значения, прокричал пару строчек. И призыв капитану обязательно улыбаться, покоряя моря *****, во время которого Иван совсем расчувствовался и, потрепав Юлю по плечу, повернулся к Мирославу и незаметно показал ему выставленный вверх большой палец.
- Я иду по ночному городу,
Фонари головой качают,
Делят рельсы всю землю поровну
На свои и чужие вокзалы.
На свои и чужие улицы,
Перекрестки, дома, бульвары,
А под ними планета кружится,
Под простой перебор гитары.
Лааа Ла-ла-ла-ла Лааа...
Как стремительно время кружится,
Как безумно бежит дорога.
Чтоб уехать так много нужно нам,
А вернуться чтоб - так немного.
Возвращаемся непременно мы
К городам своим и вокзалам,
А гитары струна задумчива,
Нам так многого не сказала.
Лааа Ла-ла-ла-ла Лааа...
Фонари от рассвета жмурятся,
Поднимают дугу трамваи,
Мы вернулись к любимым улицам,
Где так долго мы не бывали.
В синем воздухе дождик мечется,
Сыплет капли на город спящий,
А гитарные струны шепчутся
И глядятся в асфальт блестящий.
Лааа Ла-ла-ла-ла Лааа... ******
Юля прижала ладонью струны, обрывая последние звуки и выдёргивая Мирослава из мыслей о «городах и вокзалах», куда совсем скоро вернётся его солнечная белка, и о том, как сам он не хочет возвращаться к своей жизни без неё, и кивнула в сторону: