- Кажется, нам пора. - Рядом с ней мирно посапывала Данелия, положив голову на плечо мужа, а Сергей ласково перебирал ей волосы, то и дело касаясь носом её макушки и совершенно довольно жмурясь. – Я вас всех утомила, и только Данка честно уснула.
К Мирославу подошёл Иван.
- Ну, Мирослав Андреевич, - начал бравый капитан и тут же осёкся, коротко и смущенно бросив взгляд в сторону. – Это же не разовая акция для старика? Ты… Не пропадай ещё лет на сотню?
Мир смотрел в глаза человека, ставшему ему другом и так легко выброшенного из жизни. А он ведь постарел. Очень сильно сдал за эти годы. И хотя глаза ещё горели, а руки не скрывали силу, было в Иване Абрамовиче, капитане брига с ярко-алыми парусами, что-то сломанное, как будто механизм заело в каком-то болезненном положении и не даёт распрямиться. Мирославу стало вдруг нестерпимо стыдно. Ведь он упивался своей обидой и болью, обвиняя весь мир в несправедливости и подлости. А этому сильному и доброму человеку пришлось выбирать между любимой избалованной дочкой и той самой честью, о которой он всегда говорил. «Берегите фамилию, дети». И ведь говорил он не о конкретных буквах в паспорте. Берегите честь, будьте верны себе и своей семье, своей совести и выбранному пути. И вот ему, такому открытому и беззащитному в своих понятиях о чести и достоинстве, родная дочь нанесла один, но почти смертельный удар, фактически предав не Мирослава, не своего мужа, а всё то, что дал ей отец. А потом и Мир добил его, отвернувшись, поставив в один ряд с предателями, бросив в его горе. Много ли чести – обвинить всех скопом и закрыться в своей ненависти и злобе? А Иван не стал. Не затаил обиду. Он просто ждал, когда глупый, гордый мальчишка повзрослеет и сам вернётся. И он вернулся, ведь для этого, как в песне, нужно совсем немного. Не сам, к сожалению. Просто хотел порадовать гостей сестры, вот и позвонил тому, кто мог организовать эту сказку. А в итоге подарок он сделал не гостям, а самому себе – самый главный дар, который мог себе позволить.
- Иван, а давай через неделю к моим на шашлыки? А? – Мирослав и сам не понял, как смог говорить нормальным голосом, без дрожи. – Я мать не видел уже месяца три. Отчиму скажу, он червей накопает. Я им такой ландшафтный дизайн заделал. А он всё по-своему перекопал. Так вот у него там специальная куча, он там червей разводит. Весь посёлок к нему ходит за его «элитными червями», на которых, как дед Вася говорит, только крупная рыба клюёт – мелкая боится. Они любому мелкому окуньку сами жабры поотгрызут.
Мир осёкся, заметив, как засветились глаза Ивана, какими они стали прозрачными от еле сдерживаемых слёз.
- И этот старый хрыч ещё живой? – Как всегда, за шуткой бывший тесть прятал эмоции. – Я думал, Василий этот давно сам червей кормит, хоть и не элитных.
- Живой сосед, живой. – Усмехнулся Мир. – И моих пережить ещё собирается. На одной вредности держится. А в город переезжать не хочет. Так и мама с отчимом остались там, да деда Вася. Ну что? Едем?
- Едем, сынок, едем. – Обнял Мирослава старый капитан, не стесняясь и не пряча больше влажных дорожек на щеках.
* - «Песня о белом слоне», Владимир Высоцкий, 1972 год. В ВК на страничке автора рекомендую послушать эту песню в исполнении Оксаны Акиньшиной – это именно то, что нужно, чтобы представить происходящее на палубе.
** - «Песня принцессы» из к/ф «Не покидай» (1989 год). Музыка - Евгений Крылатов, слова - Леонид Дербенёв.
*** - «Баллада о дружбе», больше известная как «Песня мушкетёров» или «Когда твой друг в крови» из к/ф "Д’Артаньян и три мушкетёра", 1978 год. Музыка-Максим Дунаевский, слова - Юрий Ряшенцев.
**** - «Песня о весёлом ветре» из к/ф «Дети капитана Гранта», 1936 год, слова - Василий Лебедев-Кумач, музыка - Исаак Дунаевский.
***** - «Песня об отважном капитане» из к/ф «Дети капитана Гранта», 1936 год, слова - Василий Лебедев-Кумач, музыка - Исаак Дунаевский.
****** - вожатская песня «Фонари» («Я иду по ночному городу»).
Глава 22
В этот раз в аэропорту суеты не было. Сонные, нагруженные впечатлениями, приехавшие даже немного раньше необходимого одноклассники вяло переговаривались и искали, где можно присесть и ещё хоть немного подремать. Конечно, выспаться никто не смог. Вернулась вся компания от Ивана и его команды в дом к Мирославу уже ярким и шумным солнечным утром, когда на быстрые сборы и короткий отдых до выезда в аэропорт оставалось не больше трёх часов. Вещей у всех было немного, так что компания разбрелась по комнатам и, быстро собрав чемоданы и сумки, улеглась спать. И угадайте, кому не спалось? Юля сидела на кухне, пила латте и любовалась игрой солнечных лучей в окне. Тратить время на сон казалось непозволительным упущением. Это значило не увидеть что-то важное, потерять драгоценные минуты лёгкости и счастья, которые ещё бурлили и пузырились в крови. Буквально через несколько часов самолёт оторвёт их компанию от земли, а её, Юльку – от этого города, который успел пустить корни в её сердце, связать невидимыми, но прочными нитками по рукам и ногам. Юлька думала о том, что таких насыщенных, ярких выходных в её жизни не было с тех пор, как «никогда». Может, конечно, и были когда-то в юности. Были другие, тоже яркие, тоже насыщенные. Но сейчас хотелось задержаться именно в этом состоянии. Сжать его в кулаке. Спрятать в самом дальнем кармашке души. И потом доставать хмурыми вечерами, отщипывать кусочек счастья и солнца и греться. Такого счастья должно хватить надолго, если расходовать экономно.
А потом на кухню пришёл Мирослав – он тоже не ложился. А может, и лёг, и даже попытался уснуть. Но, только возможно, не точно ведь, но вдруг – ему тоже не спалось, тоже не хотелось тратить этот день на сон? Ведь бывает такое с миллионерами? И двое сидели на кухне и говорили, говорили. Как целую вечность – три дня - назад. Говорили легко и обо всём. Юля рассказывала о том, как училась играть на гитаре и выступала на мероприятиях Эльфийской студии. Как не хотела учиться на экономиста и мечтала путешествовать. Мирослав больше молчал, но тоже делился рассказами о двух гостиницах, которые уже были в Дании и Эстонии. И как-то легко, как бы между делом, сказал «ну, сама увидишь», когда описывал, как красиво в Нарве зимой. Немного рассказал и о родителях - маме и отчиме, которые у него замечательные, но очень консервативные – живут в своём доме, который конечно уже не старый, Мирослав отгрохал им ремонт, чтобы жили в комфорте. Но ни за что не хотят переезжать не то, что в Европу, а даже в Питер. И на моря он их возил, но всё равно «в Ялте лучше» и «эх, сынок, как мы отдыхали с палатками в Алуште». И когда со второго этажа спустились уже готовые к отъезду одноклассники, то и Мирослав, и Юля как-то удивлённо заморгали, переводя взгляды то на часы, то на лица «самураев». Уже пора ехать? Но ведь ещё так о многом хочется говорить, так о многом рассказать. И расспросить.
И Мирослав поехал в аэропорт со всеми. И уже в последний момент, пожав руки всем мужчинам, кивнув Светлане, наобнимав Данелию и покрутив её в воздухе, вызывая звонкий и громкий визг у сестры, он вдруг подошёл к Юле, схватил её за руку как-то немного нервно. Юле даже на миг показалось, что он её не отпустит, будет держать, пока не закончится посадка. Глупость какая, правда ведь? Зачем ему это? Понятно же, что их знакомство, каким бы приятным ни было, закончится буквально через несколько минут. Дальше их самолёты навсегда будут летать в разные стороны, максимально далеко друг от друга. Но Мирослав сказал совсем не то, что ожидала Юля.
- Я позвоню?
Такой простой вопрос, только глаза в глаза требуют слишком сложного ответа. И Юля выбрала простой, привычный:
- Нет.
- Почему? – Вот же любитель вопросов.
- Мы слишком далеко. – Юля не стала придумывать вежливые варианты, давать неправдоподобные обещания и углубляться в объяснения. Она сказала, как есть – они слишком далеко. И речь не о километрах – хотя эти чуть больше полутора тысяч по прямой и сами по себе серьёзное препятствие. Но Юля понимала, что настоящую дистанцию между ними преодолевать не готовы оба. Как быстро социальный и финансовый уровень, опыт, возраст, старые привычки и прошлые отношения начнут давить? Как быстро погаснет этот интерес к чему-то новому? Как скоро ему станет скучно, но какое-то время будет тянуться обоюдный обман? Он будет подбирать «удобный момент» и «правильные слова», всё чаще задерживаясь с важной работы и деловых встреч, всё чаще придумывая срочные поездки, а она делать вид, что ничего не замечает. И сколько должно пройти времени, чтобы Юля снова смогла поверить, что где-то на свете бывает «долго и счастливо», если даже после двадцати лет брака люди могут неожиданно стать чужими?