Ближе к вечеру, когда осталось всего каких-то два ведра, Надежда Константиновна наконец-то хлопнула покрасневшими от ягодного сока руками по столешнице и торжественно объявила:
- Всё, дальше сама, мне Рыську кормить пора, а тут ерунда осталась, - и уехала кормить кошку, которая давно гуляла сама по себе и прекрасно кормилась воробьями и соседской добротой.
Юлька посмотрела на ерунду. Ерунда двумя эмалированными двадцатилитровыми глазами смотрела на Юльку. Стало страшно, а ещё очень и очень грустно.
В этот момент в двери щёлкнул замок, и в квартиру шагнула бодрость и яркость, которую принёс собой Илюшка.
- Мааам? Ты дома? – Юля даже вздрогнула. До сих пор не привыкла слышать в квартире мужской хрипловатый басок и осознавать, что это голос её милого маленького мальчика. – Чего так жарко-то? У тебя баня прям! А пахнет чем?
Голос приблизился, и в дверном проёме появилась илюхина голова с торчащими во все стороны непослушными волосами.
- О! Ты клубнику затеяла! – довольно улыбнулся парень, но потом вдруг нахмурился. – У тебя ж... У вас с папой сегодня ж… Развод.
Последнее слово Илья почти выплюнул, невольно выдавая, что не так-то легко он переживал всю ситуацию с родителями, как старался показать. Но даже с такой хмурой физиономией Илья распространял вокруг себя столько света и молодецкой энергии, что Юля даже спину распрямила и почувствовала, как усталость стекает с неё, как густое варенье по стенкам кастрюльки.
- Да, был, сынок. Я уже была в суде. - Юлька постаралась придать голосу максимум беспечности и равнодушия, но по тому, как сын покачал головой, поняла, что и из неё так себе актриса. Оба старались поддержать друг друга своей бодростью, и оба понимали, что она показная. – Потом вот бабушка приехала, развлекла меня.
- Да уж, леди, вы знаете толк в… Развлечениях! – Хохотнул сын, обводя взглядом кухню, похожую в данный момент на поле боя. – Так, давай-ка знаешь что…
Юлька с удивлением наблюдала, как сын, отодвинув её от плиты, погасил газ на всех четырёх конфорках, а потом начал сгружать в раковину всю грязную посуду.
- Так, это сюда, вёдра свои… А на балкон их. Тааак. Банки куда? Ладно, остынут, я их в кладовку переставлю. Посуду помою. А ты… - Он неожиданно развернулся и внимательно посмотрел маме в глаза, а потом покачал головой. – А ты сейчас звонишь своей крашеной козе и валишь с ней пить на все четыре стороны. Жду тебя после полуночи в состоянии тыквы. Ко мне сейчас Света в гости придёт, попрошу её в аптеку зайти. Не подумай ничего такого. Купит аспиринчика, анальгинчика тебе на утро. А мы просто киношки посмотрим, мы ещё маленькие. Так что выдыхай и сдуй глаза, мистер Краббс.
Юлька поражённо уставилась на сына, на ощупь опускаясь на табуретку. Ну вот, дожила – сын из дома выгоняет, потому что к нему придёт девочка. А она молчит и опять ни слова сказать не может. На глаза навернулись слёзы от понимания, как сын незаметно и быстро вырос и стал таким разумным. Конечно, он ничего не сказал и вообще как-то быстро превратил своё появление в шутку и фейерверк, но он с одного взгляда почувствовал, что мамина бодрость держится на каком-то упрямстве и что ей жизненно необходимо просто и банально напиться. Весь день она гнала от себя унылые мысли и тянущее ощущение разрастающейся пустоты в сердце, машинально выполняя какие-то действия, как робот заложенную программу, а вот сейчас поняла, что заполнять эту пустоту надо не вареньем, а чем-то покрепче.
А с кем это делать лучше всего? Правильно, с Леркой – Валерией Новорядской, которую в их маленьком эльфийском государстве все звали Новодворской, хотя сходства там не было от слова совсем. Высокая, тонкая Лерка любила громкий смех, музыку, суету, шум и жизнь, причём самую вредную её часть. Много курила, много пила, красила волосы чуть ли ни каждую неделю в какие-то невообразимые цвета, и также регулярно появлялась с новым мужчиной, никогда не повторяясь в своих предпочтениях. Лерке было тридцать пять или тридцать шесть, а диапазон её мужчин ширился от накачанных мальчиков, которым от силы было двадцать два – двадцать четыре года, до брутальных модных «дедушек» за пятьдесят. Каждым своим приключением Лерка в красках делилась с коллективом, правда, не называя имён, но все подозревали, что она их просто не запоминает. При этом никто её не осуждал, и это даже не удивляло, потому что Валерия была настолько искренна в своих эмоциях, настолько бесхитростна. Её не интересовали деньги или статус своих поклонников, она не искала богатого покровителя. Ей просто нравилось нравиться им, нравился секс, нравились эмоции, которыми она щедро делилась со всеми, кто её окружает. И складывалось впечатление, что она совершенно искренне влюблялась, хоть и на пару часов или месяцев. С алкоголем у Лерки отношения были такие же лёгкие, как и с мужчинами. Она не была алкоголиком, просто любила вкусные напитки и частенько врывалась в студию, выкрикивая вместо приветствия «народ, я такой коктейль попробовала, вы бы умерли».
Лерка была такая во всём – порывистая, энергичная, фонтанирующая светом и силой, что вокруг неё всегда были люди, желающие хоть немного отогреть свои замороженные правилами души. Вот и Юлька грелась. Они с Лерой были такими разными, что вообще было непонятно, как из всего коллектива именно их пара стала настоящей боевой единицей, которой не страшны никакие передряги. Лерка не слышала слова «нет», Юля его почти никогда не произносила. Лерка не признавала правил, Юля ими разлиновала всю свою жизнь. Лерка никогда не была замужем, при этом не имела проблем в личной жизни и самооценке. Юля несколько лет не могла «разрушить семью», даже уже не живя вместе с мужем. Лерка купалась в мужском внимании и одно за другим отклоняла предложения выйти замуж, порой поступавшие после недельного знакомства. Юля смущалась от дежурных комплиментов от таксистов. Лерка курила тонкие длинные сигареты с разными вкусами, не признавая модных электронных нагревателей. Юля не выносила запаха табака даже рядом. У Лерки на всю спину был наколот потрясающе детализированный цветной ловец снов. Юля боялась боли и вообще не понимала, зачем люди делают татуировку и как быть, когда она надоест.
В Эльфийской студии Валерия отвечала за костюмы, и умела находить такие нереально крутые мастерские или магазины, откуда выбирала самые невообразимые наряды, как будто прямиком высланные из голливудских костюмерных. Ещё она пела хрипловатым низким голосом и единственная знала, что тексты многих песен, которые они исполняют на мероприятиях, писала Юля Суворова. А ещё… Ещё она сразу увидела, что у Юльки лучше всех получается рисовать на лицах актёров и ведущих, и уговорила её пойти на курсы визажистов, где Юлька освоила и вечерний, и свадебный, и деловой, и повседневный макияж. А потом Новорядская ещё и подгоняла подруге клиенток. И Юльке, как ни странно, это тоже нравилось – создавать новые образы, видеть, как расцветает улыбка на лице девушки, считавшей себя обычной, невзрачной или даже некрасивой, и вдруг увидевшей в зеркале отражение того, что это не так. Одно время Юлька думала бросить работу в банке и полностью посвятить себя визажу и Эльфийской студии. Но теперь, конечно, эти планы пришлось забыть. Несмотря на алименты, которые Костик обязан будет платить ещё три года, и его обещание помогать финансово помимо обязательных выплат, надеяться Юле надо было только на себя, а значит не распыляться на нерегулярные и неофициальные доходы.
На звонок Лерка ответила сразу, как будто держала телефон в руке, и сразу закричала в ухо своим хрипловатым голосом, вызывавшим стойкое ощущение, что девушка только проснулась, хотя на часах был уже седьмой час вечера. Хотя в случае с Валерией Новорядской ни в чём нельзя было быть уверенной.
- О, ну как ты, свободная женщина Востока? – Вместо приветствия услышала Юлька. – Надеюсь, ты уже олицетворяешь собой круговорот воды в природе и чудодейственные превращения вина в слёзы?
- Привет, Лер. – Юля замялась, подбирая слова, чтобы ответить Лерке в такой же шутливо-каламбурной манере. – Пока что я олицетворяю подготовку к голодной зиме и превращение клубники в варенье и компот.
- Ооооо, мать! К тебе, твою ж мать, приезжала мать? – Подруга юлькину маму заочно недолюбливала и постоянно предлагала поменять замки, сменить номер и спрятаться от «корвалольного диктатора». – И теперь ты звонишь мне, потому что после такой нервной атаки твою кукушку надо ловить и возвращать на место. Ты мне скажи, мы сейчас идём с тобой бухать как две свободные женщины? Или ты опять решила дать себе шанс продолжить красиво страдать и в последний момент не пошла в суд?