Потом был мангал, долгие разговоры, и ворчание соседа, и приглашение присоединиться к их скромному застолью, и мамины слёзы, когда она увидела выходящего из машины Ивана, и снова объятия, и снова разговоры. А ещё вечерняя зорька с удочками. И жареные караси на ужин. И согревающий мамин смех над попытками Мирослава вспомнить ответ, когда он последний раз вообще ел простую жареную речную рыбу. Так и не вспомнил. И чай на веранде в свете фонарей, вспыхнувших вдоль дорожек и в ветвях деревьев. И вдруг ставшие такими понятными ответы на вопросы, что делать дальше. Да, сможет. Да, потянет. Если надо – научится. И главное – он знает, с чего начать. Идея пришла к Мирославу как вспышка, в тот момент, когда с полным садком рыбы они с отцом и Иваном вошли в дом, где уже пахло чаем со смородиновыми листьями. И он даже засмеялся, потому что – ну, как он мог сразу не понять, не догадаться, ведь это же так элементарно. Надо просто не только слушать, но и слышать того, кто сидит рядом с тобой на кухне и не желает тратить время на сон. А слушал Юлю он очень внимательно. И оказался таким дураком, что потерял столько времени. А потом - тёмная дорога под колесами. И десяток голосовых сообщений Каролине Кааск – главному дизайнеру, крупной и очень громкой женщине, а ещё крайне энергичной и опровергающей все стереотипы о медленных и заторможенных эстонцах. И возвращение в пустой, притихший дом. Но уже совсем не чужой, не мрачный, а просто затаившийся в ожидании. Как птицы перед рассветом, готовые вот-вот разбудить сонный сад своими песнями. Как легко меняются вещи, когда смотришь на них в другом настроении. И несмотря на позднее время, уже совершенно невозможно ждать, смотреть на часы и думать об этикете. Когда руки сами тянутся к телефону, а душа – туда, где всё понятно. И где теперь точно всё сбудется. Мирослав снова засмеялся. Нет, ну как же он так долго тормозил. Когда надо было просто взять и написать. Чёрт, неужели так можно было?
«Привет, Юля.»
«Это Мирослав, если ещё помнишь одного покалеченного северного медведя».
Глава 26
- Погоди-погоди! – Лерка отправила в рот ещё один орешек и махнула Игорю на свой почти опустевший стакан. – То есть ты даже не выяснила, чего он хотел?
Юля кивнула, чувствуя, как её щёки начинают гореть под пристальным и скептическим взглядом подруги.
- Я испугалась и… Выключила телефон.
Сейчас Юля сама понимала, как глупо и смешно выглядел её жест. Но вчера, когда она прочитала сообщения от Мирослава и осознала, ЧТО она ему написала, думая, что пишет Роме, руки сами отбросили телефон на кресло. Как будто он прямо сейчас взорвётся в её вспотевших ладошках. Уже из кресла телефон подал пару сигналов, которые для Юли в тот момент показались обратным отсчётом. В голове, сломав стройные ряды, беспорядочно носились тараканы, сталкиваясь друг с другом и в панике крича тоненькое «аааааа» на одной ноте. Только спустя несколько минут и миллион умерших нервных клеток Юля смогла подойти к креслу и взять в руки зловещий гаджет. Тараканы к этому моменту успокоились только самую малость и теперь молчали, обмахиваясь платочками. А так как и Юля не смогла сформулировать ни одной связной мысли, то всё, на что хватило её решимости – это просто отключить эту бомбу. Причём чувствовала Белка себя в тот момент героем боевика, который в последний момент перерезает правильный провод, спасая как минимум город, а то и весь мир. А вот сейчас она чувствовала себя… дурой.
- Ага, и поэтому мне ты звонила с рабочего, так как свой, я так понимаю, ты всё ещё не включила. – Дождавшись осторожного и виноватого кивка от Юли, Новорядская закатила глаза и подтянула поближе новый стакан с пивом, который услужливо поставил перед ней бармен. Хорошо хоть, после этого он отошёл к другому посетителю и не слышал их разговор, а то Юля совсем бы сгорела со стыда, и осталось бы смахнуть с высокого стула эту невнятную кучку пепла. – Так. Я просто хочу всё вместе озвучить, чтобы быть уверенной, что я правильно поняла этот феерический провал. А ты меня поправь, если я где-то ошибусь. Итаааак. Спустя почти месяц молчания тебе написал тот нереальный богатей-красавчик, явления которого я так ждала, и в ожидании звонка которого ты наверняка подготовила с десяток сценариев разговора. Ты случайно его порадовала тем, что ещё не нашла нового мужа или старого любовника, а после этого замолчала на сутки, отключив телефон и так и не узнав, ради чего он вдруг объявился. И вместо того, чтобы просто написать ему «привет, прости, это не тебе» и дождаться от него хоть какой-то информации для дальнейшего обсуждения, ты сутки трясёшься как арматура на нежном норильском ветерке и боишься, что твой собственный телефон тебе откусит руку, если ты его включишь. Я нигде не ошиблась?
Юля снова кивнула. В леркином описании собственное поведение казалось Юлё ещё более нелепым и совсем-совсем детским. Нет, ну правда. Можно же было просто написать «это не тебе, без комментариев, и что за разговор». Можно было?
- Так, всё с тобой ясно! – Вернула внимание к собственной персоне явно веселящаяся Новорядская. – Давай, запускай гравицапу. Почитаем, что там у тебя твой принц понаписал. И надеюсь, что-то стоящее того, что ты добровольно удалила себя из жизни почти на целые сутки! Я даже представить не могу себе, как остаться без связи хоть на час! Да в современном мире нет связи – то же самое, что нет человека. А ты уже второй раз за месяц… Ладно, первый раз был хотя бы не добровольный, но сейчас! Ну, давай. Сейчас глянем, и я всё скажу, что писать.
Выловив телефон из недр своего женского вещмешка, в котором можно было уместить бабушкину квартиру с хрусталём и торшерами, Белка несколько раз вдохнула и выдохнула. И только потом нажала на кнопку. Опять появилось ощущение, что она запустила бомбу, и та сейчас рванёт на весь бар. Как ни странно, небо не обрушилось на город, и после пробежавшей заставки на экране засветилось всего несколько сообщений. Три – ни о чём – от Романа. Пара рекламных рассылок от магазинов. Несколько уведомлений с разных общих чатов… И два от Мирослава. Юля занесла палец над экраном… И вдруг поняла, что не хочет. Нет, прочитать их и даже ответить – хочет очень. Но не хочет, чтобы кто-то другой, пусть даже более смелый и остроумный, диктовал текст.
- Лера, знаешь, - начала Юля несмело, осторожно подбирая слова, чтобы не обидеть подругу. – Я потом прочитаю. Обещаю, что отвечу ему. Честно. Но… Сама. Ладно? Прости, но я…
Лерка поперхнулась пивом, и её попытки не выплюнуть только что набранный в рот напиток на барную стойку ненадолго прервали поток юлькиных страданий. Наконец Лера отдышалась и, бросив извиняющийся взгляд на подошедшего Игоря, взмахнула рукой с кислотно-зелёными ногтями в сторону Юльки.
- Пф, Белка, ты вот вроде умница, а иногда такая… Ну дуууура. Извиняться удумала. Пиши, что хочешь. Это твой телефон и твой мужик. – И протянув свой стакан к Юле, Лерка громко и торжественно закончила. – За тебя, моя львица.
Какое-то время подруги окунулись в обсуждение всё приближающегося юбилея губернаторской дочки, но Юля никак не могла сосредоточиться на разговоре. И виной тому был не алкоголь, а буквально притягивающий взгляд телефон, лежащий на стойке экраном вниз. Лера загадочно улыбалась, подкидывая всё новые и новые вопросы для обсуждения – готовы ли пригласительные, в каком стиле лучше делать причёски у всех задействованных сотрудниц, согласован ли список приглашённых артистов и все ли подтвердили своё участие на нужное число. А потом просто сунула телефон в руки Юле и изрекла: